Маша торопливо собирала сумку. Паспорт взяла, банковские карточки тоже. Ключи от машины и права выложила — удобнее добираться на метро. Что еще? Бутылку с водой, яблоко (пригодится), шоколадку на перекус. Наверное, еще блокнот и шариковую ручку. Где же ручка?
Мобильник завибрировал, как всегда, не вовремя. Подружке лучше ответить, а то будет звонить до победного.
— Алиска, я тороплюсь. Завтра поболтаем, — прижала Маша трубку к уху плечом. — Убегаю, собираю вещи.
— Куда? — испугалась Алиса.
— На курсы.
— На какие курсы? Ты с ума с горя сбрендила?
— Почему же «с горя»? — Маше не хотелось обсуждать свои чувства, но, если не поболтать, подруга не отвяжется. — Не с «горя», а с радости. Алиска, ты за меня не волнуйся. Я ни капельки не переживаю. Пускай валит к своей неземной любви. А я займусь чем-нибудь полезным.
— Чем?
— Ну вот, например, на курсы записалась. На курсы первой помощи.
— Маша, у тебя совсем кукуха поехала? Какая первая помощь? Кому?
— Первая помощь пострадавшим, — терпеливо объяснила Маша, утрамбовывая вещи в сумке. — Если кто в обморок упадет. Или руку сломает.
Вместо ответа Алиса перечислила кучу диагнозов, начиная с нервного расстройства и заканчивая затяжной депрессией. Обвиняла во всем, конечно, Димку. Это он, бессердечный, запустил необратимые процессы в Машкиной психике.
Застегивая молнию на сумке, Маша с тоской размышляла о том, что помощь нужна абсолютно всем. И больным, и здоровым. И молодым, и старым. И ей, Марии Беловой, двадцатипятилетней красавице (ну, почти красавице), спортсменке (пилатес плюс абонемент в бассейн) и просто умнице (старший специалист техподдержки «Яндекса»), тоже нужна психологическая помощь.
***
С Димой они встречались два года. Планировали съехаться и пожениться. В Машиной студии вдвоем тесно, в Диминой «однушке» тоже некомфортно. Искали квартиру, чтоб вместе снимать, но времени не было перетаскивать вещи. Намного приятнее гостевой брак, когда друг другу не надоедаешь.
Время бежит быстро. Месяц назад Маша, дожидаясь любимого в кофейне, вспомнила прошлогоднюю осень и свой конфетно-букетный период. Дима ухаживал очень романтично, дарил букетики, приносил шоколадки, один раз пришел даже с бархатной коробочкой — а там кольцо с желтым топазом. Сказал, что помолвочное. «Пока такое, — сообщил он. — Надо накопить, и будет с бриллиантом».
А на прошлой неделе в той же кофейне за тем же столиком Дима признался, что любит другую. Предложил разойтись полюбовно и даже (вот подлец!) дружить семьями в будущем.
Он еще что-то говорил, но голос будто постепенно отдалялся от Маши, слова сливались в сплошной гул. В глазах потемнело. Звон в ушах нарастал.
— Зайка, тебе плохо? — голос любимого раздавался откуда-то издалека. — Люди, помогите!
Маша хотела ответить, но губы не слушались.
Минутой позже ей стало лучше.
— Иди, Дима, — шепотом попросила она. — Уходи, прошу тебя. У меня все хорошо.
***
«У меня все хорошо», — шептала Маша, пока допивала свой капучино.
«У меня все хорошо», — твердила она, пока шла домой.
И только вернувшись в квартиру, по-настоящему разрыдалась. Громко, хлюпая носом, театрально заламывая руки, переживала свою боль.
А когда эмоции закончились, вышла на лоджию. Маша плеснула, как они делали с Димой, сухого красного в бокал, и уселась, поджав ноги, на диван в ожидании потрясающего заката. Плюшевый плед грел ее снаружи, содержимое бокала — изнутри.
«А что, собственно, произошло? — размышляла она, пока небо над Москвой багровело. — Это же не конец света. Мало таких Дим что ли? Здоровье есть. Квартира есть. Работа есть. Родители, живы и здоровы. Друзей полно. Просто надо изменить жизнь. Выйти, в конце концов, из четырех стен».
Но жизнь не так-то просто поменять.
Дело в том, что работала Маша удаленно. С девяти до шестнадцати на линии три раза в неделю, а потом еще два дня с двенадцати до восьми. На улицу выходила редко: на пилатес, в бассейн, к маме, к Алиске, к Диме (опять этот подлец Дима). Продукты заказывала по интернету. В кино и театры не ходила (было, правда, с Димой пару раз в прошлом году). Может, в отпуск? В Турцию? Нет, не хочется.
Подумаешь, горе какое. Вот у других дети-инвалиды рождаются, родственники лежачие есть. Вот это — горе! А ее проблемы — ерунда, рассосется…
Маша задумалась, любила ли она Диму на самом деле. Скорее всего, да. Он такой милый, обходительный, веселый. Но знала ли хорошо? Скорее всего, нет. Свидания были. Романтические закаты на лоджии были. Страстные ночи были, хотя редко и мало.
А что там у этого Димы в башке — неизвестно. А какой он в быту, непонятно. Дима любит кофе без сахара. Любит омлет. Убирает зубную щетку в чехол. Носки не разбрасывает. У него есть сестра, мама, друзья. Работает менеджером. Ездит на метро. А теперь вот влюбился…
«Надо поменять жизнь, — мысленно твердила Маша. — Выйти из четырех стен. Сменить обстановку. В отпуск поехать».
Да какой же отпуск! До отпуска еще полгода пахать. Может, подумать о здоровье? В обморок, идиотка, грохнулась. Стыдоба. Хорошо, нашатырю принесли, окно открыли, по щекам пошлепали.
А если бы на улице упала? Подошел кто-нибудь? Помог бы подняться? А сколько таких бедняжек на улице в обморок падает? А Маша бы им помогла? Нет, побоялась бы…
Кстати, отличная идея! Нужно срочно записаться на курсы первой медицинской помощи. И всем помогать. И всех жалеть. И тогда жизнь приобретет совершенно другой смысл!
Вот, почему Маша записалась на курсы первой медицинской помощи. Курсы длились десять часов в субботу. Даже отгул брать не пришлось.
***
— Ну и как там на этих ваших курсах? — поинтересовалась Алиска, пригубив сухого красного. — Познакомилась с кем?
Подруги сидели на диванчике, наблюдая очередной московский закат. Стеклянную дверь на лоджию предусмотрительно прикрыли. Под дверью скулил йоркширский терьер Чарлик, которого привезла Алиска. Когда подруга с мужем и детьми уезжала в отпуск, она оставляла Чарлика Маше.
— Ну не то чтобы познакомилась, — начала рассказывать Маша, — но историй наслушалась — мама не горюй.
— Ну а что-то теперь можешь сделать?
— Жгут затянуть, чтобы кровь остановить. Знаю, что делать, если солнечный удар. А если кто подавится, знаю куда ударить. Чтоб ребра не сломать…
— Прям уж ребра сломать, — недоверчиво покосилась Алиска на миниатюрную подругу. — Ты на себя, Машка, в зеркало посмотри. Ребра она ломать будет!
Подруги развеселились.
— А дыхание «рот в рот» проходили? — отсмеявшись, поинтересовалась Алиска.
— Вообще-то, искусственное дыхание делать не обязательно, — принялась объяснять Маша. — Лучше непрямой массаж сердца качественно делать.
— Ну ладно, буду вызывать такси, — сказала Алиса, выныривая из-под плюшевого пледа, под которым они согревались на неотапливаемой лоджии. — Я поехала. А пока буду кайфовать на турецком побережье, приказываю тебе следить за Чарликом и сделать какому-нибудь красавцу искусственное дыхание «рот в рот».
— Будет исполнено, мой командир, — рассмеялась Маша и, обернувшись к Чарлику, добавила: — Неси поводок, малыш, пойдем мамку провожать.
***
— А это у вас девочка или мальчик? — ее догнал молодой мужчина с йоркширским терьером. Эту симпатичную парочку Маша заметила еще у подъезда, пока сажала подругу в такси.
— У меня мальчик.
— А у меня девочка. А сколько вашему мальчику лет?
— Три или четыре… наверное. А может, пять.
— Сколько вашей собаке лет не знаете? — удивился собеседник.
— А это не моя собака.
— И это не моя, — незнакомец кивнул на свою собачку. — Это сеструхина Буся. Приезжаю выгуливать, пока сеструха на турецком пляже загорает.
— Какое совпадение, — в ответ улыбнулась Маша. — Это Чаркик, песик моей подруги. Подруга тоже в Турцию уезжает. Вы ее видели, она в такси садилась. Собаку мне привезла. Я даже обрадовалась. Вдвоем веселее. Хоть какая-то живая душа рядом.
Маша смущенно замолчала. Зачем она призналась совершенно незнакомому человеку в своем одиночестве? Тем более такому широкоплечему. Тем более на пустынной аллее. Свет фонарей лился на щербатый асфальт сквозь поредевшую листву. Было зябко. А в Турции, наверно, тепло.
Теперь они шагали рядом. А маленькие йорики бежали рядышком впереди.
— Значит, вам скучно? — поинтересовался мужчина и, внезапно остановившись, заглянул в Машины глаза. В его взгляде проскользнуло что-то знакомое. — А как же работа? Вы безработная?
— Да что вы! — возмутилась Маша, стараясь не поддаваться мягкому гипнозу его удивительно красивых глаз. — Конечно, работаю. Кто ж меня кормить будет! Только удаленно.
— Кажется, мы знакомы, — задумчиво размышлял собеседник. — А где работаете?
— Белова Мария, старший специалист техподдержки «Яндекс.Про».
Эта новость заставила его остановиться. Мужчина снова вгляделся в девичье лицо. Взгляд скользнул по узеньким плечам, по синей вельветовой курточке, по белым кроссовкам и снова поднялся к глазам. Широкая улыбка озарила лицо:
— Ну точно, — он с досады ударил себя по лбу. — Белова Мария! Как же я мог забыть! Ты ж на обучение приезжала!
— На какое обучение? — недоверчиво переспросила Маша. — Первой медицинской помощи?
— Какой же первой! — перебил незнакомец. — Второй! На второй курс по внедрению новой серверной платформы! Помнишь меня? Ну как же! Мы ж тебя с подружкой на кофе звали? Помнишь? А вы, вредные девчонки, обещали, а потом убежали.
Маша нахмурила лоб. На прошлой неделе она действительно ездила в офис с девчонками из техподдержки. А парни из офиса пытались их кофе напоить. Но Ольга опаздывала в детский сад, и Маша ушла вместе с ней — нехорошо бросать подругу.
— Кажется, вы Никита? — она с надеждой заглянула в его зеленые глаза.
— Совершенно точно, — обрадовался новый знакомый и церемонно представился: — Никита Захаров, ведущий инженер по внедрению новых платформ. Перспективный. Неженатый. И… — он еще хотел признаться, что целых три ночи не спал, думая о прекрасной Марии Беловой, но потом решил, что информации для первой встречи достаточно и перевел разговор на нейтральную тему: — Кстати, а что ты говорила про первую медицинскую помощь?
— Да так, ерунда, — еще больше смутилась Маша. Она никак не могла поверить, что встретила симпатягу Никиту на аллее у дома в десять часов вечера, да еще на прогулке с собаками. — Я от нечего делать на курсы первой медицинской помощи ходила.
— Зачем? — он опять остановился. Этот вечер просто полон сюрпризов.
— Ну чтобы людям помогать. Ведь помощь всем нужна? — она заглянула в его глаза в поисках понимания. — И больным, и здоровым. И старым, и молодым.
Йорки умчались вперед. Никита шагал медленно, а потом снова остановился.
— У меня сейчас, наверно, тахикардия начнется, — сообщил он, подхватывая Машу под локоть. — Сначала я встречаю девушку своей мечты. Причем, обрати внимание, совершенно случайно. В чужом районе, ночью, с собакой.
Он снова замолчал. Маша сказала:
— А потом?
— Что «потом»?
— Ну ты сказал, что встретил девушку своей мечты. И это было «сначала»… А потом? Что было «потом»? — у Маши тоже, кажется, начиналась тахикардия. Сердце радостно трепыхалось под вельветовой синей курточкой.
— Ах да, — вернулся к своей мысли Никита. — А потом я узнал, что она ангел.
— Ангел? — испугалась Маша.
— Да, ангел, — подтвердил Никита. — Эта наивная дурочка хочет всех спасать. И молодых, и старых.
Маша удивленно заморгала.
— Спаси меня, Маша, — шепнул Никита, отводя ладонью прядь с ее горячей щеки. — Мне срочно нужно искусственное дыхание…
***
— Дамы и господа, — голос стюардессы звучал торжественно. — Экипаж международной авиакомпании Turkish Airlines приветствует вас на борту нашего авиалайнера. Продолжительность рейса Москва–Анталия 4 часа 30 минут. Высота полета 11 тысяч километров. Время посадки в Анталии 18 часов 10 минут. Пристегните ремни, пожалуйста.
Маша поудобнее устроилась в кресле, закрыла глаза и даже успела задремать. Она устала — свадебное веселье отняло последние силы.
— Минуточку внимания, — из полудремы ее вывел голос стюардессы. — Есть ли на борту врачи? Или пассажиры с медицинским образованием? На всякий случай, если потребуется помощь.
Маша медленно стала поднимать руку.
— Сиди тихо, — прошептал Никита, возвращая ее руку на подлокотник. — Спрашивают про людей с медицинским образованием. А у тебя его нет.
В конце салона поднялся седой мужчина и, представившись врачом-реаниматологом, опустился на свое место.
— Вот видишь, — Никита поправил под ее головой подушку и, убрав с щеки прядь, нежно поцеловал. — И без тебя справятся. Кстати, любимая, тебе нужна практика.
— Непрямой массаж сердца? — сонно улыбнулась Маша.
— Искусственное дыхание, — поправил Никита и, обведя взглядом пассажиров, добавил. — Дыхание «рот в рот» отложим до вечера. Обещаю, весь медовый месяц будем тренироваться.
Автор: Наталья К.
---
---
Летняя дочка
Назвать Любу Григорьеву хорошенькой язык не поворачивался. Никак. При разных раскладах и ракурсах. Можно было на телефон фильтры наложить. Но красавица, которую создали фильтры, уже не была бы Любой. И это считалось бы типичным враньем и очковтирательством. А Люба никогда (ну почти никогда) никого не обманывала. В общем, Люба предпочитала быть самой собой. И во внешности, и в характере. Не нравится – проходите мимо. Вот и все!
Что она имела в арсенале? Если соблазнить кого-нибудь, так и ничего. Ростику Люба от роду небольшого. Ножки коротки, попа тяжеловата. Шее не хватало изящности, плечам – хрупкости. Ну а что ей делать – типичной селянке? Хрупкие лани в деревне не живут. Куда им со своими тоненькими ножонками и ручонками? Они и ведра не поднимут! Да что там ведро – с лопатой в огороде и минуты не продержатся!
Конечно, в Любином Каськове жили всякие женщины, и худышки в том числе. Но до телевизионных див дамам, взращенным на молоке и всю жизнь занимавшимся физическим трудом, ой, как далеко. Всякие «авокадо» и «шпинаты» деревенские есть не могут – им мясо физически необходимо! И работают совсем другие группы мышц, отнюдь «не попочные». Потому Каськовчанки были жилистыми или плотными. Ну а их приземистость диктовали гены, формировавшие облик поселянок много веков подряд.
В юности Люба частенько плакала, взглянув в зеркало: не лицо, а поросячья мордочка. Никакая косметика не помогала. Неопытной рукой Люба пыталась рисовать на веках стрелки и красить губы. Получалась мордочка неумело накрашенного поросенка. Она пробовала модно одеваться, покупая шмотки на стихийном рынке около магазина. Получалось смешно. Все эти топы и джинсы с низкой посадкой, сногсшибательно смотревшиеся на прозрачных моделях, на Любе сидели… как одежка на мопсе Фунтике, собачке главы местной администрации.
В общем, плюнула Люба на себя еще тогда, во времена стихийных рынков. Безразмерные кофты и легинсы – повседневная Любина одежда до сих пор. Слава богу, люрекса нет. И леопардовых принтов.
Типичная тетка. Ну и что? Люба жила себе в Каськово и нисколько не переживала по поводу внешности. Замуж ее взяли в двадцатилетнем возрасте. Муж Тимофей свою Любашу любил и такую, даже ревновал. Обыкновенный парень, коренастый и невысокий, похожий на супругу, как брат-близнец. Красавцев в Каськово тоже не водилось. А он и не заморачивался – ему не в кино сниматься. У него работа тяжелая. А Любка, жена, хорошая и добрая. И готовит, как богиня.
Потому и любил Тимофей, находясь по праздничному случаю в легком подпитии, называть благоверную «Богиней». Кстати, совершенно искренне, и других баб ему даром не нать! Вот так!
Жизнь у Григорьевых сложилась замечательно. Их день подчинялся привычному распорядку: ранний подъем, возня со скотиной, сытный завтрак. Пока Люба мыла посуду, Тимофей заводил свой тарантас, а потом оба уезжали на работу, в соседнее село, где процветал агрокомплекс, возведённый десять лет назад по государственной программе. Для брошенного в девяностые захудалого поселка – манна небесная. Огромному областному городу требовалась свежая, экологически чистая продукция. И город ее получал своевременно и в необходимых количествах.
После смены супруги возвращались домой, снова кормили скотину, чистили хлев и сарай, копались в собственном огороде.
Тимофей возился с тарантасом, ругая его и российский автопром: ракеты в космос отправляют, а машины делать так и не научились! Люба доила коз. В последнее время она увлеклась сырами. Народ сыры Любиного производства оценил за изысканный островатый вкус и свежесть. Уж очень хорош такой сыр с домашним вином и помидорами «черри». . .
. . . дочитать >>