Часть 1. Пиявка
Воскресный день не задался с самого утра. Кирилл, работавший главным технологом на крупном производстве полимеров, ценил выходные за возможность тишины. Но тишина в их доме была гостьей редкой и пугливой. Её неизменно спугивал звонкий, требовательный голос Жанны.
Свояченица появилась на пороге ровно в одиннадцать. Без приглашения, но с уверенностью хозяйки мира. Жанна была младше Анастасии на четыре года, но вела себя так, словно вселенная задолжала ей по факту рождения.
— Настя, собирайся! В «Плаза» завезли новую коллекцию, нам срочно надо, — заявила она, даже не разуваясь, проходя в гостиную. — О, Кирюша, привет. Ты же нас отвезёшь? Там парковка платная, а у тебя пропуск везде есть, ты же умный.
Кирилл посмотрел на жену. Анастасия суетилась, убирая со стола завтрак. В её движениях сквозила привычная покорность. Она не умела говорить «нет». Особенно Жанне. Особенно маме, которая каждый вечер звонила и напоминала, что «младшенькой надо помогать, у неё жизнь сложная». Сложность жизни Жанны заключалась в хроническом нежелании работать и непомерных аппетитах.
— Мы не планировали, — глухо отозвался Кирилл. — Я хотел отоспаться.
— Ой, ну что ты как старый дед! — Жанна закатила глаза, плюхаясь в кресло. — Настя, скажи ему. Мы быстро. Туда-обратно.
Книги автора на ЛитРес
— Кирилл, ну пожалуйста, — Анастасия посмотрела на мужа тем самым взглядом, который раньше вызывал у него умиление, а теперь — глухое раздражение. — Развеемся. Пообедаем где-нибудь.
Поездка превратилась в привычный фарс. Жанна мерила платья, крутилась перед зеркалами, критиковала ткань, свет и продавцов, а потом, выбрав три наряда, небрежно бросала их на кассу. Когда кассир называл сумму, возникала та самая пауза. Жанна начинала рыться в своей крошечной сумочке, вздыхала, делала вид, что забыла карту, и выразительно смотрела на сестру. Анастасия поворачивалась к мужу.
— Кирилл...
Он молча доставал карту. Писк терминала каждый раз звучал как крошечный выстрел в его самоуважение. Ему было не жалко денег как таковых — он зарабатывал достаточно. Ему было жалко себя. Он чувствовал себя дойной коровой, которую даже не кормят вкусным сеном, а просто дергают за вымя, когда захочется молока.
В тот день Жанна «раскрутила» их на ресторан, два платья и набор косметики, который стоил как половина аванса рабочего в цеху Кирилла.
Вечером, когда они вернулись, Кирилл сидел на кухне, глядя в темный монитор ноутбука.
— Ты злишься? — тихо спросила Анастасия, заходя в комнату.
— Я не злюсь, Настя. Я устал.
— Жанна просто... она такая, — жена попыталась погладить его по плечу, но он дернулся. — Она ещё не нашла себя.
— Она нашла мою кредитку, — резко ответил Кирилл. — Этого ей вполне достаточно для самоидентификации.
Анастасия поджала губы и вышла. Она считала его черствым. А он считал её слепой.
Часть 2. Ультиматум
Неделя прошла в относительном спокойствии, если не считать ежедневных визитов Жанны, которая теперь «хвасталась» обновками, купленными, разумеется, не на свои. Гроза разразилась в четверг.
Приближался день рождения Жанны. Тридцать лет — юбилей, круглая дата, рубеж, требующий, по мнению именинницы, жертвоприношений.
Они ужинали. Кирилл жевал котлету, которая казалась ему сделанной из картона — вкус еды перебивало предчувствие разговора. Анастасия нервно теребила край скатерти.
— Жанна приглашает нас в субботу в клуб, — начала она.
— Я не пойду, — отрезал Кирилл. — У меня отчетный период на заводе. Иди одна.
— Некрасиво будет. Мы же семья.
— Настя, говори прямо. Что нужно?
Анастасия выдохнула, словно перед прыжком в ледяную воду.
— Подарок. Она хочет телефон. Тот самый, который вышел неделю назад. Тринадцатый, или какой он там сейчас... «Про Макс».
Кирилл перестал жевать. Он медленно положил вилку. Достал из кармана свой смартфон. Экран был покрыт сеткой мелких царапин, корпус потерт, модель устарела года на четыре, если не на пять. Но он звонил, открывал почту и мессенджеры.
— Этот телефон стоит сто двадцать тысяч, — спокойно произнес он.
— Ну да, дороговато, — согласилась Анастасия, но в её голосе проскользнули требовательные нотки. — Но это же юбилей! Она мечтает о нем полгода. Мама сказала, что мы, как старшие и обеспеченные, должны сделать хороший подарок.
— Мама сказала? — Кирилл усмехнулся. — А мама не хочет скинуться? Или сама Жанна не хочет поработать пару месяцев, чтобы купить себе игрушку?
— Как ты можешь?! — вспыхнула жена. — У неё сейчас сложный период, ты же знаешь, её сократили...
— Её уволили за прогулы, Настя! Чёрт возьми, хватит врать самой себе!
Кирилл встал из-за стола. Стул с противным скрежетом проехал по плитке.
— Я не буду покупать ей телефон. Купим цветы и сертификат в парфюмерный магазин на пять тысяч. Всё.
— Ты унижаешь меня! — голос Анастасии сорвался на крик. — Ты жалеешь деньги для моей единственной сестры! Ты зарабатываешь кучу денег, а ведешь себя как скупой рыцарь!
— Я веду себя как разумный человек, который не собирается спонсировать паразитов.
— Если ты не купишь этот телефон, я никуда не пойду! И ты... ты пожалеешь об этом! Это предательство!
Кирилл посмотрел на неё долгим, тяжелым взглядом. В этом взгляде не было любви, только холодное узнавание. Он вдруг увидел перед собой не любимую женщину, а копию её матери и сестры, только более хитрую, маскирующуюся под жертву.
— С чего я должен дарить твоей сестре? Мои деньги — моё дело! — холодно произнёс муж. — И моё терпение не безгранично.
Часть 3. Холодный душ
Скандал не утих и на следующий день. Более того, к нему подключилась тяжелая артиллерия. Днем Кириллу позвонила теща.
— Кирюша, — елейным голосом начала она, — Настенька плачет. Неужели тебе бумажек жалко для родного человека? Мы тебя в семью приняли, как сына...
— Тамара Игоревна, — перебил он, глядя на гудящий цех внизу, — у меня работа. Попрошу не звонить мне в рабочее время с глупостями.
Он нажал отбой.
Вечером дома его ждал настоящий спектакль. Жанна сидела на его диване, заплаканная (или искусно притворяющаяся), Анастасия бегала вокруг с валерьянкой. Увидев мужа, свояченица вскинула голову:
— Ну что, жмот, доволен? Довел жену до истерики? Тебе жалко несчастного телефона? Да будь ты проклят со своими деньгами!
Это было ошибкой.
Кирилл не стал кричать. Он не стал багроветь или топать ногами. Жизнь на производстве научила его: чем опаснее ситуация, тем холоднее должна быть голова. Внутри него что-то перемкнуло. Железная задвижка упала, отсекая эмоции.
— Вон, — тихо сказал он.
— Что? — Жанна опешила.
— ВОН ОТСЮДА! — рявкнул он так, что в серванте звякнули бокалы. — ЧТОБЫ ДУХУ ТВОЕГО ЗДЕСЬ НЕ БЫЛО!
Жанна вскочила, хватая сумочку.
— Настя, ты слышишь? Он меня выгоняет! Твой муж — психопат!
Анастасия встала между ними, раскинув руки, как птица, защищающая птенца. Только птенец был ростом с кобылу и весил больше самой Анастасии.
— Не смей орать на мою сестру! Если она уйдет, я уйду с ней!
— Прекрасно, — Кирилл прошел в коридор и распахнул входную дверь. — Выбор сделан.
Анастасия замерла. Она не ожидала, что он согласится. Это всегда работало — угроза ухода.
— Ты... ты не посмеешь.
— Еще как посмею. Собирай вещи. Самое необходимое. Остальное заберешь потом.
— Это наш дом! Я имею право...
— НЕТ! — Кирилл жестко прервал её. — Ты не имеешь никаких прав на эту квартиру. Это квартира моей матери. Она получила её в наследство. Ты здесь прописана временно.
Анастасия побледнела. Она знала это, но за годы привыкла считать стены своими.
— А машина? — вдруг пискнула Жанна из-за спины сестры. — Мы на машине поедем!
Кирилл усмехнулся. Улыбка вышла страшной.
— Ключи.
— Что? — не поняла Анастасия.
— Ключи от машины. На стол. Быстро.
— Но... она же... ты подарил...
— Я подарил её своей маме. А тебе дал поездить по доверенности. Ключи!
Анастасия дрожащими руками достала связку из сумки. Кирилл выхватил их.
— Катитесь к чёрту. Обе.
Когда дверь за ними закрыл, Кирилл закрыл её на оба замка. Он не сползал по стене, не пил водку. Он пошел на кухню, налил себе стакан ледяной воды и выпил залпом. В квартире стало пусто. И в этой пустоте впервые за много лет он почувствовал, что может дышать полной грудью.
Часть 4. Змеиный клубок
Анастасия и Жанна приехали к матери на такси. Тамара Игоревна жила в двушке, забитой старой мебелью и запахом пыли.
— Изверг! Тиран! — причитала мать, выслушав сбивчивый рассказ дочерей. — Ничего, дочка, он приползет. Куда он денется без такой хозяйки? Поголодает недельку, грязью зарастет и прибежит.
Но прошла неделя. Кирилл не звонил.
Жизнь в родительском доме оказалась не сахаром. Жанна заняла диван в гостиной и целыми днями смотрела сериалы, требуя еды. Тамара Игоревна начала ворчать. Денег, которые давал Кирилл, больше не было. Анастасия привыкла к хорошим продуктам, к тому, что в холодильнике всегда есть деликатесы. Здесь же царили макароны и дешевые сосиски.
— Настя, дай денег, мне на маникюр надо, — заявила Жанна через три дня.
— У меня нет, — Анастасия растерянно проверила баланс карты. Кирилл заблокировал «семейную» допкарту. У неё остались только личные сбережения, но их было мало.
— Ну так попроси у него! Напиши, что умираешь, что заболела! — посоветовала мать. — Нужно хитростью.
В среду Анастасия попыталась забрать машину. Она приехала к дому со вторым комплектом ключей, который прятала. Но машины во дворе не было. Позже она узнала, что Кирилл перегнал её в гараж к своему отцу на другой конец города.
Осознание приходило медленно, болезненно, как отходняк после наркоза.
Анастасия проснулась ночью от разговора на кухне. Дверь была приоткрыта.
— ...дура она, — говорила Жанна, чавкая чем-то. — Не смогла мужика удержать. Теперь мы без айфона, без тачки. Хоть бы алименты с него стрясла, так детей-то нет.
— И не говори, — вторила ей мать. — Я ей говорила: рожай быстрее, никуда не денется. А она всё «для себя, для себя». Вот и пожила для себя. Теперь на нашей шее сидит. Надо её выпихивать обратно. Пусть валяется в ногах, пусть унижается, но чтобы деньги в дом носила.
Анастасия лежала, глядя в потолок, по которому ползла полоска света от уличного фонаря. Внутри неё что-то переворачивалось. Не сердце разбивалось — нет, это было похоже на то, как ломается лед на реке. Глыбы трескались, обнажая чёрную, ледяную воду правды.
Они не любили её. Никогда. Она была просто удобным инструментом. Шлангом, через который в их болото перекачивались ресурсы Кирилла.
Утром мать начала атаку:
— Настя, иди к мужу. Сегодня же. Скажи, что была неправа. Припугни, что беременна, если надо. Нам платить за квартиру, и Жанночке нужны сапоги на осень.
— Ты меня слышишь, мам? — тихо спросила Анастасия. — Он меня выгнал. Мы расстались.
— Плевать! — рявкнула Жанна. — Иди и ползай! Мне нужен мой подарок! Твой муж — жлоб, но ты-то куда смотрела? Размазня!
Анастасия посмотрела на сестру. На её одутловатое от сна лицо, на капризно искривленный рот. И вдруг поняла, что боится не остаться без мужа. Она боится остаться с ними. Превратиться в такую же злобную, жадную тетку, считающую чужие копейки.
— Я пойду, — сказала она.
— Вот и умница, — кивнула мать. — И про машину не забудь. Скажи, что маме надо на дачу рассаду возить.
Часть 5. Гнев праведный
Кирилл открыл дверь не сразу. Был вечер субботы. Анастасия стояла на пороге — без вещей, только с маленькой сумочкой. Вид у неё был не жалкий, а какой-то... наэлектризованный.
— Я пришла поговорить, — сказала она. Голос был твердым, без привычного заискивания.
Кирилл посторонился, пропуская её.
— Вещи забрать? Я собрал всё в коробки.
— Нет. Поговорить о нас.
Они прошли в кухню. Там было безукоризненно чисто — Кирилл всегда любил порядок. Никаких следов запустения.
— Я слышал, твоя сестра всем рассказывает, какой я монстр, — усмехнулся он, наливая себе чай. Ей не предложил.
— Она дура, — коротко бросила Анастасия.
Кирилл удивленно поднял бровь.
В этот момент у Анастасии зазвонил телефон. На экране высветилось: «Жанна». Анастасия положила телефон на стол , включила громкую связь.
— Ну что? — заорала трубка голосом Жанны. — Ты у него? Сказала про беременность? Выпросила денег? Давай быстрее, тут скидки на сайте заканчиваются через час! И скажи этой скотине, чтобы вернул тачку, мне завтра ехать с подругами...
Кирилл застыл с кружкой в руке. Он смотрел на жену. Анастасия стояла, уперевшись руками в столешницу. Её плечи начали трястись. Она набрала воздуха в легкие, и этот вдох был похож на звук взводимого курка.
— ЗАТКНИСЬ! — заорала Анастасия в телефон так, что Кирилл дернулся. — ЗАТКНИСЬ, ТЫ, ПАРАЗИТКА!
В трубке воцарилось ошарашенное молчание.
— Ты что, Настя?..
— Не смей мне звонить! Никогда больше! — Анастасия кричала, и лицо её пошло красными пятнами, но это была не истерика жертвы, это была ярость берсерка. — Я тебе не банкомат! Кирилл тебе не спонсор! Ты — ленивое, наглое существо, которое сосало из нас кровь годами! ХВАТИТ!
— Мама! Она с ума сошла! — взвизгнула Жанна.
— И маме передай! — Анастасия схватила телефон и поднесла его к самому рту. — Ни копейки вы больше не увидите! Ни подарков, ни поездок, ни продуктов! Сами! Всё сами! Ручками, ножками! Идите работать! Полы мыть, на кассе сидеть — мне плевать! Я больше не позволю вам портить мне жизнь! Я ненавижу вашу жадность! НЕНАВИЖУ!
Она швырнула телефон на диван. Он подпрыгнул на пружинах. Анастасия тяжело дышала, волосы растрепались, глаза горели диким огнем. Она повернулась к мужу. В её взгляде была такая решимость и такая злость, какой он не видел за все пять лет брака.
— А теперь ты, — она ткнула пальцем в сторону Кирилла. — Ты тоже хорош. Молчал, копил, терпел, а потом выставил меня как собаку! Я виновата, да. Я была слепой дурой. Я позволяла им садиться нам на шею. Но ты мог бы остановить это раньше, а не ждать, пока взорвется!
Кирилл молчал. Он был... впечатлен. Перед ним стояла не покорная овечка, а фурия. И эта фурия ему нравилась гораздо больше.
— Я хочу вернуться, — сказала она, глядя ему в глаза. — Но не потому, что мне негде жить. А потому что ты — единственный нормальный человек в моем окружении. Но если ты примешь меня обратно, никаких родственников в этом доме больше не будет. Я сменила номер. Я не скажу им адрес, если мы переедем. Всё. Обрубила.
Она замолчала, кусая губу, чтобы не разрыдаться, но слез не было. Был только адреналин.
Кирилл медленно поставил кружку на стол. Подошел к ней. Анастасия напряглась, ожидая, что он укажет на дверь.
— Условия, — жестко сказал он.
— Какие?
— Финансы полностью под моим контролем. Никаких «дай маме», никаких «у Жанны праздник». Если я увижу хоть один чек, переведенный им — развод в тот же день.
— Согласна.
— Машина остается у моей матери. Ездишь на метро или автобусе, пока не заработаешь на свою. Сама. Иди работать. Хоть кем. Мне нужна жена-партнер, а не содержанка.
— Я устроюсь на следующей неделе. У меня диплом экономиста пылится.
— И последнее.
Он взял её за подбородок, заставляя смотреть в глаза.
— Никогда больше не пытайся манипулировать мной своим уходом. Второй раз дверь закроется навсегда.
Анастасия кивнула.
— Поняла.
Ужин прошел в странной, звенящей обстановке. Это не было примирением влюбленных. Это было заключение мирного договора между двумя государствами после тяжелой войны. Но когда Кирилл смотрел на жену, он видел в ней стержень, который наконец-то проявился.
Через месяц Жанна попыталась подкараулить их у подъезда. Она выглядела жалко, в старой куртке, без привычного лоска. Кричала, требовала совести. Кирилл хотел вмешаться, но Анастасия остановила его жестом.
Она подошла к сестре, посмотрела на неё с холодной, брезгливой жалостью и сказала всего одно слово:
— Уйди.
И в этом слове было столько ледяной стали, что Жанна отшатнулась, поняв — кормушка закрылась навсегда. Она остался на улице, в грязи и обиде на весь мир, а Анастасия села в такси (не в личную машину, как и было оговорено) и поехала на собеседование. Она больше не боялась. Ни бедности, ни сестры, ни мужа. Злость сожгла в ней страх, оставив место для уважения к самой себе.
Автор: Вика Трель © Самые читаемые рассказы на КАНАЛЕ