В номере она наконец открыла письмо от тети Елизаветы.
Включила лампу, развернула тонкие листки.
"Дорогая моя Марина, если ты читаешь это письмо, значит меня уже нет. Прости, что мы так мало общались при жизни. Расстояние, обстоятельства, моя глупая гордость, все это мешало нам быть ближе. Но я всегда следила за твоей жизнью издалека.
Твоя мама присылала фотографии, рассказывала новости. Я знала о твоей свадьбе, о твоей работе, о том, как ты мечтала о детях. Я хочу рассказать тебе свою историю. Ту, которую никто не знает полностью. Может быть, она поможет тебе понять, почему я оставила тебе все, что имела.
Я уехала из дома в 23 года. Не от хорошей жизни, мне нужно было сбежать.
От пьяницы жениха, которого выбрали родители, от нищеты, от безнадежности. В Англии я встретила Томаса. Он был добрым, тихим человеком, библиотекарем. Мы поженились, и я думала, что наконец обрела счастье. Но через пять лет Томас умер от рака. Внезапно, быстро, страшно. Мне было 28, я осталась одна в чужой стране, без детей, без близких.
Я хотела умереть. Честно признаюсь, были дни, когда я стояла на мосту и смотрела вниз на реку, думая, как легко было бы просто шагнуть. Но я не шагнула. Знаешь почему? Потому что вспомнила свою мать. Как она работала на трех работах, чтобы прокормить нас. Как она никогда не жаловалась, не сдавалась, не позволяла себе слабости. Я подумала, какое право я имею сдаться, когда у меня есть крыша над головой, работа, возможности.
Я начала жить заново. Работала, учила язык, читала книги, путешествовала по выходным. Завела друзей немного, но настоящих. Научилась быть счастливой в одиночестве. Это, Марина, самый важный навык в жизни, быть счастливой с самой собой, не зависеть от кого-то для ощущения полноты. Я никогда не была богатой.
Работала переводчицей, зарабатывала скромно. Но я откладывала каждый фунт. Жила в этой маленькой квартире, не покупала дорогих вещей, не ходила в рестораны. Зачем? Я копила не для себя. Я копила для тебя. Когда мама прислала фотографию с твоей свадьбы, я увидела что-то в твоих глазах. Ты улыбалась, но улыбка не доходила до глаз.
Твой муж смотрел в камеру уверенно, самодовольно. А ты смотрела на него с какой-то отчаянной надеждой. И я поняла, этот брак не принесет тебе счастья. Прости, если ошибалась. Но мой инстинкт редко подводил. Когда мама написала о твоей аварии и о том, что Дмитрий редко навещает тебя в больнице, я поняла, что была права.
Тогда я и составила завещание. Хотела успеть, пока жива. Марина, эти деньги не просто деньги. Это твоя свобода. Свобода выбирать, где жить, с кем быть, чем заниматься. Свобода быть собой, а не чьей-то тенью. Используй их мудро. Не трать на глупости, не давай тем, кто не заслуживает. Вложи в себя в свое здоровье, образование, будущее. И помни, инвалидное кресло не определяет тебя.
Ты - не твое тело. Ты - твой разум, твое сердце, твоя воля. У меня был артрит последние 10 лет. Я ходила с палочкой, испытывала боль каждый день. Но я не была той старухой с артритом. Я была Елизаветой-переводчицей, любительницей книг, женщиной с интересной жизнью. Будь счастлива, моя дорогая девочка. Живи полной жизнью. Влюбляйся, путешествуй, ошибайся, учись, смейся.
Не трать время на тех, кто не ценит тебя. Жизнь слишком коротка для плохих людей и плохих воспоминаний. Эта квартира твой дом теперь. Приезжай, когда захочешь. Или продай, если не нужна. Я не обижусь. Мертвые не обижаются. Они просто любят и надеются, что живые будут счастливы. С любовью, которую не успела показать при жизни твоя тетя Елизавета.
P.S. В правом ящике комода в спальне лежит шкатулка. Там мои дневники за 30 лет. Если захочешь узнать обо мне больше, читай. Если нет, сожги. Решать тебе."
Марина дочитала и уронила письмо на стол. Слезы текли по щекам, но она не вытирала их. Это были другие слезы - не от боли, а от благодарности, от любви, от чего-то светлого и чистого.
Тетя Елизавета знала. Знала про Дмитрия, знала про несчастливый брак. И копила деньги тридцать лет, чтобы дать племяннице шанс. Какая невероятная любовь! Какая жертвенность! Марина взяла телефон, позвонила родителям. Было поздно, но они не спали, ждали звонка.
«Мама!», сказала она дрожащим голосом.
«Расскажи мне о тете Лизе. Все, что помнишь. Все, что знаешь».
И мать рассказывала. Час-два. О том, как Елизавета сбежала из дома, как все считали ее предательницей. Как она присылала письма, которые родители рвали, не читая. Как постепенно стена рухнула, и они стали общаться редкими открытками. Как Елизавета всегда спрашивала про Марину, интересовалась каждой деталью ее жизни.
- Она любила тебя, доченька, - сказала Вера Петровна сквозь слезы. - Хотя почти не знала. Может быть, видела в тебе ту дочь, которую не родила сама.
Ночью Марина не могла уснуть. Лежала в темноте и думала о жизни. О том, как странно все складывается. Как одна трагедия приводит к другой, но потом вдруг появляется луч света.
Как люди, которых ты почти не знаешь, оказываются ближе тех, кого считал родными.
Утром она попросила Ксению отвезти ее снова в квартиру на Кромвелл-Роуд. Они приехали, и Марина попросила оставить ее одну.
- Уверены? - Забеспокоилась Ксения.
- Уверена. Мне нужно время наедине. С тетей.
Ксения кивнула понимающе и ушла, пообещав вернуться через пару часов.
Марина медленно объехала квартиру. Трогала вещи, рассматривала фотографии, книги. На полке стояли тома классики - Толстой, Достоевский, Чехов. Потрёпанное, зачитанное. Значит, тётя не забывала родной язык. В спальне она открыла правый ящик комода. Там действительно лежала старая деревянная шкатулка.
Внутри стопка тетрадей, исписанных мелким аккуратным почерком. Дневники.
Марина взяла первую тетрадь. На обложке надпись 1989-1990. Открыла наугад 15 марта 1989 года.
Томас умер сегодня утром. В 6 часов 30 минут. Я держала его за руку. Он сказал, что любит меня, и закрыл глаза.
Теперь я одна. Совсем одна. Не знаю, как жить дальше.
Следующая страница, 20 марта 1989 года.
Хоронила Томаса. Пришло много людей из библиотеки, из нашего книжного клуба. Все говорили, какой он был хороший. Я кивала и улыбалась. Но внутри пусто.
После похорон пришла домой и просидела у окна до утра. Смотрела на улицу и думала, зачем? Зачем мне жить без него?
И еще 1 апреля 1989 года.
Сегодня встала, умылась, оделась, пошла на работу. Коллеги удивились, думали, что я возьму отпуск подольше. Но зачем? Дома только пустота.
Лучше работать, переводить, занимать мозг. Иначе сойду с ума.
Марина читала запись за записью. Видела, как тетя поднималась из ямы отчаяния. Медленно, с срывами, с плохими днями. Но поднималась. В дневниках появлялись заметки о новых книгах, о поездках, о друзьях. А потом, с середины девяностых, стали появляться упоминания о Марине.
10 января 1995 года. Вера прислала фото.
Маленькая Марина пошла в школу. Смешная, в огромном белом бантике. Похожа на меня в детстве, те же глаза, та же упрямая складка у рта. Хорошая девочка вырастет. Умная. Жаль, что не увижу.
5 сентября 2003 года. Марина поступила в университет. На филолога, как и я когда-то мечтала.
Горжусь ей. Начала откладывать деньги специально для нее. Не знаю зачем, может, пригодится.
12 июня 2010 года. Марина вышла замуж. Вера прислала фото. Красивая невеста. Но грустная. Жених какой-то не такой. Не могу объяснить просто. Чувствую. Надеюсь, ошибаюсь.
Марина не заметила, как пролетело время. Ксения постучала в дверь, и она вздрогнула, возвращаясь в реальность.
«Простите, увлеклась» - виновато улыбнулась она.
«Ничего страшного. Как вы? Может, пообедаем где-нибудь?»
Они пошли в маленькое кафе на углу. Марина рассказала о письме, о дневниках. Ксения слушала, и по ее лицу было видно, история тронула ее.
«Знаете, что я думаю?» — наконец сказала она.
- Вам нужно остаться здесь. Насовсем. Или хотя бы на какое-то время. В Лондоне отличная медицина, есть специалисты мирового уровня по реабилитации. Вы можете себе это позволить теперь. Найдите лучшего врача, пройдите курс лечения. Поставьте себя на ноги в прямом смысле.
Марина задумалась. Остаться в Лондоне. Жить в квартире тети, лечиться, начинать новую жизнь. Это было заманчиво и страшно одновременно.
- А как же родители?
- Они поймут. Более того, они захотят этого для вас. И вы сможете навещать их, или они приедут сюда. У вас теперь есть возможности.
Марина посмотрела в окно на дождливую улицу. На людей, спешащих по своим делам.
На город, который был чужим и одновременно манил новизной. Может быть, Ксения права? Может быть, это знак?
Решение далось нелегко. Три дня Марина метались между остаться и вернуться домой. Звонила родителям каждый вечер, но не решалась сказать о своих планах. Боялась, что они не поймут, обидятся, решат, что она бросает их. Наконец, в четверг вечером, она набралась смелости.
- Мам, пап, - начала она дрожащим голосом. - Я хочу остаться в Лондоне. Ненадолго. Месяца на три-четыре. Пройти курс реабилитации, полечиться как следует.
Повисла тишина. Марина сжала телефон, ожидая упрёков, слёз. Но отец неожиданно рассмеялся.
«Доченька, мы только этого и ждали», - сказал он тепло.
- Конечно, оставайся. Лечись, восстанавливайся. Мы справимся здесь без тебя. Главное, ты поправляйся.
- Но вы…
- Мы взрослые люди, Марина, - вмешалась мать. - Сами о себе позаботимся. А ты используй этот шанс. Тетя Лиза дала его тебе не просто так.
Марина плакала, слушая их слова.
Какое же счастье иметь таких родителей.
Следующие дни прошли в организации новой жизни. Ксения помогла найти лучшего реабилитолога доктора Паттерсона, специалиста с мировым именем. Консультация стоила безумных денег, но Марина больше не считала. У нее было достаточно. Доктор Паттерсон оказался невысоким энергичным мужчиной лет 50. Он изучил ее медицинскую карту, провел обследование и вынес вердикт:
- Вы можете ходить.
Потребуется полгода интенсивной работы, несколько дополнительных процедур, возможно, еще одна операция. Но я на 90% уверен в успехе.
- 90%, -прошептала Марина.
- Я не даю стопроцентных гарантий никому, - улыбнулся доктор. Но в вашем случае прогноз очень хороший. Вы молоды, у вас сильная мотивация, повреждения серьезные, но не критичные.
Начнем с понедельника.
Марина кивнула, не веря своему счастью. Она позвонила родителям, рассказала новость. Потом написала сообщение Людмиле Викторовне, чтобы та не беспокоилась. И наконец решилась на то, о чем думала несколько дней. Набрала номер Дмитрия. Он ответил после третьего гудка.
«Марина?» - Голос был настороженным.
- Привет, Дима. Хотела тебе кое-что сказать.
- Я понял, что был неправ. Давай встретимся, поговорим.
- Нет, - перебила она твердо. - Слушай внимательно. Я звоню, чтобы сказать спасибо.
- Что? - Он опешил.
- Спасибо за то, что бросил меня. Серьезно. Ты сделал мне подарок, сам того не понимая. Показал, кто ты есть на самом деле.
Освободил меня от иллюзий. Я думала, что умру без тебя. Оказалось, я живу. Более того, я живу лучше, чем за все восемь лет брака.
- Ты сошла с ума?
- Может быть. Но я в Лондоне, Дима. Живу в собственной квартире, прохожу лечение у лучших врачей. Буду ходить. А ты? Как твоя Алина?
Ах да, ты говорил, она тебя бросила. Забавно, правда?
Она слышала его тяжелое дыхание.
- Что ты хочешь? - Наконец спросил он глухо.
- Ничего. Просто хотела, чтобы ты знал, я счастлива. Без тебя. Прощай, Дмитрий.
Она отключилась и впервые за долгие месяцы почувствовала легкость. Словно сбросила тяжелый груз, который тащила годами.
Вечером Ксения пришла с бутылкой шампанского.
- Отмечаем новую жизнь. - объявила она.
Они пили, смеялись, строили планы. Марина рассказала про звонок Дмитрию, и Ксения хохотала до слез.
- Вот это я понимаю достойный финал. - Восхищалась она.
За окном лил дождь, но Марине было тепло. Она была дома. Наконец-то дома.
продолжение