Часть 9. Глава 168
… робкая надежда на то, что всё будет хорошо, и они вместе с ее новым знакомым во всём разберутся.
Чуть позже, когда они сидели в небольшом ресторанчике, расположенном на первом этаже отеля, Мария спросила:
– Вы думаете, что моя амнезия... это не просто травма?
– Я думаю, что это защитная реакция вашего организма на шок. Он случился из-за того, что вы увидели или узнали. Возможно, вас, простите за прямоту, попытались убить. Или вы стали свидетелем того, как это сделали с господином Нурдли. Возможно, на катере кто-то был, или подплыл… вариантов, на самом деле, может быть великое множество.
– Но я не помню ничего, кроме того, как меня нашли.
– Мы это исправим.
Больше ни о чём тревожном во время ужина они не говорили. Вернулись в номер, и, пока Дорофеев искал в интернете место, где бы они могли остановиться, Мария погрузилась в глубокий сон. Ей ничего не снилось, и это было замечательно: душа, измученная событиями последних недель, наконец-то смогла как следует отключиться от всего, что её терзало.
Утром, во время завтрака, Алексей Иванович сообщил: ему удалось арендовать маленький коттедж на окраине Хортена, что самое интересное – в паре километров от поместья, по-прежнему принадлежащего доктору Званцевой. Они поехали туда после того, как собрали вещи и расплатились.
Через час машина свернула с шоссе на узкую, но такую же безупречно асфальтированную дорогу. Деревья стояли плотной стеной, настолько, что в машине автоматически загорелись фары. Их свет выхватывал из сумерек только стволы высоченных корабельных сосен. Через несколько минут показались высокие кованые ворота. Дорофеев остановился, набрал код на телефоне, и они бесшумно открылись, пропуская внутрь.
Они въехали на территорию, где стоял небольшой двухэтажный деревянный дом, освещённый мягким светом из окон. Он выглядел надёжно и уединённо.
– Вот наше убежище, – сказал Дорофеев, паркуя машину в гараже. – Здесь вы будете в полной безопасности. Никто не знает об этом месте, кроме нас двоих.
Они вышли из машины. Холодный, чистый воздух ударил в лицо.
– Ступайте на второй этаж. Там ваша комната. Я сейчас принесу вещи.
Доктор Званцева поднялась по деревянной лестнице. Дом был обставлен со вкусом, в нём чувствовалась забота и уют. Она вошла в комнату. Большая кровать, камин, книжные полки. Ощущение, что этот дом не сдаётся в аренду, а здесь есть хозяева, просто они временно куда-то ушли.
В этот момент Дорофеев вошёл с её небольшой сумкой.
– Как вы, Мария Васильевна? Нравится?
– Спасибо, хорошо. Здесь чудесное местечко.
– Вот и замечательно. А теперь давайте сделаем так. Съездим в Хортен, отыщем там какой-нибудь магазин одежды и купим вам всё необходимое. Не можете же вы ходить постоянно в одном и том же.
– Да, это верно, – улыбнулась Мария, оглядев себя. Она была по-прежнему в том, что ей дали в дорогу Ленора и Харальд, и вещи эти, мягко говоря, не только давно вышли из моды, но и порядком истрепались.
Она посмотрела на Дорофеева.
– Скажите, а это… не опасно? Ну, вот так, взять и поехать.
– Мы же не собираемся с вами вояжировать по городу. Приедем в магазин, купим всё необходимое и сразу обратно. Только не забывайте пониже опускать козырёк кепки. На всякий случай. Здесь видеокамеры на каждом углу торчат.
Как задумал Дорофеев, так они и сделали. Купили Марии простые, но удобные и практичные вещи, предметы личной гигиены, не забыли витамины для беременных, потом взяли продукты, чтобы не приходилось трижды в день посещать заведения общепита, и вернулись в коттедж. На все поездки ушёл почти весь день, и вечером они собрались в гостиной, чтобы обсудить, делать дальше.
– Вам нужно как следует отдохнуть, Мария Васильевна, – сказал полковник. – Завтра мы в вами начнём одно очень важное дело.
– Что начнём?
– Восстановление памяти. У меня есть кое-какие материалы. Пока вы примеряли вещи, я сообщил доктору Печерской, что нашёл вас живой и здоровой. Не представляете, как она обрадовалась. Хотя и огорчилась, узнав о вашем случае амнезии. Потому прислала мне фотографии, видеозаписи, которые вам помогут вспомнить. Но не волнуйтесь. Мы будем работать медленно, но верно. Важно понять, что же с вами всё-таки произошло на том катере.
Спустя полчаса Мария лежала в комнате, смотрела в окно и чувствовала, как в ней растёт решимость. Она была врачом, женой, подругой. А еще она – ключ, который обязательно поможет раскрыть тайну того, что с ней здесь случилось. Доктор Званцева осознала, что должна была вспомнить. Ради Данилы. Ради себя. Ради того малыша, который теперь рос внутри нее.
Следующие несколько дней прошли в напряжённой, изнурительной работе. Дорофеев оказался не просто бывшим полицейским, а тонким психологом. Он не давил, не требовал, а методично, шаг за шагом, восстанавливал её прошлое. Они сидели в гостиной у камина. Алексей Иванович раскладывал на столе фотографии, – специально съездил в Хортен и купил там цветной струйный принтер, решив, что пусть лучше снимки будут не цифровыми, а настоящими, – тактильные ощущения при амнезии так же важны, как и работа других органов чувств.
– Вот вы и Данила. На вашей свадьбе. Вы оба светились от счастья.
Мария смотрела на снимок. Она видела любовь в глазах той женщины, что стояла рядом с высоким молодым мужчиной в смокинге.
– Он... очень красивый, – сказала она, касаясь пальцем лица Данилы.
– Да, Мария Васильевна, ваш супруг довольно привлекателен, – заметил Дорофеев с улыбкой. – Представляю, как на него смотрит женская половина вашего коллектива.
Мария вспыхнула, бросив на полковника строгий взгляд, но тут же остыла. «Что это со мной? Ревную?» – подумала и постаралась успокоиться.
Они перешли к фотографиям клиники. Современное здание, операционные, кабинеты.
– Здесь вы работаете хирургом и педиатром. Данила – хирург общей практики.
– Я помню... запахи, – внезапно сказала Мария. – И белый халат с вышивкой: «М.В. Званцева».
– Отлично! Это уже что-то.
– А это ваша лучшая подруга, Эллина Родионовна Печерская. Вот она с мужем, с их дочкой…
– Олюшка, – вдруг подсказала Мария и просияла. – Да, точно! Элли зовёт ее Олюшкой! А еще у них есть приёмный сын… Егор, кажется. Он в Нахимовском училище. Ой, да! И еще маленький мальчик… Миша!
Доктор Званцева была счастлива. Воспоминания возникали одно за другим.
Потом Дорофеев показал ей фотографии поместья. Старый, величественный дом, окружённый парком.
– Вот дом вашей тётушки. Этот снимок сделан еще до пожара, вы прислали его Эллине Родионовне. Пожар начался в восточном крыле и быстро распространился на всё здание.
– Там была... библиотека, – прошептала Мария. – И старые книги.
– Вы помните?
– Нет. Ну то есть… ощущение. Пыль и запах старой бумаги.
Дорофеев кивнул. Он не торопил её. Знал, что память – это хрупкий механизм, и любое давление может привести к обратному эффекту. На пятый день полковник принёс папку с материалами дела Данилы Берегового, которые ему удалось получить в качестве адвоката подозреваемого.
– Мы должны посмотреть на это, Мария Васильевна. Возможно, что-то в этих документах вызовет реакцию.
Он начал читать вслух. Протоколы осмотра места преступления. Показания свидетелей. Мария слушала, сжав руки. Это было ужасно. Она не хотела поверить в то, что ее муж способен на убийство, какими бы мотивами при этом не руководствовался.
– Ложь, – внезапно сказала Мария. – Это всё ложь. Данила не способен на такое!
– Почему вы так думаете? – заинтересованно спросил Дорофеев, поскольку его собеседница говорила не как потерявший память человек, а тот, кто прекрасно помнит характер своего мужа.
– Я не знаю! Просто... это не его. Он не мог. Не стал бы убивать, и всё. Вы бы видели, Алексей Иванович, как Данила однажды почти час делал непрямой массаж утонувшему мальчику! Всё вокруг стояли и говорили ему, мол, хватит уже, у него мозг умер. А он – нет, качал и качал. И вы знаете, ведь спас пацана! У того не оказалось никаких ментальных нарушений! Ой…
– Что «ой», Мария Васильевна? – с улыбкой спросил полковник.
– Я сейчас всё это вам рассказала, как кино посмотрела, – удивлённо заметила врач.
– Это называется воспоминание, вы просто вспомнили, как там всё было.
– Да, наверное, – смутилась Званцева и постучала по дереву. – Не сглазить.
– Ничего, всё будет хорошо, – улыбнулся Дорофеев.
– Алексей Иванович, скажите, если я теперь живая, и вы знаете, как меня зовут, то, может, мне стоит вернуться в Россию? Не поймите меня неправильно, я очень хочу, чтобы со мной был и Данила, но… в моём положении разве не безопаснее оказаться в Санкт-Петербурге, чем жить здесь?
– Нет, Мария Васильевна. В том и дело, что нет. Мы понятия не имеем, отчего вы оказались на берегу того фьорда и что случилось на катере. Если ничего не узнать, то и дома вам будет грозить опасность, понимаете?
Доктор Званцева вздохнула.
– Да, понимаю.
– Вот что нам нужно сделать, так это поехать к Харальду и Леноре и поговорить с ними, чтобы они мне рассказали, как вы оказались у них дома. Возможно, смогут вспомнить какие-то детали, связанные с вашим обнаружением. Или, может, вещи какие-то остались. Ну, мало ли.
– Да, вы совершенно правы. Представляю, как оба удивятся, когда меня увидят. Только… есть проблема.
– Какая?
– Там один местный житель, весь из себя правильный такой, на моих друзей, приютивших, в полицию настучал. Мол, пригрели у себя иностранку, закон нарушают.
– Как он узнал о вас?
Мария рассказала о происшествии, когда спасла мальчика, неудачно упавшего с велосипеда. Оказала ему первую медицинскую помощь, и прибывшие медики «Скорой» догадались, что перед ними – опытный врач. Пацан потом рассказал обо всём родителям, ну, а его папаша и позвонил «куда следует».
– Да, неприятная история, – нахмурился Дорофеев. – Но знаете, в этом нет ничего страшного.
– Как это?
– Очень просто. Мы поедем туда, и если полиция остановит, или опять тот любопытный нос сунет, я покажу свои документы и визу, а про вас скажу: моя гражданская жена. Жила тут некоторое время, страдает потерей памяти.
– У меня же документов нет.
– Зато у вас я есть, – улыбнулся Алексей Иванович. – Ну, а насчёт документов… разберёмся. У меня остались кое-какие связи в питерской полиции. Помогут.