Дни, последовавшие за шокирующим откровением Карима, слились для Алисы в одно сплошное, напряженное ожидание. Ее роскошные апартаменты, ненадолго ставшие подобием убежища, снова превратились в клетку. Теперь — с полностью заблокированными окнами и дверью, которая открывалась только для Маргариты Степановны, приносящей еду. Экономка стала еще мрачнее и молчаливее. Она не смотрела Алисе в глаза, ее движения были отточенными и быстрыми, будто она боялась задержаться здесь лишнюю секунду.
Связь с внешним миром была полностью оборвана. Ни телевизора, ни интернета, ни телефона. Только стены, книги из личной библиотеки Карима, которые он прислал ей на второй день заточения, и гнетущая тишина, изредка нарушаемая далекими, приглушенными звуками движения где-то в особняке.
Алиса металась по комнатам. Она пыталась читать, но буквы расплывались перед глазами. Она подходила к занавешенным окнам, прислушиваясь. Иногда ей казалось, что она слышит отдаленные голоса, шаги, даже скрежет шин. Каждый звук заставлял ее сердце бешено колотиться. Она представляла, как черные внедорожники прорываются через ворота, как вооруженные люди врываются в ее комнату.
Одиночество и страх разъедали ее изнутри. Она думала о семье. Карим сказал, что они в безопасности, но могла ли она ему верить? После всего, что случилось? Она представляла испуганное лицо Маши, больные глаза бабушки. Ради них она была здесь. И теперь именно они могли стать мишенью из-за нее.
Через три дня, глубокой ночью, дверь в ее апартаменты открылась. В проеме стоял Карим. Он выглядел ужасно — осунувшийся, с тёмными кругами под глазами, в мятой рубашке. От него пахло кофе и нервным напряжением.
— Садись, — его голос был хриплым от усталости.
Алиса, не спящая, сидевшая в кресле, молча подчинилась. Она смотрела на него, ожидая худшего.
— Они сделали ход, — начал он, опускаясь в кресло напротив. Он не смотрел на нее, уставившись в пустоту. — Мои люди перехватили их агента. Он пытался внедриться в обслуживающий персонал виллы под видом садовника. У него были вопросы. Много вопросов. О тебе.
Алиса похолодела.
— И… что с ним?
— С ним разобрались, — отрезал Карим, и в его тоне прозвучало нечто ледяное и беспощадное, что заставило ее содрогнуться. — Но это не остановит других. Они знают, что ты здесь. Теперь они попытаются достать тебя другим способом. Возможно, уже пытаются.
Он наконец поднял на нее взгляд. В его глазах не было ни капли прежней игры, ни намека на ту усталую симпатию, что мелькала там раньше. Был только холодный расчет и тяжесть ответственности.
— Я не могу больше рисковать. Ни тобой, ни собой, ни делом моего отца. Ситуация требует решительных действий. Я уезжаю.
— Уезжаешь? — ахнула Алиса. — Куда?
— Это неважно. Важно, что я должен лично возглавить операцию, чтобы обезглавить эту угрозу. Пока я здесь, в этой роли, мои руки связаны. Мне нужно действовать свободно.
— А я? — прошептала она, чувствуя, как почва уходит из-под ног. Без него она была здесь абсолютно одна, беспомощная мишень.
— У тебя есть выбор. Тот самый, который я предлагал изначально, но теперь условия изменились. Ты можешь уйти. Прямо сейчас. Мы обеспечим тебя всем необходимым, но ты исчезнешь навсегда. Новое имя, новая жизнь. Без прошлого. Или… — он сделал паузу, — …ты остаешься. Но если остаешься, ты должна сыграть свою роль до конца. Стать не просто моей женой в глазах врагов. Стать ею по-настоящему. Ты должна быть готова ко всему. Потому что если я проиграю, мы проиграем оба.
Он встал и подошел к ней. В его руке был небольшой планшет.
— Это не требование. Это необходимость. Я уезжаю через шесть часов. Решай.
Он положил планшет на стол перед ней и вышел. Алиса осталась одна в гулкой тишине. На экране планшета мигал курсор в пустом документе. Он оставлял ей возможность написать прощальное письмо семье? Составить список пожеланий к новой жизни? Это был последний рубеж. Последняя развилка.
Она подошла к занавешенному окну, прижалась лбом к холодному стеклу. Снаружи доносился лишь шелест листьев. Мир был спокоен. Но она знала — это затишье перед бурей.
Она думала о Кариме. О его одиночестве. О той тяжести, которую он нес на своих плечах. Он обманул ее, жестоко и цинично. Но он же и спас ее семью от нищеты. А теперь он предлагал ей разделить его судьбу. Не как пленницу, а как союзницу.
А что ждало ее в «свободе»? Вечное бегство. Вечный страх. Вечная разлука с теми, кого она любила. Новая жизнь, в которой не будет ни прошлого, ни будущего, лишь бесконечное, безликое настоящее.
Остаться — значит принять его мир. Мир лжи, интриг и опасности. Но это был бы ее сознательный выбор. Ее собственная битва, а не пассивное ожидание расплаты.
Она повернулась от окна. Ее лицо, отражавшееся в темном стекле, было бледным, но решительным. Страх никуда не делся. Он сжимал ее горло ледяными пальцами. Но под ним закипало что-то новое — ярость. Ярость на тех, кто решил, что может распоряжаться ее жизнью. На дядей Карима. На обстоятельства. Да, и на самого Карима тоже.
Она подошла к столу и взяла планшет. Она не стала ничего писать. Вместо этого она нашла в настройках функцию удаления всего содержимого и очистила память устройства. Затем она положила его обратно на стол.
Решение было принято. Не из благодарности, не из страха и не из зарождающихся чувств. Из упрямства. Из нежелания снова быть вещью, которую перекладывают из одной коробки в другую. Если уж ей суждено быть пешкой, то она станет самой опасной пешкой на этой доске. Пешкой, которая идет в ферзи.
Когда через шесть часов дверь открылась, и на пороге появился Карим, уже в дорожной одежде, Алиса стояла посередине комнаты, одетая в простое, но элегантное платье, которое он как-то прислал ей. Ее волосы были убраны, поза — прямой.
— Ну? — спросил он. В его глазах она прочла ожидание и… надежду?
— Я остаюсь, — сказала она четко, глядя ему прямо в глаза. — Но знай, я остаюсь не ради тебя. Я остаюсь ради себя. И если мы будем делать это, то мы будем делать это вместе. Без масок. Без лжи между нами. Ты научишь меня всему, что мне нужно знать. О твоей империи. О твоих врагах. Я не буду беспомощной заложницей в золотой клетке. Я буду твоей правой рукой. Твоим козырем. Согласен?
Карим смотрел на нее с нескрываемым изумлением. Он, кажется, ожидал слез, просьб или покорного согласия. Но не этого. Не этого вызова. Медленно, очень медленно на его усталом лице появилась улыбка. Не та, ослепительная, актерская улыбка, а настоящая, чуть усталая, но искренняя.
— Согласен, — сказал он. — Договорились.
Он протянул ей руку. Не для поцелуя, а для рукопожатия. Делового, равного. Алиса сделала шаг вперед и пожала ее. Его ладонь была твердой и теплой.
— Я вернусь, — пообещал он, и в его голосе снова появилась та самая стальная уверенность. — А пока… учись. Маргарита Степановна принесет тебе все необходимые файлы. И помни — отныне ты не жертва. Ты игрок.
Он развернулся и ушел. На этот раз дверь не закрылась на замок. Алиса подошла к ней и толкнула. Она открылась. Перед ней лежал пустой коридор. Не тюремный коридор, а поле для будущих битв.
Она сделала глубокий вдох. Страх никуда не ушел. Но теперь у него появился достойный соперник — решимость. Ее решение было принято. Игра началась по-настоящему.
***
Прошло два года. Два года, которые для Алисы стали временем головокружительного преображения. Она не просто приняла решение остаться — она погрузилась в мир Карима с головой, став его самым верным и способным учеником, а затем и партнером.
Их план сработал. Пока Карим действовал в тени, Алиса, играя роль молодой, наивной и всецело преданной жены «старого шейха», стала его глазами и ушами. Она посещала благотворительные вечера, светские рауты, беседовала с женами влиятельных людей, выуживая обрывки информации, которые потом, как пазл, складывались в картины заговоров. Она научилась читать людей, видеть ложь в их улыбках, распознавать страх за маской высокомерия. Ее собственная история — жертвы, проданной за долги, — стала идеальным прикрытием. Кто мог заподозрить в этой хрупкой, молчаливой девушке с грустными глазами опасного соперника?
Карим, в свою очередь, сдержал слово. Он учил ее всему: от основ финансового анализа до тонкостей межклановых отношений на Ближнем Востоке. Они проводили ночи над картами, схемами, досье. Их связь, рожденная из обмана и необходимости, постепенно переросла в нечто большее. В уважение. В доверие. А потом и в нечто, что Алиса в глубине души осмеливалась назвать любовью.
Когда последний и самый могущественный из его дядей был арестован по обвинению в коррупции и заговоре с помощью компромата, который они собрали вместе, казалось, буря наконец утихла. Империя была спасена и укреплена. Угроза миновала.
В тот вечер они ужинали не в столовой, а на террасе, с видом на сияющий огнями сад. Карим выглядел помолодевшим, с его плеч наконец упала та невидимая тяжесть, которую он носил все эти годы.
— Это твоя победа, Алиса, — сказал он, поднимая бокал. Его глаза сияли не только от триумфа, но и от нежности. — Без тебя у меня бы ничего не вышло.
— Это наша победа, — поправила она, улыбаясь в ответ. И в этот момент она почувствовала себя по-настоящему счастливой. Счастливой и свободной. Не той мнимой свободой, что он предлагал когда-то, а настоящей — свободой быть собой рядом с ним.
Именно в эту ночь их отношения перешли грань делового партнерства. Это была не страсть отчаяния, а медленное, осознанное сближение двух людей, прошедших через огонь и нашедших друг в друге опору. На следующее утро, проснувшись в его объятиях, Алиса не чувствовала ни страха, ни сомнений. Только безграничное, щемящее чувство, которое она больше не боялась назвать любовью.
Жизнь заиграла новыми красками. Маска «старого шейха» была окончательно сброшена. Карим стал постепенно возвращать себе свою настоящую личность в глазах мира, как «вернувшегося из затворничества наследника, оправившегося от потери отца». Алиса была рядом — его прекрасная, умная жена, его муза и его тайное оружие.
Они путешествовали. Посетили Париж, Рим, Нью-Йорк. Он с восторгом открывал для нее мир, а она с жадностью впитывала новые впечатления. В один из таких вечеров, в роскошном ресторане на берегу Сены, Алиса положила руку на его.
— Карим… Я хочу ребенка. Нашего ребенка.
Он посмотрел на нее, и в его глазах вспыхнул такой яркий, такой безоговорочный свет счастья, что у нее перехватило дыхание.
— Я тоже, — прошептал он. — Больше всего на свете.
Вернувшись в особняк, который теперь стал для нее домом, Алиса парила на крыльях надежды. Она представляла себе будущее — их ребенка, его смех, беготню по бескрайним газонам. Она даже написала матери длинное, полное оптимизма письмо, в котором впервые за долгое время честно, без прикрас, описала свою жизнь, свою любовь к Кариму. Она не раскрывала всей правды о прошлом, но говорила о счастье. Она отправила его старомодной почтой, через доверенного курьера, зная, что Карим обеспечил ее семье безопасность и комфорт где-то в Европе.
Ответа она ждала с трепетом. Но вместо письма через неделю к ней в комнату вошел сам Карим. Его лицо было серьезным.
— Алиса, нам нужно поговорить о твоей безопасности. О нашей безопасности.
— Что случилось? — тут же насторожилась она. — Нашли нового врага?
— Нет. Речь о другом. О твоем телефоне. О твоих связях с внешним миром.
Он взял с ее прикроватной тумбочки ее личный смартфон, подаренный им же полгода назад.
— В нашем мире, в нашем положении, такие вещи — роскошь, которую мы не можем себе позволить. Любые внешние контакты — это уязвимость. Это дыра в нашей обороне. Я не могу рисковать тобой. Никто из женщин в нашей семье не имеет права пользоваться личными средствами связи. Это правило. Древнее и незыблемое.
Алиса смотрела на него с непониманием.
— Но… ты же сказал, что опасность миновала! Мы победили! И что значит «никто из женщин»? Я твоя жена! Одна-единственная!
— Правила существуют для всех, — его голос прозвучал мягко, но непререкаемо. — Это для твоего же блага, солнышко. Чтобы оградить тебя от лишних тревог, от ненужного влияния. Твой мир — здесь, со мной. Этого должно быть достаточно.
Он вынул SIM-карту, сломал ее и выбросил в урну, а сам телефон положил в карман.
— Не волнуйся. Если захочешь связаться с матерью, ты можешь написать письмо. Маргарита Степановна отправит его через нашу безопасную почту.
Он поцеловал ее в лоб, как ребенка, и вышел. Алиса осталась сидеть с странным, неприятным осадком на душе. Это было похоже на легкую тучку на ясном небе. Небольшая, но предвещающая непогоду.
Прошла неделя. Ее письмо матери осталось без ответа. Когда она спросила об этом Маргариту Степановну, та лишь сухо ответила: «Письмо доставлено. Ответа не последовало. Не навязывайте своего внимания, барышня».
Алиса пыталась поговорить с Каримом, но он всячески избегал этой темы, переключая разговор на планы по обустройству детской или на ее уроки арабского языка. Его забота, прежде казавшаяся ей трогательной, теперь начала приобретать оттенок тотального контроля.
Однажды утром, проснувшись раньше обычного, она решила прогуляться по саду. Она вышла из своих апартаментов и направилась к главному выходу, к тому месту, где когда-то ее встречали розы. Но по пути она свернула в незнакомую часть парка, туда, куда ей раньше не приходило в голову заглянуть.
За высокой живой изгородью она наткнулась на аккуратно вымощенную дорожку, ведущую к… она не сразу поняла к чему. Это был не просто сад. Это был целый мини-город. Небольшие, но изящные одноэтажные виллы в восточном стиле, стоящие по кругу вокруг огромного общего бассейна с фонтаном. Было раннее утро, и у бассейна никого не было, но на террасах некоторых вилл она увидела женщин. Одни пили кофе, другие занимались йогой, третьи просто сидели, глядя в одну точку. Все они были молоды. Все невероятно красивы. И все они были разных национальностей — европейские лица, азиатские, африканские…
Сердце Алисы замерло. Она подумала, что это, возможно, гостевые домики для родственников или что-то в этом роде. Но атмосфера здесь была странной… не гостеприимной, а скорее, застывшей. Постоянной.
В этот момент из-за угла одной из вилл вышла знакомая фигура. Это была Эмили, девушка из Англии, с которой Алиса несколько раз пересекалась на светских приемах. Карим представлял ее как «дочь старого друга семьи, которая гостит какое-то время». Эмили увидела Алису. На ее лице мелькнул шок, затем панический страх. Она резко развернулась и почти побежала прочь, скрывшись за дверью своей виллы.
Ледяная дрожь пробежала по спине Алисы. Она инстинктивно повернулась, чтобы бежать обратно, но наткнулась на грудь охранника. Незнакомого ей мужчину в темной униформе.
— Госпожа Алиса, вам не следовало бы здесь находиться, — произнес он безразличным тоном. — Пожалуйста, проследуйте за мной. Господин Карим ждет вас.
Ее проводили не в его кабинет и не в ее апартаменты, а в небольшой, аскетично обставленный кабинет на первом этаже, который она раньше не видела. Карим сидел за простым металлическим столом. Его лицо было холодным и непроницаемым, как в те первые дни после разоблачения.
— Ты проявила неуместное любопытство, Алиса, — сказал он, без всяких предисловий.
— Что это место, Карим? — выдохнула она, все еще не веря. — Кто эти женщины?
— Это Гарем, — ответил он просто, как если бы сообщал прогноз погоды. — Город моих жен. На данный момент здесь проживает девяносто семь женщин, включая тебя. Ты — девяносто восьмая.
Слова повисли в воздухе, не находя выхода в ее сознании. Они отскакивали, как горох от стены. Гарем. Девяносто восемь. Жен.
— Ты… ты говорил… — ее голос сорвался. — Ты говорил, что я единственная! Что ты искал настоящую! Что это была проверка!
— Так и было, — кивнул он. — Я искал настоящую. Настоящую жену для Гарема. Самую способную. Самую умную. Самую стойкую. Ты прошла проверку блестяще. Твои навыки, твоя преданность, твоя… любовь, — он произнес это слово с легкой усмешкой, — оказались бесценными в борьбе с моими врагами. Теперь, когда угроза устранена, ты займешь свое законное место среди других. Не волнуйся, твой статус будет выше. Ты станешь Ум-аль-Вахид — Матерью Единственного, если, конечно, родишь мне сына. Пока же ты одна из многих.
Алиса смотрела на него, и мир рушился на ее глазах во второй раз. Но на этот раз это было в тысячу раз больнее. Потому что на этот раз она ему верила. Она его любила.
— Нет… — прошептала она, отступая. — Это неправда. Ты шутишь. Это какая-то новая игра…
— Это не игра, — он встал и подошел к ней. В его руке был тонкий металлический браслет, похожий на фитнес-трекер, но более массивный. — Это реальность. Наша реальность. Ты принадлежишь мне. Как и они. И, как и они, ты никогда его не покинешь.
Он взял ее за лодыжку. Его прикосновение, прежде ласковое, теперь было холодным и цепким. Со щелчком он застегнул браслет. Он сидел плотно, не причиняя боли, но и не оставляя возможности снять.
— Это не только символ, — объяснил он. — Это GPS-маячок. Попытка снять его или выход за пределы геозоны, которую я для тебя установлю, вызовет сигнал тревоги. Последствия будут… неприятными.
Он вернулся к столу и достал папку.
— И чтобы у тебя не возникло соблазна проверить систему на прочность… — он открыл папку и высыпал на стол несколько фотографий.
Алиса ахнула, схватившись за горло. На снимках была ее мать, выходящая из супермаркета в незнакомом городе. Маша, идущая в школу. Бабушка, сидящая на скамейке в парке. Все кадры были сделаны скрытой камерой, крупным планом. Все — за последнюю неделю.
— Они живут под нашим присмотром. Их благополучие, их сама жизнь, — он посмотрел на нее, и в его глазах не было ничего, кроме ледяного расчета, — напрямую зависят от твоего хорошего поведения. Ты — драгоценность моей коллекции, Алиса. Не заставляй меня его портить.
Он подошел к двери и открыл ее.
— Маргарита Степановна проводит тебя в твой новый дом. Ты будешь жить в вилле номер семь. Там есть все необходимое. Ты можешь пользоваться бассейном, спа, библиотекой. Твои обязанности просты — быть красивой, послушной и ждать моих визитов. Как и все.
Алиса не помнила, как ее вывели из кабинета и повели по той самой дорожке, которую она обнаружила утром. Она шла, как автомат, не чувствуя ног. Она смотрела на женщин, которые теперь смотрели на нее не со страхом, а с холодным, отстраненным любопытством, с легкой жалостью новичкам. Они были все теми же куклами, какими была она два года назад. Только их клетка была больше. И дверь в нее захлопнулась навсегда.
Ее вилла была роскошной. Маленький, идеально ухоженный дворец. На столе стояли свежие фрукты, в гардеробе висели дорогие платья. Но на всех окнах были решетки, стилизованные под арабский орнамент. Изящные, но несокрушимые.
Она подошла к зеркалу в позолоченной раме. В нем отражалась красивая, ухоженная женщина с пустыми глазами. Женщина, которая только что потеряла все. Любовь. Свободу. Будущее. Она была одной из девяноста восьми. Одной из многих. Навсегда.
Она медленно опустилась на пол, не в силах сдержать рыданий. Но на этот раз слез не было. Внутри была только черная, всепоглощающая пустота. Финал. Ее личная сказка закончилась. И началась бесконечная, прекрасно обставленная реальность вечного заточения.
Продолжение читайте по ссылке:
Первая часть доступна по ссылке:
Если хотите продолжения, ждем ваши ДОНАТЫ!