Упоминание в одной из предыдущих публикаций незнания Петром I языков, включая толком и русский, вызвало у читателей вопросы и замечания. Упомянут был в частности и построенный в 1700 году линейный корабль под названием «Гото Предестинация». И это действительно пример весьма красноречиво говорящий о том, насколько царь-реформатор был образован. Название слеплено из немецкого и латинского слов, и Пётр не смог правильно транскрибировать ни одно из них. Он и по-русски-то писал с грамматическими ошибками, не говоря уже о неуклюжих и уродливых оборотах.
Соответственно, возникает вопрос, как же так получилось. Очевидный, как кажется, ответ на него, – допетровская Русь был местом дремучим, – разумеется, ошибочен. Знать с домонгольского ещё времени получала не «европейское», скорее по византийским стандартам, но очень основательное образование. Конкретно же во второй половине XVII века Алексей Тишайший начал массово завозить в Москву иностранных специалистов, в моду вошли европейское (сначала, правда, восточно европейское) платье и, внезапно, польский язык. До Петра на Руси, о чем вспоминают удивительно редко, существовала уже развитая литература… Проблема заключалась лишь в том, что детство и юность Петра не походили на таковые у прочих принцев.
В частности, его вообще не пороли.
Безотцовщина.
Царь Алексей умер, когда его четырнадцатому (из шестнадцати всего) потомку не было ещё и четырёх лет. После чего, в Москве всем стало немножко не до Петра. Алексею наследовал старший из выживших сыновей Фёдор, – болезненному юноше было только 14 лет, – и власть перешла в руки придворных, с увлечением занявшихся её справедливым перераспределением. Фёдор не прожил долго, и в 1682 году в возрасте 10 лет коронован был уже Пётр, – но только как «второй царь» (соответственно, во время коронации на его голову возложили копию шапки Мономаха). Подлинник достался «первому царю» Ивану V. Иван был недееспособен, однако, при обилии живых дочерей, у Алексея оставалось только два сына. Причём, от разных матерей. Так что, Иван был ребёнком от первой жены из могущественного клана Милославских. Пётр же от второй – из клана Нарышкиных. Соответственно, данным способом, – коронацией двух царей, – достигался консенсус. Регентом становилась Софья (Милославские), а после совершеннолетия Петра у партии Милославских оставалось бы право вето, – от имени «первого царя» Ивана V… Но не суть. Речь-то о другом.
...При Алексее заниматься обучением и воспитанием наследника было ещё рано. В период же (достаточно условного) правления Фёдора все взрослые во дворце были слишком уж заняты друг-другом. Милославский и нарышкинский бульдоги сцепились под ковром, и никто же не знал, что выживут оба… Как кажется, воспитанием принца должны заниматься великие генералы (способные построить кого угодно), а обучать его лучшие учёные. К Петру же приставили пару дьяков. Мало что знавших, но, главное, мальчик не ставил их в грош, понимая, что это лишь слуги, – люди «подлые», – и не проявлял усердия. С годами проблема усугублялась, и после коронации обучение прекратилось естественным порядком. Учителей «второй царь» просто прогнал.
А с тринадцати лет у Петра был уже собственный двор, – «царь» оказался окончательно предоставлен себе, – ибо никакой управы на него не было, – и базировался на одной из «госдач» – в Преображенском дворце. Там он занимался интересными ему делами, – создал для военных игр «потешный полк» (затем и второй), набирая сверстников из московских дворян. Потом появились офицеры и инструкторы, – взрослые, часто из числа иностранцев, – пушки (настоящие), флот (какой мог поместиться в доступные водоёмы). Пётр занимался самообразованием, – каким хотел. Учился стрелять из пушки, управлять парусной лодкой и строить крепости…
Таким образом, юность Петра прошла в параллельном, игровом королевстве, где, однако, он был царём не понарошку, а кроме шуток, – он же действительно был царём. Причём, в игровом королевстве жили реальные люди, и порох тоже денег стоил, так что, игровая страна имела реальный бюджет и правительство, именуемое Преображенским приказом…
Периодически царь набегал на немецкую слободу, где можно было встретиться с интересными людьми (наёмными солдатами), найти выпивку и девушек с низкой социальной ответственностью, но проблема заключалась не в немцах, а в том, что за «потешным царством», естественно, наблюдали. К военным и алкогольным развлечениям малолеток присоединялись и наиболее предусмотрительные взрослые. Чтобы затем возглавить. Среди последних выделился князь Фёдор Юрьевич Ромодановский, – фигура, которой российская историография уделяет незаслуженно мало внимания.
Поскольку окружение Петра составляли люди, во-первых, если и старшие, то всё равно молодые, во-вторых же отделённые от царя огромной социальной дистанцией, харизматичному мужчине за сорок, настоящему князю и опытному царедворцу не трудно было приобрести в сообществе непререкаемый авторитет, – стать его неформальным лидером. В доме Ромодановского в присутствии хозяина садиться не смел никто, – и Петра, называвшего своего наставника «Вашим Величеством» или «Государем», это тоже касалось. Влияние Фёдора Юрьевича на личность царя оказалось огромным. Однако, дурным. Хотя можно услышать, что молодого царя научили пить немцы в Кукуевой слободе, – но немцы и сами-то пить не умели (хотя и любили). Зато уж Ромодановский был в этом деле профессионалом, – и, соответственно, бессменным «Кесарем» на оргиях «Всешутейского и Всепьянейшего Собора», где «богослужения» проводились на русском матерном… Но и это – мелочь.
Вернувшись из Великого Посольства, Пётр сам рубил головы стрельцам, не просто так, а потому что, Ромодановский это делал. Но наставник уже утомился. Надо было помочь, дорубив недорубленное. А когда всесильный князь-кесарь начал стареть и силы стали уже не те, Пётр подарил ему импортную гильотину. А потом, вторую, – первая нагрузок не выдержала… Пугать жестокость Ромодановского Петра стала только уже в зрелых годах. Тогда же стало падать и политическое влияние «князя-кесаря», – на место второго после царя человека выдвинулся Меншиков. Тоже не ангел.
Но и не маньяк.
...Добавить нужно, что в политическом смысле юность Петра затянулась. Софью в 1689 году сверг не он, а подконтрольные партии Нарышкиных стрельцы. Соответственно, для «второго царя» (Иван дожил до 1696) ничего не изменилась. Реальная власть перешла к матери Петра царице Наталье. Отношения между которой и сыном всегда были тёплыми. Но не настолько, чтобы всешутейские потехи при дворе готовы были простить. Проще говоря, в Кремль царя всё-равно не пускали, – пока не порвёт с дурной компанией… Как следствие, Ромодановский фактическим главой государства стал только после смерти царицы в 1694 году… Пётр же отчасти освободился от влияния «во все дни пьяной монстры» и заработал собственный авторитет лишь на полях сражения Северной войны.
Несдержанность Петра, неумение царя себя вести, максимализм, грубый и глупый юмор, как и прочие пороки, являлись, таким образом, не следствием психических отклонений (а часто считается так), – и не следствием низкой культуры Руси вообще, – а следствием его личного низкого культурного уровня. Натура же царя, скорее, была даже слишком хороша, и рассудок слишком здрав, раз уж уличное, по сути, воспитание и влияние Ромодановского не имели ещё худших последствий.
С другой стороны, именно такое воспитание позволило первому императору России развить выдающиеся лидерские навыки.