Найти в Дзене
Rozhkov_vibe

— Эти письма... ты так и не отправил? — Она не должна была узнать

Сергей завёл машину в полседьмого утра. Двигатель прокашлялся, потом заурчал, как старый пёс, которого подняли слишком рано. Он выехал со двора, где в лужах отражались редкие фонари. По радио снова про погоду и пробки на Ленинградке. Он не слушал. Просто ехал в сторону кольца — туда, где в это время всегда стояли сотни машин. Там можно просидеть час, два, три, и никто не спросит, зачем. Работы у него не было три месяца. Но каждое утро он надевал костюм, брал термос с кофе, садился в машину и ехал. Иногда — к бывшему офису, иногда — просто по кругу. Домой возвращался к обеду, будто после совещания. Никто не знал. Даже дочь. Алла узнала случайно. Она приехала в субботу, привезла борщ в кастрюле и хлеб. Он сидел на кухне, пил чай и смотрел в окно. Напротив — дом, где жила его бывшая жена. В окне на втором этаже — знакомые занавески. — Пап, у тебя всё нормально?
— Нормально. Работы много.
— Ага. Она помешала чай ложкой, долго смотрела на чашку, потом встала:
— Я возьму зарядку из машины

Сергей завёл машину в полседьмого утра. Двигатель прокашлялся, потом заурчал, как старый пёс, которого подняли слишком рано. Он выехал со двора, где в лужах отражались редкие фонари. По радио снова про погоду и пробки на Ленинградке. Он не слушал. Просто ехал в сторону кольца — туда, где в это время всегда стояли сотни машин. Там можно просидеть час, два, три, и никто не спросит, зачем.

Работы у него не было три месяца. Но каждое утро он надевал костюм, брал термос с кофе, садился в машину и ехал. Иногда — к бывшему офису, иногда — просто по кругу. Домой возвращался к обеду, будто после совещания. Никто не знал. Даже дочь.

Алла узнала случайно.

Она приехала в субботу, привезла борщ в кастрюле и хлеб. Он сидел на кухне, пил чай и смотрел в окно. Напротив — дом, где жила его бывшая жена. В окне на втором этаже — знакомые занавески.

— Пап, у тебя всё нормально?

— Нормально. Работы много.

— Ага.

Она помешала чай ложкой, долго смотрела на чашку, потом встала:

— Я возьму зарядку из машины, ладно?

Он кивнул.

Он услышал хлопок двери, потом звук бардачка. Потом — тишина. Долгая. Он подошёл к окну. Алла стояла у машины, держа в руках папку, перевязанную резинкой. Пожелтевшая бумага, выцветшие марки. Он сразу понял.

Когда она вернулась, положила папку на стол между ними.

— Это письма маме.

Он молчал.

— Ты их не отправил.

— Нет.

— Почему?

— Она не должна была узнать.

— Что?

— Что я не справляюсь.

Она открыла первое письмо, потом второе. Читала тихо, не поднимая глаз.

«Лен, я потерял работу. Не знаю, что делать. Мне уже 52. Никому не нужен. Прости, что пишу это. Просто больше некому».
«Сегодня опять не взяли. Сказали, возраст. Я сижу в машине уже два часа. Боюсь приехать домой. Не хочу, чтобы ты видела, как я плачу».
«Я не могу попросить у тебя денег. Тогда ты узнаешь. И тогда всё рухнет. Пусть лучше думаешь, что я сильный».

Она положила письма обратно, долго молчала. Потом спросила:

— А развод?

— Что — развод?

— Мама сказала, ты изменил.

Он усмехнулся, коротко, без радости.

— Не изменял.

— Тогда почему?

— Потому что не смог попросить о помощи. Она думала, я что-то скрываю. Спросила, есть ли другая. Я не ответил. Она ушла. А я не остановил. Пусть думала, что измена. Так легче. Лучше, чем правда.

— Какая правда?

Он посмотрел на неё.

— Что я слабый. Что каждое утро еду не на работу, а плакать в пробках. Потому что дома нельзя. Потому что она видит из окна. Потому что если узнает, я перестану быть тем, кем она меня помнит.

Алла подошла, обняла его голову. Он замер, потом тихо заплакал. Она гладила его по волосам, как он когда-то её.

— Папа, мама не ушла бы.

— Ушла бы.

— Нет. Ты не дал ей выбора. Решил за неё.

Он вытер лицо.

— Я хотел, чтобы она помнила меня сильным.

— А она помнит тебя лжецом.

Он вздрогнул. Алла взяла его за руку.

— Ты не слабый. Слабые не пишут письма. Слабые не держатся. Слабые сдаются. А ты нет. Ты просто боялся попросить.

— Я не умею.

— Тогда научись.

Он посмотрел на неё, потом на папку.

— Что мне теперь делать?

— Отправь их.

— Она не ответит.

— Может быть. Но узнает правду.

Он кивнул. Медленно. Потом достал все двадцать три конверта. На каждом — её имя, её адрес. Он писал их три месяца. И всё время прятал.

Алла ушла. Он остался один. Напротив погас свет. Он сидел долго. Потом встал, надел куртку и вышел. Почта была через два квартала. Внутри тепло и пахло бумагой.

— Отправить? — спросила женщина за стеклом.

Он кивнул.

— Отправить.

Она взяла конверты, пробила чеки, улыбнулась:

— Много писем. Кому пишете?

Он ответил тихо:

— Человеку, который должен знать правду.

Он вышел на улицу. Падал первый снег. Он поднял лицо, закрыл глаза. Было холодно. Но легко. Он не знал, что будет дальше. Не знал, ответит ли она. Но сделал то, чего боялся. Попросил о помощи. Даже если поздно.

Он пошёл домой. Машина осталась у подъезда. Завтра он не поедет в пробки. Останется дома. Позвонит дочери. Может быть, напишет новое письмо — и сразу отправит.

Он лёг на диван. За окном шёл снег. Город затихал. Он закрыл глаза.

И впервые за три месяца заснул спокойно.

* * *

😊 Дорогие друзья!

Спасибо, что заглянули ко мне! 😊 Каждый ваш визит — это маленькое чудо для меня.
Если вам было интересно, ставьте лайк и 👉
подписывайтесь на канал

Мои другие рассказы: