Воскресный обед в доме Николая и Виктории начался как обычно. За большим столом собралась вся семья: сам Николай, его жена Виктория, её четырнадцатилетний сын Артём от первого брака и мать Николая — Галина Петровна. Женщина лет шестидесяти пяти, с аккуратной причёской и в строгом платье, восседала во главе стола с видом хозяйки положения.
Виктория разложила по тарелкам жаркое — ароматную говядину с картофелем и овощами. Она старательно готовила это блюдо с утра, зная, что Артём обожает мясо. Мальчик как раз активно рос, занимался спортом, и белок ему был особенно необходим.
— Спасибо, мам, — поблагодарил Артём, когда в его тарелке оказалась солидная порция с несколькими кусками мяса.
Галина Петровна окинула стол придирчивым взглядом. Её губы поджались в неодобрительную линию, когда она увидела тарелку Артёма.
— Виктория, — произнесла она своим командирским тоном, — что-то ты неправильно раскладываешь. Мой СЫНОЧЕК должен есть лучшее!
И без малейшего стеснения она взяла вилку, подцепила с тарелки Артёма два самых больших куска мяса и переложила их в тарелку Николая.
— Коленька работает, ему нужны силы. А этот... — она кивнула в сторону Артёма, — перебьётся и картошкой.
Артём замер с вилкой в руке. В его глазах мелькнула обида, но мальчик промолчал, опустив взгляд в тарелку. Виктория застыла, не веря своим глазам. Она перевела взгляд на мужа, ожидая хоть какой-то реакции. Николай же спокойно взял в руки нож и вилку, собираясь приступить к еде, будто ничего не произошло.
— Николай, — негромко произнесла Виктория.
— М? — он поднял на неё безучастный взгляд.
— Твоя мать только что забрала мясо у моего сына.
— Не выдумывай, Вика. Мама просто перераспределила порции. Всё ПРАВИЛЬНО.
Виктория почувствовала, как внутри начинает закипать злость. Три года она терпела выходки свекрови. Три года слушала её замечания, наставления и поучения. Но забирать еду у ребёнка — это было слишком.
— Правильно? — переспросила она, и в её голосе зазвучали опасные нотки.
— Ну конечно! — вмешалась Галина Петровна. — Мой сын — глава семьи, добытчик. Он должен питаться полноценно. А твой... как его... Артём пусть привыкает, что в жизни надо уметь уступать старшим.
***
Виктория медленно встала из-за стола. В её движениях появилась решительность, которую раньше никто из присутствующих не замечал. Она подошла к тарелке Галины Петровны, взяла оттуда все куски мяса и переложила их Артёму.
— Мой сын тоже должен есть ЛУЧШЕЕ, — произнесла она, глядя свекрови прямо в глаза.
Галина Петровна побагровела. Её рука дёрнулась к тарелке, но Виктория уже отошла, заняв позицию между свекровью и сыном.
— ДА КАК ТЫ... — начала было пожилая женщина, но Виктория перебила её:
— А вот ТАК! Если вы считаете нормальным забирать еду у ребёнка, то и я буду действовать по вашим правилам!
— Николай! — взвизгнула Галина Петровна. — Ты это видел? Твоя жёнушка отобрала у меня мясо!
Николай отложил приборы и недовольно посмотрел на Викторию.
— Вика, прекрати этот цирк. Верни маме мясо.
— НЕТ! — отрезала Виктория, и от её тона все вздрогнули. — Твоя мать забрала мясо у МОЕГО сына, у РЕБЁНКА! И ты промолчал! Так пусть теперь она сама почувствует, каково это!
— Да она с ума сошла! — Галина Петровна вскочила со стула. — Коля, усмири свою жену! Она совсем обнаглела!
— Вика, ты преувеличи... — начал было Николай, но осёкся, встретив пылающий взгляд жены.
— ЗАМОЛЧИ! — рявкнула Виктория так, что даже Галина Петровна попятилась. — Три года я молчала! Три года терпела унижения твоей матери! Она критиковала мою готовку, мой внешний вид, моё воспитание сына. Но сейчас она перешла ВСЕ границы!
— Это мой дом! — взвилась Галина Петровна. — Я тут хозяйка!
— Это НАШ с Николаем дом! — парировала Виктория. — И мой сын имеет право нормально питаться в собственном доме!
— Твой сын! Твой сын! — передразнила свекровь. — А мой сын на что? Он вас содержит, между прочим!
Виктория расхохоталась. Смех был злой, почти истерический.
— Содержит? СОДЕРЖИТ? Да я зарабатываю не меньше вашего сыночка! Я главный технолог на кондитерской фабрике, если вы забыли! И квартиру эту мы покупали ВМЕСТЕ, на ОБЩИЕ деньги!
— Не смей так разговаривать с моей матерью! — Николай тоже встал из-за стола.
— А ты не смей позволять ей издеваться над моим ребёнком! — Виктория повернулась к мужу. — Или ты думаешь, я не вижу, что происходит? Твоя мать специально унижает Артёма, показывая ему, что он тут никто! Чужой! Нахлебник!
***
— Правильно! — поддакнула Галина Петровна. — Он и есть чужой! Это не кровь моего сына! Почему мой Коленька должен кормить чужого подростка?
Артём сжался на стуле, глаза мальчика заблестели от слёз. Виктория увидела это, и её злость переросла в настоящую ярость.
— УБИРАЙТЕСЬ! — заорала она на свекровь. — Убирайтесь из моего дома НЕМЕДЛЕННО!
— Вика! — Николай попытался вмешаться, но жена повернулась к нему с таким лицом, что он невольно отступил.
— И ты можешь убираться вместе с ней! Раз ты не способен защитить ребёнка от этой... этой ВЕДЬМЫ!
— Как ты смеешь! — Галина Петровна схватилась за сердце. — Коля, она меня оскорбляет!
— Оскорбляю? — Виктория шагнула к свекрови. — Да я ещё слишком мягко выражаюсь! Вы — злобная, завистливая старуха, которая не может смириться, что её сыночек вырос и завёл собственную семью!
— Вика, хватит! — Николай попытался встать между женщинами. — Ты зашла слишком далеко!
— Я? Я зашла слишком далеко? — Виктория повернулась к мужу. — А когда твоя мать называла Артёма «нахлебником» при его же одноклассниках, это было нормально? Когда она «случайно» выбрасывала его вещи, это было нормально? Когда она забирает у него ЕДУ, это НОРМАЛЬНО?
— Мама просто... она привыкла по-другому... — замямлил Николай.
— По-другому? — Виктория презрительно фыркнула. — Да она просто не может смириться, что её драгоценный сыночек женился на разведённой женщине с ребёнком! Она делает всё, чтобы выжить нас из этого дома!
— Правильно делаю! — вдруг выпалила Галина Петровна. — Нечего тут нахлебникам сидеть! Нашла дурака моего сына, окрутила его, теперь шею на него вешает вместе со своим выродком!
Тишина, воцарившаяся после этих слов, была оглушающей. Даже Николай побледнел, услышав, как его мать назвала Артёма.
— Мама... — начал он, но Виктория его опередила.
— ВОН! — заревела она так, что задребезжали стаканы на столе. — ВОН ИЗ МОЕГО ДОМА! И ЧТОБ НОГИ ТВОЕЙ ЗДЕСЬ БОЛЬШЕ НЕ БЫЛО!
Она схватила сумку свекрови и швырнула её к двери.
— Коля! — взвизгнула Галина Петровна. — Ты это допустишь?
Николай растерянно переводил взгляд с матери на жену. Виктория стояла посреди комнаты, вся дрожа от злости, глаза её горели таким огнём, что он впервые испугался собственной жены.
— Выбирай, Николай! — отчеканила Виктория. — Или она, или мы с Артёмом. Решай СЕЙЧАС!
***
— Да что тут выбирать! — всплеснула руками Галина Петровна. — Конечно, родная мать! Коленька, скажи этой наглячке, чтобы собирала манатки!
Николай молчал. Он смотрел на Артёма, который сидел за столом, опустив голову, и по щекам мальчика текли слёзы. Потом перевёл взгляд на мать — раскрасневшуюся, с горящими от возмущения глазами. И наконец посмотрел на Викторию — его жену, женщину, которая три года молча сносила все выходки его матери и сорвалась только тогда, когда та обидела её ребёнка.
— Мам, — наконец произнёс он. — Иди домой.
— ЧТО?! — Галина Петровна не поверила своим ушам. — Коля, ты что несёшь?
— Иди домой, мам. Вика права. Ты перешла границы.
— Да она тебя околдовала! — завопила пожилая женщина. — Приворожила! Сыночек, опомнись!
— МАМ! — рявкнул Николай так, что все вздрогнули. — Хватит! Артём — мой пасынок, член НАШЕЙ семьи! И я больше не позволю тебе его обижать!
— Предатель! — выплюнула Галина Петровна. — Родную мать на чужих променял!
— Никто тебя ни на кого не меняет, — устало произнёс Николай. — Но если ты не можешь принять мою семью, то тебе лучше не приходить.
Галина Петровна схватила свою сумку и направилась к двери. У порога она обернулась:
— Пожалеешь! Ох как пожалеешь, сынок! Она тебя обдерёт как липку и выбросит! Вот увидишь!
— ПОШЛА ВОН! — заорала Виктория, и свекровь выскочила за дверь, громко хлопнув ею.
Наступила тишина. Артём всё ещё сидел за столом, не поднимая головы. Николай тяжело опустился на стул. Виктория дрожащими руками налила себе воды и залпом выпила.
— Прости, — тихо произнёс Николай, глядя на жену. — Я должен был вмешаться раньше.
— Три года, Коля. Три года я терпела её выходки. Почему ты молчал?
— Я... я думал, вы сами разберётесь. Что со временем мама привыкнет...
— Привыкнет? — Виктория горько усмехнулась. — Она с первого дня показывала, что мы с Артёмом тут лишние. А ты делал вид, что ничего не замечаешь!
— Я не хотел ссориться с матерью...
— А со мной ссориться ты был готов? С женой? — в голосе Виктории снова зазвучала злость. — Или ты думал, я буду вечно молчать и терпеть?
— Нет, я... Чёрт, Вика, я облажался. Крупно облажался.
Виктория посмотрела на сына:
— Артём, иди в свою комнату. Поешь там спокойно.
Мальчик кивнул, взял свою тарелку и вышел. Когда они остались вдвоём, Виктория села напротив мужа.
— Николай, я люблю тебя. Но если ты ещё раз позволишь кому-то обидеть моего сына — матери, отцу, хоть чёрту лысому — я уйду. И это не угроза, а обещание.
— Понял. Больше такого не повторится.
***
Прошла неделя после того скандала. Галина Петровна названивала сыну по десять раз на дню, но Николай, по настоянию Виктории, не брал трубку. Атмосфера в доме постепенно разряжалась. Артём снова начал улыбаться, перестал шарахаться от каждого звонка в дверь.
В субботу вечером раздался звонок. Виктория пошла открывать и обомлела — на пороге стояла Галина Петровна, но не одна, а с каким-то мужчиной в строгом костюме.
— Это мой адвокат, — заявила свекровь. — Мы пришли обсудить раздел имущества. Эта квартира куплена на деньги моего сына, и вы не имеете права меня отсюда выгонять!
Виктория расхохоталась. Смеялась она долго и заразительно, так что даже адвокат начал неловко переминаться с ноги на ногу.
— Что смешного? — взвилась Галина Петровна.
— Да то, что вы даже не удосужились проверить документы! — Виктория вытерла слёзы. — Квартира оформлена на МЕНЯ! Только на меня! Потому что Николай три года назад имел просроченные кредиты, и банк не одобрил бы ему ипотеку!
— Это неправда! — побледнела свекровь.
— Николай! — позвала Виктория. — Принеси документы на квартиру!
Николай вышел в прихожую с папкой. Адвокат быстро просмотрел бумаги и кашлянул:
— Галина Петровна, квартира действительно оформлена только на супругу вашего сына.
— Но... но Коля же платил!
— Мы платили ВМЕСТЕ, — вмешалась Виктория. — И у меня есть все чеки и квитанции. Так что если вы надеялись нас выселить...
— Это ты! — взвизгнула свекровь, тыча пальцем в Викторию. — Ты специально! Окрутила моего сына, заставила квартиру на себя оформить!
— Мам, прекрати, — устало произнёс Николай. — Никто меня не заставлял. Это было единственным способом получить жильё.
— Ты её защищаешь! Она тебя споила! Приворожила!
— ДА ИДИТЕ ВЫ К ЧЁРТУ! — взорвалась Виктория. — Надоела! Три года отравляли нам жизнь, а теперь ещё и адвокатов приводите! Убирайтесь отсюда, или я вызову полицию!
— Галина Петровна, нам лучше уйти, — негромко произнёс адвокат, явно не желая участвовать в семейном скандале.
— Это ещё не конец! — прошипела свекровь. — Я докажу, что ты мошенница! Что ты обманом завладела имуществом моего сына!
— Да катитесь вы уже! — Виктория начала закрывать дверь. — И чтоб я вас больше не видела!
Дверь захлопнулась. Виктория прислонилась к ней спиной и закрыла глаза. Николай подошёл и обнял жену.
— Прости меня. За всё прости.
— Коля, твоя мать никогда не успокоится.
— Знаю. Но мы справимся. Мы — семья. Ты, я и Артём.
Из комнаты выглянул мальчик:
— Мам, она ушла?
— Ушла, солнышко. И больше не придёт.
— Точно?
— Точно, — твёрдо сказал Николай. — Я не позволю ей больше тебя обижать. Ты мой сын, пусть и не родной по крови. И я буду тебя защищать.
Артём улыбнулся — впервые за долгое время искренне и открыто.
*
Через месяц Виктория случайно встретила соседку Галины Петровны на рынке. Женщина с удовольствием рассказала последние новости: оказывается, пожилая дама в попытках «разоблачить мошенницу-невестку» наняла сомнительное детективное агентство. Те взяли с неё крупную предоплату и исчезли. Галина Петровна обратилась в полицию, но там лишь развели руками — агентство было фиктивным, а деньги вернуть невозможно.
Но самое интересное произошло дальше. Галина Петровна, пытаясь компенсировать потери, решила сдать свою квартиру. Первые же квартиранты оказались мошенниками — они прожили месяц, не заплатили ни копейки, а при выселении прихватили с собой всю бытовую технику. Пока Галина Петровна судилась с ними, выяснилось, что у неё огромные долги за коммунальные услуги — оказывается, она годами не платила, надеясь, что «добрый сыночек» погасит все долги.
Николай долги платить отказался.
— Мама сама виновата, — сказал он Виктории. — Она всю жизнь жила за чужой счёт, считая, что все ей должны. Пусть теперь учится самостоятельности.
Галина Петровна была вынуждена продать квартиру за долги и переехать к своей сестре в деревню. Последний раз её видели на автовокзале — постаревшую, осунувшуюся, тащившую огромные сумки. Та самая гордыня и высокомерие, которые она носила как броню, исчезли без следа.
— Жалко её, — призналась Виктория мужу, узнав о судьбе свекрови.
— Не жалей. Она сама выбрала этот путь. Могла бы быть любимой бабушкой, а выбрала быть злобной ведьмой. Что посеешь, то и пожнёшь.
Виктория кивнула. Она смотрела, как Артём и Николай вместе собирают какую-то модель самолёта, смеются над шутками друг друга, и понимала — вот она, настоящая семья. Без лжи, притворства и унижений. Семья, за которую пришлось побороться, но которая того стоила.
А где-то в глухой деревне бывшая свекровь, сидя в маленькой комнатке у сестры, всё ещё не могла понять, как же так получилось, что она, такая правильная и всезнающая, потеряла всё — сына, дом, деньги. И только теперь, в полном одиночестве, начинала осознавать простую истину: жестокость и высокомерие всегда возвращаются бумерангом. Всегда.
Автор: Елена Стриж ©