Домой Анна вернулась уставшей, встреча с Александром отняла много сил; она даже не могла рассказать Лиле, как все прошло. Отвлечься от навязчивых мыслей помогала Вера, ее надо собрать на учебу, все-таки первый курс, к тому же дочь впервые уезжает из дома.
Нагрузив продуктами и вещами, дав кучу советов, Анна проводила Веру до райцентра, и настоятельно просила слать письма.
- Мам, да мне не привыкать, я Леше пишу часто, и тебе также буду.
- Ну часто не надо, время для занятий нужно, а вот хотя бы два-три раза в месяц сообщай, как ты там. И на каникулы тебя ждать буду. И к тете Вале заходи.
Анна долго смотрела вслед автобусу, потом вернулась на автостанцию, чтобы купить билет до Березино.
Она спокойно ехала, не допуская эмоций, говорила себе, что пришло время и дочке надо получить профессию… но когда вошла в опустевший домик, подошла к кровати, упала на нее и слезы хлынули непроизвольно.
Она не плакала, даже когда узнала правду об Александре. А сейчас не получалось сдержаться, и дала волю чувствам. Потом села на кровати, вытерла лицо и захотелось поскорее выйти на работу, чтобы не так тягостно было на душе.
Последние летние денёчки плавно перекочевали в осеннюю пору, и сентябрь закружил листвой, зазвенел прозрачным воздухом – такой воздух обычно бывает осенью. Дышится легко, кажется, силы прибавились, но их надо беречь, впереди осенняя слякоть и зима.
Анна в перерывах поделилась с Лилей историей своей поездки, и теперь коллега и подруга в одном лице, была в курсе переживаний Анны Ясеневой.
- Ну знаешь, может это и хорошо, что все выяснилось, - сделала вывод Лилия Кирилловна, - а то вы с Верой относились раньше к нему, как будто он какая-то легенда. А на самом деле оказался обычным человеком со всеми своими слабостями. Вера хотела отца? Вот, пожалуйста, у нее есть отец… ну вроде как есть.
- Вот именно, - подтвердила Анна, - теперь уж точно есть, только осадок остался. Ну да ладно, я все равно рада, что он жив.
- Ты, наверное, до сих пор страдаешь о нем? – осторожно спросила Лиля.
- Не-еет, что ты, давно уже отлегло от сердца.
- Вот видишь, давно отлегло, а ты свою женскую судьбинушку коту под хвост кинула… а ведь находились люди… мужчины находились за все эти годы, но ты… слишком правильная ты, Аня.
- Ну вот, ты меня отчитываешь…
- Я переживаю за тебя, обидно мне.
Осень постепенно переходит в предзимье, когда уже вот-вот выпадет снег, а ночами прилично подмораживает.
С приходом зимы кажется, все вокруг застывает до весны, даже птицы не такие шустрые как летом. Лишь воробьи отчаянно дерутся за каждое зернышко, а собаки лениво их отгоняют от дворов.
Анна теперь понимает Веру, когда она ждала писем от Лёшки, выглядывая почтальоншу. Анна теперь сама также ждет писем – от дочери. И надеется, что с наступлением студенческих каникул обнимет Веру дома.
***
Вся районная техника, задействованная в поле, теперь на ремонте. Даже если все в порядке, ее проверяют, меняют запчасти и тщательно готовят к весне. Гладышев с этой техникой почти сроднился, его опыт и старания нарасхват по всему району. Да и как руководитель он давно на заметке в райисполкоме. Поэтому Иван Гладышев не удивился, когда его вновь вызвали - мало ли какая надобность.
Однако здесь не просьба, а предложение, правда, с надеждой, что согласится. А предложили ему возглавить совхоз Березинский – стать его директором, потому что прежний ушел на пенсию, а нового найти не могут. И вот указали на кандидатуру Гладышева, к тому же он из тех мест, людей многих знает, местную машинно-тракторную станцию тоже знает, а главное – человек проявил себя как руководитель, поэтому у него получится,
- Даже не знаю, не думал об этом.
- Ну если вы категорически против назначения, то мы поймем, - ответили ему.
Гладышев задумался. Здесь, в райцентре, ничего уже не держало, а там люди без руководителя остались, а скоро весна, посевная, готовиться надо… к тому же Березино ему почти родное.
- Согласен я.
- Ну вот и хорошо, готовьтесь… вам как лучше: из райцентра ездить или туда перебраться?
- Я перееду в Березино.
- Вот это правильно, так сподручнее.
Больше всего расстроилась тетя Дуся, которая все еще лелеяла мечту познакомить Ивана Николаевича с хорошей женщиной. Жалко ей было, такой мужик пропадает. А сам Гладышев с каким-то невероятным подъёмом собирался к переезду, с особым настроением готовился к предстоящей ответственной должности.
В течение месяца шла вся подготовка, хотя он уже был назначен директором, и березинцы уже знали об этом.
В феврале Гладышев переехал в дом, выделенный ему под жилье. Он настолько погрузился в работу, что даже вещи долго не мог разобрать.
Анна несколько раз видела проезжавший мимо УАЗ нового директора, и уже знала, что именно Гладышева назначили, и он взял совхоз в свои руки. Она спокойно провожала взглядом его машину, не выражая никаких эмоций.
Потом как-то было собрание в клубе, и Анна тоже присутствовала и теперь уже увидела его на сцене. Казалось, он стал еще худощавее, черты лица чуть заострились, но взгляд такой же внимательный, правда, в голосе больше твердости.
- Хорош Иван Николаевич, хорош. – Сказала Лилия Кирилловна. – И начинает хорошо, все правильно говорит и делает. – Она посмотрела на сидевшую рядом Анну. Та была невозмутима, спокойно смотрела на сцену, не выражая никаких эмоций.
- У меня такое ощущение, что тебя заморозили, и ты никак не оттаешь. Неужели всё? Неужели никто не сможет задеть твое сердце?
- Лиля, у тебя сейчас прямо поэтический слог… зачем ты мне это говоришь?
- Я просто думаю, когда же два упрямых человека столкнутся лбами, чтобы им всё понятно стало.
Анна повернулась к ней. – Лиля, я ничего не чувствую, и вообще не понимаю, я ли это… да и вообще, потише, мы мешаем людям слушать директора совхоза.
В конце апреля снег почти сошел, только в тени остались сырые уголки, как напоминание о холодных днях. Дождя тоже не было, и со временем стало совершенно сухо.
Анна в этот день вышла немного раньше, и по пути зашла в магазин, обычно к этому часу привозили хлеб из местной пекарни. Да, в Березино еще одна достопримечательность, теперь уже их гордость – своя хлебопекарня. И надо сказать, хлебушек пекли очень вкусный, с хрустящей корочкой.
Сегодня привезли хлеб чуть позже, новый водитель «хлебовозки» не торопился доставить продукты. И этим водителем был Михаил Антипенко. Года два назад оставил свой грузовик и перебрался на другую машину, на которой развозил хлеб по окрестным деревням и в самом Березино.
За эти годы прибавилась в нем какая-то неспешность, и он, довольный собой, неторопливо выгружал привезенный хлебушек.
- Миша, долгонько ты нынче не ехал, - заметили местные старушки.
- А вам прямо с пылу, с жару подавай, - сразу ответил Антипенко, - я, между прочим, один: и за шофера, и за грузчика.
- Да молчим мы, молчим, ты уж неси скорей, а то ждем ведь.
Анна подошла, когда Антипенко закончил и покупатели уже толпились в магазине. На крыльце и встретил ее Михаил.
- Здрастье вам! – Он игриво приподнял фуражку, под которой уже не такая пышная шевелюра как прежде. – Как живёте-можете?
- Здравствуй, Михаил. Спасибо, хорошо живу.
- Ну да, ну да, оно и видно... так и состаритесь, дорогая вы наша учительша… годы-то бегут под горочку…
- Пропустили бы вы меня, - сказала Анна, не реагируя на его слова.
- Да, пожалуйста, кто тебя держит? – он широким жестом указал ей на открытую дверь в магазин, и Анна быстро вошла, не обращая внимания на насмешливый тон шофера.
Он хохотнул, глядя ей вслед, а когда повернулся, чтобы сойти с крыльца, то встретился взглядом с Гладышевым: в шаге от него стоял директор совхоза, неожиданно появившийся здесь.
- Антипенко, если я не ошибаюсь? – спросил директор, решив уточнить, не ошибся ли он.
- Да, он самый… Михаил. Вот хлеб привез... а без хлеба-то как? Ждут люди, - услужливо стал объяснять Антипенко.
- А кто вам позволил так с женщиной разговаривать? – спросил Гладышев. (Анна, вероятно, его не заметила, а он подошел как раз в тот момент, когда Михаил к ней на «ты» обратился). – Что это вы всё ёрничаете? И перед кем? Она старше вас, она учитель… имейте уважение, вы в обществе находитесь, а не на скамейке семечки лузгаете.
Антипенко понял, что его подловили, и стал оправдываться. – Иван Николаевич, да это так, пошутил я…
- Вы шуточки оставьте для друзей на рыбалке. У вас, кажется, дети растут…
- Да-аа, двое у меня, пацаны.
- В школу пойдут… и Анна Леонтьевна тоже их учить будет… не стыдно вам так язык распускать?
- Да я ничего не хотел… это случайно…
- Идите и извинитесь перед женщиной, - также тихо, но твердо сказал Гладышев.
- Извинюсь… потом.
- Сейчас.
- Так она… там… народу там много.
- Вот при всех и извинитесь. Заодно, объясните, почему с опозданием явились. Насколько мне известно пекарня работала сегодня без задержек, а вот где вы были, неизвестно.
- Хорошо, извинюсь, вот прямо сейчас пойду и извинюсь.
- Вот и идите. И этот тон насмешливый бросьте, а то как скоморох, честное слово.
Антипенко пришлось вернуться в магазин и, найдя Анну, извиниться.
- Анна Леонтьевна, не прав был, извините, если что не так.
- Извиняю, - с недоумением сказала Анна, она так и не поняла, почему вдруг переменился Антипенко.
Гладышев подождал в тенечке, пока схлынет народ, потом вошел и тоже купил продукты. Холостяцкая жизнь обязывала, как он говорил, хоть иногда кормиться. Вот и кормил сам себя. В обед в совхозной столовой можно поесть, а вечером ужин самому готовить.
Теплая весенняя погода без единой капли дождя сделала свое опасное дело. Сухота пробралась до Березино и до старой конюшни. Там, хоть и не так много, но еще были совхозные лошади, без которых, тем же пастухам не обойтись.
Но видно кто-то не заметил, как искра упала, а ветер подхватил, и пламя кинулось на конюшню. Довоенная деревянная постройка быстро занялась огнем. Было это уже поздно вечером, народ, увидев на окраине села необычное свечение, кинулся в ту сторону.
Соседка тетя Глаша уже не в силах быстро идти, сообщила Анне, и та, увидев, как люди стекаются в сторону пожара, тоже побежала. Конечно, без нее справятся, но почему-то побежала. Она ведь теперь тоже часть этого села, и любая беда – общая теперь.
Стояли поодаль два мотоцикла - это первые приехали два механизатора, и уже пытаются помочь в тушении. Уже и пожарная машина на подходе, чтобы затушить, да спасти лошадей, но время не терпит.
- Надо открыть, открыть надо, - кричат люди.
- Так там директор наш, вон же он... побежал туда.
Анна в этот момент поняла, почему она пришла сюда вместе с другими, как будто чувствовала, но не понимала, зачем ей сюда. А теперь поняла. Наконец охваченную пламенем конюшню открыли и стали выводить лошадей. Да они и сами выскакивали уже, спасаясь.
- Все? – спросили мужики.
- Кажется, все… а где директор? Где Иван Николаевич?
Люди с тревогой смотрели, на пожар, искали глазами директора. Анна протиснулась вперед, сердце ее так волновалось и предчувствия пугали.
И вдруг почти из пламени показался человек, он вел лошадь, которая испуганно упиралась. И когда оказались в безопасности, он отпустил ее. А сам хлопал по рукаву, чтобы загасить пламя.
- Ваня! – Анна будто очнулась и бросилась к нему. Никого не замечая, и не думая о том, кто и что скажет, она оказалась рядом с ним – протяни руку и дотронется. – Ваня… ты… как ты?
- Ну что же ты, Анечка, так волнуешься, все же хорошо, всех вывели…
И она в порыве нахлынувших чувств, уже не понимая, что она делает, обняла его, прижавшись щекой к его щеке. – Тебе в больницу надо.
- Не надо, Анечка, не надо, до свадьбы заживет…
- Все так шутят, - сказала она, теперь уже оглядывая его, не обжёгся ли он.
- А я не шучу, звездочка моя ясная... Ну что, пойдем на реку, как все утихнет, вот только разберусь с этим пожаром, так можно и на реку.
- Пойду. С тобой пойду.
Она с трудом помнит, как вернулась домой совершенно другим человеком. Соседка тетя Глаша поджидала у ворот и стала теребить Анну. – Ну что там? Кто погорел?
- Конюшня сгорела… всех вывели, всех лошадей вывели… и все живы.
- Ну и слава Богу, что хоть так, весна-то какая… сушь кругом.
Анна в ту ночь не могла спать. Она вставала несколько раз, садилась за стол и думала… думала о нем. Впервые в жизни ее мысли были заняты не Александром, которого оплакивала много лет, не работой, которой отдавала всю себя, даже дочка сейчас не приходила ей на ум – она думала об Иване Гладышеве. И как ласкает душу, когда называешь его просто Ваня. Всего один раз вырвалось у нее, как же хорошо теперь, будто освободилась от чего-то.
Эту конюшню Гладышев сразу хотел снести, но всё надо по плану. А теперь у него забот прибавилось, кроме посевной, еще и конюшня, не говоря уже о людях, за которых он отвечает.
Анна все это понимала и просто ждала, ведь дала ему обещание сходить на реку. Она там одна столько раз бывала, и с Верой они ходили. А чтобы с мужчиной… никогда еще.
Заключительная глава здесь:
Первая глава здесь:
Дорогие читатели, мои рассказы теперь и в мессенджере МАХ, вот ссылка, буду вам рада: