Глава 4
Злобин затянулся сигаретой и посмотрел на часы — половина седьмого утра. Спецназ должен был подойти через полчаса, но он не мог просто сидеть и ждать. Власов находился в плену уже четверо суток — каждый час мог стать для него последним.
— Алексей Сергеевич, может, все-таки дождемся подкрепления? — Малышев проверял магазин пистолета уже в третий раз. После вчерашней перестрелки руки у него слегка подрагивали.
— Дождемся, — кивнул подполковник, но сам думал о другом. Что, если они опоздают? Что, если после провала на заводе Кузнецовы решили избавиться от архитектора?
Ломов курил рядом, нервно оглядываясь по сторонам.
— Они же поймут, что я их сдал, — бормотал он. — Крючков меня найдет и убьет. Как пить дать.
— Не найдет, — твердо сказал Злобин. — После сегодняшнего дня ему будет не до тебя.
Дача Кузнецовых стояла, укрывшись от посторонних глаз в самом сердце густого сосняка, где даже солнечные лучи стеснялись пробиваться сквозь ветви. Окружал ее забор – не простой, а высокий, с намотанной по верху колючей проволокой: попробуй-ка сунься!
Деревянный, двухэтажный дом — словно сошедший со страниц старой повести. Рядом гараж, чуть поодаль баня, уютно дымилась по вечерам, и пара хозяйственных построек, каждая из которых хранила какой-то свой секрет. Вот так и стояла дача: упрямая, замкнутая, будто сторожила здесь что-то важное.
По словам Ломова, охрану несли двое — один у ворот, второй патрулировал территорию.
— А где могут держать Власова? — спросил Малышев.
— Скорее всего, в подвале дома, — ответил информатор. — Там раньше винный погреб был, но Кузнецов его переделал под что-то вроде... ну, места для серьезных разговоров.
Злобин понял — имеется в виду камера для пыток. Желудок неприятно сжался при мысли о том, через что мог пройти архитектор.
Наконец подъехал спецназ — две машины, шесть бойцов в полной экипировке. Командир группы, майор Сухов, быстро изучил план дачи.
— Входим с двух сторон одновременно, — решил он. — Группа прикрытия блокирует пути отхода. Задача — взять всех живыми, но если будут сопротивляться...
— Там может быть заложник, — напомнил Злобин. — Действуйте аккуратно.
— Понятно. А вы с напарником останетесь здесь, пока не дадим отбой.
— Как это останемся? — возмутился Малышев. — Мы же это дело ведем!
— И именно поэтому останетесь. Слишком личное отношение может помешать операции.
Но Злобин не собирался сидеть в стороне. Когда спецназ приготовился к штурму, он тихо сказал Грише:
— Обходим справа. Если что пойдет не так, кто-то должен будет помочь Власову.
— Алексей Сергеевич, майор приказал...
— Майор отвечает за операцию, а я — за жизнь невинного человека.
Они осторожно пробрались через лес к задней стороне дачи. Злобин чувствовал, как колотится сердце.
В половине восьмого началось. Раздались резкие команды, лай собак, крики. Стеклянное окно на первом этаже разлетелось вдребезги — спецназ ворвался в дом.
— Пошли, — прошептал Злобин.
Они перелезли через забор и побежали к дому. У крыльца валялся охранник — оглушенный, но живой. Изнутри доносились выстрелы и мат.
— Где подвал? — крикнул Злобин Ломову, который нервно топтался у ворот.
— Вход с торца дома! — ответил тот. — Железная дверь!
Злобин и Малышев обогнули здание. Действительно, в фундаменте виднелась массивная металлическая дверь. Заперта на два замка.
— Придется ломать, — решил подполковник и выстрелил в первый замок.
Дверь поддалась не сразу — потребовалось несколько мощных ударов плечом. Наконец она распахнулась, и в нос ударил затхлый воздух подвала.
— Власов! — крикнул Малышев в темноту. — Николай Власов!
— Здесь... — донесся слабый голос. — Помогите...
Они спустились по деревянным ступеням. В дальнем углу подвала, привязанный к стулу, сидел мужчина лет сорока. Лицо избитое, левый глаз заплыл, губа рассечена, но живой.
— Вы полиция? — прохрипел Власов.
— Да, — Злобин быстро перерезал веревки. — Как вы себя чувствуете?
— Живой... пока живой. Думал, уже не выберусь.
Малышев помог архитектору подняться. Тот еле держался на ногах — видимо, несколько дней без нормальной еды и воды сделали свое дело.
— Что они от вас хотели? — спросил Злобин.
— Чтобы я подписал отказ от проекта реконструкции особняка, — Власов прислонился к стене. — И чтобы забыл то, что нашел в подвале.
— А что вы там нашли?
— Схрон. Военного времени. Там лежали документы... очень важные документы. Планы эвакуации партийных архивов, списки агентов, координаты других тайников. Целое состояние для тех, кто умеет этим пользоваться.
Злобин понял — вот зачем Кузнецовым была нужна эта территория. Не для торгового центра, а для доступа к историческим ценностям.
Наверху стихли выстрелы. Появился майор Сухов.
— Трех взяли живыми, — доложил он. — Крючков пытался убежать, но получил пулю в ногу. Будет жить.
— А старик Кузнецов?
— Его здесь нет. По словам задержанных, укатил в область еще вчера.
Злобин помог Власову выбраться из подвала. На свежем воздухе архитектор задышал глубже, и в его глазах появились живые искорки.
— Спасибо, — сказал он. — Я думал, все кончено. Особенно когда они начали говорить про вашу семью...
— Про какую семью? — насторожился Малышев.
— Крючков хвастался, что у него есть информация на подполковника Злобина. Про бывшую жену, про дочку. Говорил, если полиция не отступит, то…
— Не важно, — перебил Злобин. — Теперь не важно.
Но внутри у него все сжалось. Значит, угроза была реальной. Хорошо, что он вовремя увез Лизу из города.
По дороге обратно Власов рассказал подробности своего похищения. Его заманили на встречу якобы с новым заказчиком, оглушили в квартире и увезли на дачу. Четыре дня Крючков пытался заставить его подписать бумаги об отказе от проекта, но архитектор упрямо молчал.
— Понимаете, — говорил он, прижимая к разбитой губе носовой платок, — я всю жизнь честно работал. И тут наткнулся на что-то действительно важное. Те документы в схроне... это же часть истории нашей страны. Их нельзя продавать частным коллекционерам или уничтожать ради наживы.
Злобин слушал и думал о том, сколько мужества потребовалось обычному архитектору, чтобы четыре дня выдерживать угрозы и побои. Сам он не был уверен, что смог бы так же стойко держаться.
— А жена знала, что вы нашли? — спросил Малышев.
— Нет, я не хотел ее пугать. Теперь понимаю — зря. Она, наверное, с ума сходила от беспокойства.
— Сходила, — подтвердил Злобин. — Каждый день приходила в отделение, спрашивала о ходе расследования.
Власов закрыл глаза и тяжело вздохнул.
— Хорошая у меня жена. Терпеливая. Сколько лет выносит мою одержимость работой, мое стремление к справедливости...
В больнице архитектора осмотрели врачи — сотрясение мозга, множественные ушибы, обезвоживание, но ничего критичного.
Ирина Власова примчалась в больницу через полчаса после их звонка. Злобин видел, как она обнимала мужа, плакала и шептала что-то на ухо. В такие моменты понимаешь, что такое настоящая любовь.
— Красивая пара, — тихо сказал Малышев, стоя рядом.
— Да, — согласился Злобин и невольно подумал о своей бывшей семье. Когда-то он и Ирина тоже так обнимались после его возвращения из опасных командировок. Но годы службы, постоянные стрессы и его собственное упрямство разрушили то, что казалось незыблемым.
Операция по задержанию остальных членов группировки продолжалась еще три долгих дня — трое суток буквально на износе. Казалось, что уже все — оступился, и они ускользнут… Кузнецов-старший, главный хитрец, думал, что ускользнет без следа, спрячется в столице. Не тут-то было. Его задержали прямо в аэропорту Домодедово, буквально на трапе самолета.
А с сыном, Андреем, все было почти по классике жанра: сперва он все отрицал, мол, я тут ни при чем. Но когда оперативники предъявили ему показания Крючкова, а еще — документы, которые нашли во время обысков, он сломался. Признался во всем со всеми подробностями.
Помощник прокурора Воронко, который отказывался выдавать ордер на обыск, оказался в числе подкупленных чиновников. Малышев лично надел на него наручники — в этот момент лейтенант выглядел по-настоящему счастливым.
— Знаете, Алексей Сергеевич, — сказал он потом, — я понял одну вещь. Когда сидел в том цеху и думал, что сейчас убьют — больше всего жалел не о том, что умру молодым. А о том, что не успел стать хорошим полицейским.
— Ты уже хороший полицейский, Гриша. Просто сам этого не замечаешь.
— Да ну? А мне казалось, что только мешаю вам...
— Если бы не твое упрямство, мы бы никогда не наткнулись на эту историю. И Власов сгнил бы в подвале.
Они сидели в своем кабинете поздним вечером, разбирая последние документы по делу. За окном лениво падал снег, в коридоре было тихо — дежурная смена уже заступила.
— А вы не жалеете, что ввязались в это дело? — спросил Малышев. — Ведь могли просто списать на семейные разборки и забыть.
Злобин затянулся сигаретой и задумался. Честно говоря, несколько раз жалел. Особенно когда получил ту флешку с угрозами. Страх за дочь был сильнее любых принципов.
— Знаешь, Гриша, когда я был молодым, как ты, мне казалось, что добро всегда побеждает зло. Что стоит только захотеть — и справедливость восторжествует. Потом понял — не все так просто. Добрых намерений мало. Нужно мужество, упрямство, готовность рисковать.
— Но этого тоже недостаточно, — добавил Малышев. — Нужно еще умение доверять друг другу. Если бы мы с вами не работали вместе, ничего бы не получилось.
— Правильно говоришь.
Злобин посмотрел на молодого напарника и подумал — а ведь парень действительно вырос за эти дни. Больше не метался по кабинету как щенок, не задавал глупых вопросов. Стал настоящим полицейским.
— Алексей Сергеевич, а что будет с найденными документами из схрона?
— Передадим историкам. Пусть изучают, публикуют. Для этого они и предназначались — чтобы люди знали свою историю.
— А Власов получит какую-то награду?
— Сомневаюсь. Официально он просто стал жертвой преступления. Но для себя он получил главное — знание того, что поступил правильно.
Малышев кивнул и стал складывать бумаги в папку.
— Поедем домой? — предложил он. — Завтра новый день, новые дела.
— Езжай, я еще немного посижу. Хочу отчет закончить.
Когда Гриша ушел, Злобин остался один в тихом кабинете. Достал телефон и набрал номер дочки.
— Папа? Что-то случилось?
— Да, дочка, случилось. Я понял, как сильно люблю тебя.
— Только меня? А маму?
Злобин смотрел в окно и улыбался. Ну, конечно же, он любит их обеих. Только вот назад уже вряд ли что-то можно вернуть. Да и надо ли?
Предыдущая глава 3:
Спасибо Вам, дорогие читатели, что Вы со мной!🙏💖
