Шаганэ Нерсесовна Тертерян (Тальян) — та самая, которая не видела волнистую рожь при луне.
Декабрь 1924 года. Батуми встречает Есенина южным теплом, непривычным для зимы. Поэт приехал на Кавказ залечивать душевные раны, искать новые впечатления, избывать московскую суету и собственных демонов. Этот теплый, многоголосый край должен был стать для него своего рода душевным санаторием, местом, где можно отдышаться от столичного угара и вновь услышать самого себя. Именно здесь произойдёт встреча, подарившая русской поэзии один из самых пронзительных лирических циклов — "Персидские мотивы".
Шаганэ Нерсесовна Тертерян (в замужестве Тальян) была учительницей литературы в местной армянской школе. Скромная, образованная, с умными и немного печальными глазами, Шаганэ обладала тихим обаянием и внутренним достоинством. Она не была роковой красавицей, сводившей с ума поэтов. Она была интересным собеседником,
«милым другом», как он сам называл её в письмах.
Их познакомили общие знакомые, и первая же встреча обернулась долгими прогулками по батумским улицам. Есенин, измученный разрывом с Айседорой Дункан, скандалами и собственной неустроенностью, вдруг обнаружил рядом человека, с которым можно просто говорить о поэзии, молчать, глядя на море, делиться сокровенным.
«Как-то в декабре 1924 года я вышла из школы и направилась домой. На углу я заметила молодого человека выше среднего роста, стройного, русоволосого, в мягкой шляпе и в заграничном макинтоше поверх серого костюма. Бросилась в глаза его необычная внешность, и я подумала, что он приезжий из столицы. В тот же день вечером Иоффе ворвалась к нам в комнату со словами: “Катра, Катра, известный русский поэт хочет познакомиться с нашей Шаганэ”. Есенин с Повицким были в это время у нее. Мы пошли. После того как мы познакомились, я предложила всем идти гулять в парк».
Шаганэ вспоминала потом, что поэт поразил её своей ранимостью и одновременно — жаждой жизни. Он читал ей стихи, рассказывал о Рязани, о берёзах и полях, которые снятся ему даже здесь, среди пальм и магнолий. А она открывала ему Восток — не тот лубочный, экзотический, что знала русская публика по переводам, а настоящий, живой, со своими преданиями, песнями, особым ритмом существования.
Но здесь заканчивается биография и начинается алхимия творчества. Реальная Шаганэ Тертерян из Батума становится для Есенина вратами в воображаемую Персию. Поэт, никогда не бывавший в этой стране, создает целый цикл «Персидских мотивов», где Кавказ служит лишь декорацией для вымышленного, идеализированного Востока. И Шаганэ — главный проводник в этот мир.
Уже на третий день знакомства поэт подарил девушке стихотворение, ставшее впоследствии самым известным из цикла «Персидские мотивы»:
«Было пасмурно, на море начинался шторм. Мы поздоровались, и Есенин предложил пройтись по бульвару, заявив, что не любит такой погоды и лучше почитает мне стихи. Он прочитал “Шаганэ ты моя, Шаганэ…” и тут же подарил мне два листка клетчатой тетрадочной бумаги, на которых стихотворение было записано. В одну из последующих наших встреч, которые теперь происходили почти ежедневно, он прочитал новое стихотворение “Tы сказала, что Саади…”».
Их отношения были странными для окружающих. Не роман в привычном понимании — скорее, духовное родство двух одиночеств. Есенин, привыкший к бурным страстям, к женщинам, которые либо боготворили его, либо пытались переделать, вдруг обрёл собеседницу. Шаганэ не требовала от него ничего, кроме искренности. Она принимала его таким, какой есть — с его пьянством, которое случалось всё реже в её присутствии, с перепадами настроения, с внезапными порывами нежности.
Шаганэ дала Есенину нечто более ценное, чем любовь — она дала ему возможность поэтической рефлексии. В её тихом присутствии его вечная ностальгия по России обрела лирическую форму, кристаллизовалась в чеканные строки, ставшие шедевром.
Интересно, что сама Шаганэ долгое время недооценивала значение их встречи для творчества Есенина. Скромная учительница, она считала себя случайным человеком в жизни великого поэта. Только годы спустя, когда "Шаганэ ты моя, Шаганэ" пели по всему Советскому Союзу, она осознала масштаб произошедшего. В её квартире в Ереване, куда она переехала после замужества, хранились письма Есенина, фотография с дарственной надписью, первые издания "Персидских мотивов".
Их общение оборвалось еще до того, как поэт уехал:
«Незадолго до отъезда он все чаще и чаще предавался кутежам и стал бывать у нас реже. Вечером, накануне отъезда, Сергей Александрович пришел к нам и объявил, что уезжает. Он сказал, что никогда меня не забудет, нежно простился со мною, но не пожелал, чтобы я и сестра его провожали. Писем от него я также не получала. С. А. Есенин есть и до конца дней будет светлым воспоминанием моей жизни».
Их расставание было предопределено. Есенин не мог долго оставаться на одном месте, его тянуло обратно в Москву, к привычному кругу, к богемной жизни, которая одновременно убивала и питала его талант. Шаганэ понимала это. На прощание он подарил ей свою фотографию с надписью: "Дорогая моя Шаганэ, Вы приятны и милы мне".
После отъезда поэта из Батуми они больше не встречались. Есенин прислал несколько писем, потом связь оборвалась. Через год его не стало. Шаганэ узнала о гибели поэта из газет. Она прожила долгую жизнь, вырастила детей, но до конца своих дней хранила память о том декабре в Батуми, когда златокудрый поэт с глазами, полными тоски, читал ей стихи о персидской луне и рязанских полях.
Задонатить автору за честный труд
***
Приобретайте мои книги в электронной и бумажной версии!
Мои книги в электронном виде (в 4-5 раз дешевле бумажных версий).
Вы можете заказать у меня книгу с дарственной надписью — себе или в подарок.
Заказы принимаю на мой мейл cer6042@yandex.ru
«Последняя война Российской империи» (описание)
«Суворов — от победы к победе».
ВКонтакте https://vk.com/id301377172
Мой телеграм-канал Истории от историка.
