Мать слушала меня так, будто я только что признался в преступлении.
— Ты... что?
Я сжал телефон сильнее. Знал же, что так будет. Знал — и всё равно позвонил.
— Мам, я женюсь. Через два дня.
Пауза. Длинная. Тягучая, как смола.
— И мы узнаём об этом по телефону? Только сейчас?
Голос дрожал. Не от злости — от обиды. А это хуже в тысячу раз.
— Свадьба будет... небольшая — я старался говорить ровно, хотя внутри всё сжималось в тугой узел. — Только узкий круг. Друзья... Вы с папой... ну, вы же поймёте.
— Что я должна понять, Антон?
— Что мы с разных планет — выдохнул я. — Ты же видела Алису. Один раз. На том ужине.
О, тот ужин. Три месяца назад я совершил ошибку — привёз невесту в родительскую двушку на окраине. Алиса улыбалась, пила чай из маминых любимых чашек с розочками, говорила комплименты пирогу. А потом, в машине, всю дорогу молчала и смотрела в окно.
— Они милые — сказала наконец.
Милые. Как про котят из приюта.
— Мама не обижайся — я попытался ещё раз. — Вы же знаете, какие бывают свадьбы у... ну, у Алисиных родителей. Это другой уровень. Там будут важные люди, деловые партнёры её отца. Вы будете чувствовать себя...
— Неловко? — мама закончила за меня. — Ты хочешь сказать, что мы опозорим тебя перед твоей новой семьёй?
— Нет! Я не это...
— Тогда что, Антон? Объясни матери, почему её не пригласили на свадьбу единственного сына.
Я не мог объяснить. Как рассказать, что боюсь увидеть отца в его старом, но всё ещё «праздничном» костюме? Что представляю, как мама будет нервно теребить сумочку, стоя среди женщин в нарядах от кутюр? Что мне стыдно не за них — за себя. За то, что я трус.
— Мам, я позвоню позже — пробормотал я и нажал отбой.
Алиса вышла из ванной — вся в шёлке и утреннем свете из огромных окон нашей квартиры в центре. Наша квартира. Купленная, конечно, на деньги её родителей.
— Позвонил? — она присела на край кровати, пахнущей дорогим парфюмом.
— Да.
— И как?
Я пожал плечами:
— Нормально.
Она погладила меня по волосам. Нежно. По-хозяйски:
— Не переживай. Они же поймут. Это всего лишь формальность — свадьба. Главное, что мы любим друг друга, правда?
Я встретил Алису год назад. Вернее, она меня заметила. Я тогда работал в IT-компании её отца — обычным программистом. Она зашла в офис по какому-то делу, и наши взгляды встретились.
Красивая девушка посмотрела на меня — и мир перевернулся.
Три месяца ухаживаний. Рестораны, куда я раньше даже заглянуть боялся. Театры. Выставки. Её друзья — адвокаты, владельцы бизнесов, наследники чего-то там. Я среди них как белая ворона. Или чёрная? Не знаю.
— Антон умный — говорила Алиса, представляя меня. — Он самоучка. Сам всего добился.
Звучало как комплимент. Но почему-то резало слух.
А потом — предложение руки и сердца. Я купил кольцо в кредит. Хорошее, но не такое, как у её подруг. Она сказала «да» и сразу: «Папа поможет с организацией свадьбы. У него есть связи».
Связи. Всегда эти связи.
Два дня пролетели как один нервный выдох. Родители больше не звонили. Я тоже. Утром перед свадьбой я проснулся в пять утра и долго смотрел в потолок. Алиса спала рядом. Такая красивая. Такая чужая.
Я взял телефон. Хотел позвонить маме — но так и не нажал кнопку.
Свадьба была в загородном клубе. Белые колонны. Фонтаны. Лебеди, да, настоящие лебеди в пруду! Гости прибывали на чёрных машинах с водителями. Женщины — в шляпках и платьях. Мужчины — в смокингах.
Я стоял у алтаря в костюме от того же портного, что шьёт отцу Алисы. И чувствовал себя актёром. Ненастоящим.
— Антон, ты красавчик! — хлопнул меня по плечу Глеб, один из Алисиных друзей. — Поймал золотую рыбку, а?
Он смеялся. Все смеялись. Добрый такой смех. Немного снисходительный.
Церемония прошла идеально. Фотограф щёлкал затвором. Алиса сияла. Её отец произнёс речь о семейных ценностях и «правильном выборе дочери». Мать Алисы плакала в кружевной платочек.
А я всё думал: почему я не позвонил маме сегодня утром?
Банкет. Тосты. Ещё тосты. Я пил шампанское и улыбался. Механически.
— Антон!
Я обернулся. К нашему столу шёл мужчина лет пятидесяти. Знакомое лицо — но откуда?
— Вы меня не помните? Я, Владимир Петрович — он протянул руку. — Работаю с вашим отцом на заводе. Он мне показывал ваше фото.
Внутри всё оборвалось.
— На заводе?
— Ну да — он улыбнулся. — Вася всё про вас рассказывает. Гордится! Говорит, сын в столице, в IT, невеста красавица из хорошей семьи. Я, кстати, только благодаря вашему тестю здесь — он нашего директора пригласил, ну а тот взял меня с собой. Не каждый день на такие свадьбы попадаешь!
Я сглотнул. Слова застряли в горле.
— А сам Василий Иванович... он не приехал? — Владимир Петрович оглянулся. — Я думал, его увижу.
— Он... занят был — выдавил я.
— Жаль — мужчина покачал головой. — Хороший человек ваш отец. Золотые руки. И так вас любит! Вы бы знали, как он о вас говорит...
Он ушёл. А я сидел и смотрел на своё отражение в бокале.
«Как он обо мне говорит.»
Алиса положила ладонь мне на плечо:
— Всё хорошо?
Я кивнул. Соврал.
Ночью, когда гости разъехались, а мы остались в номере отеля, я не мог уснуть. Алиса спала рядом — счастливая, довольная. А я лежал и прокручивал в голове слова того мужчины.
«Гордится.»
Утром я встал раньше жены. Оделся. Взял ключи от машины.
— Куда ты? — сонно спросила Алиса.
— Съезжу к родителям. Быстро.
Она зевнула:
— Зачем? Мы же завтра в Париж улетаем.
— Надо — сказал я и вышел.
Два часа на машине. Старый район. Панельные девятиэтажки. Детская площадка с облезлыми качелями. Я поднялся на четвёртый этаж. Позвонил в дверь.
Мама открыла — и замерла.
— Антон?
Мы стояли молча. Я не знал, что сказать. Как объяснить, зачем приехал.
— Мам, я... — голос предательски дрогнул. — Прости.
Она шагнула вперёд и обняла меня. Крепко. Так, как обнимала, когда я был маленьким и приходил с разбитыми коленками.
— Заходи — прошептала она. — Отец дома. Он обрадуется.
Отец сидел на кухне с газетой. Увидел меня — и глаза сразу стали влажными.
— Сынок... Здравствуй!
— Пап — я присел напротив. — Я всё испортил.
— Что испортил?
— На свадьбу... Вас не позвал. Я... боялся.
— Чего боялся? — отец отложил газету.
— Что вам будет неловко. Что вы не впишетесь. Что я... что я буду выглядеть...
— Плохо? — мама села рядом. — Из-за нас?
Я кивнул. И мне стало так стыдно, что хотелось провалиться.
— Антон — отец накрыл мою руку своей — рабочей, с мозолями. — Мы всегда гордились тобой. Ты умный, талантливый. Ты выбился. Это здорово. И если твоя жена любит тебя — значит, она хороший человек. Неважно, из какой она семьи.
— Но я предал вас — я смотрел в стол.
— Ты испугался — сказала мама. — Это разные вещи. Важно, что ты приехал.
Мы сидели на кухне. Пили чай. Я рассказывал о свадьбе — про лебедей, про тосты, про то, какая Алиса была красивой. Они слушали и кивали.
А потом отец спросил:
— Ты счастлив?
Я открыл рот — и не смог ответить сразу.
— Не знаю — честно признался я. — Я не знаю, пап.
— Тогда подумай — он встал и похлопал меня по спине. — Ты ещё молодой. Всё можно исправить.
Я уехал через час. Мама дала с собой пирог для Алисы. Я сидел в машине и смотрел на пакет с пирогом.
«Всё можно исправить.»
А можно ли?
Когда я вернулся, Алиса собирала вещи.
— Где ты пропадал? — она была явно раздражена.
— Ездил к родителям.
Она застыла с платьем в руках:
— Зачем?
— Извиниться.
— За что? — она не понимала. Искренне не понимала.
— За то, что их не пригласил.
Алиса хмыкнула:
— Антон, ну это же логично. Им было бы некомфортно. Ты же сам так сказал.
— Да — я сел на край кровати. — Я так сказал. Но это была ложь.
— Что? — она положила платье.
— Некомфортно было бы мне. Не им. Я боялся, что все увидят, откуда я родом. Что я не такой, как все ваши. Что я...
— Что ты что? — голос Алисы стал холодным.
— Что я ненастоящий.
Тишина.
— Антон, ты устал — она заговорила медленно, как с ребёнком. — Свадьба, стресс. Давай не будем устраивать сцен перед отпуском.
— Я не устал — я посмотрел ей в глаза. — Я просто понял, что не хочу жить в мире, где мне стыдно за своих родителей.
— Никто не заставляет тебя стыдиться!
— Заставляет. Ты. Твоё окружение. Эта вся...
Я замолчал. Что-то внутри менялось. Прямо сейчас. В эту секунду.
Алиса села рядом. Взяла мою руку.
— Послушай — она говорила мягко. — Мы создаём новую жизнь. Вместе. Это не значит, что нужно забыть прошлое. Но нужно идти вперёд. Понимаешь?
Я понимал. Слишком хорошо понимал:
— Алис, а ты любишь меня?
Она растерялась:
— Конечно! Как ты можешь спрашивать?
— Или тебе просто нравится идея? Парень, который сам всего добился. Проект по облагораживанию. Как... как Пигмалион и Галатея.
— Антон, ты несёшь чушь!
Может быть. А может, впервые за год я увидел всё ясно.
Наш медовый месяц в Париже прошёл странно. Мы гуляли по музеям. Пили вино. Делали красивые фотографии для соцсетей. Но между нами выросла стена. Невидимая, но прочная.
Как будто свадьба — это была кульминация. А теперь непонятно, что делать дальше.
В последний вечер мы сидели в ресторане с видом на Эйфелеву башню. Алиса говорила о планах — о квартире побольше, о детях, о том, что папа предложил мне должность повыше.
А я думал о маме. О том, как она обняла меня. О пироге, который так и остался лежать в холодильнике.
И понял, что совершил самую большую ошибку в жизни.
Не тогда, когда не позвал родителей на свадьбу.
А тогда, когда женился на девушке, которая никогда не поймёт, откуда я пришёл и кто я на самом деле.
Самолёт приземлился дождливым утром. Алиса сразу уехала к родителям — «обсудить ремонт». Я поехал к себе. То есть к нам. То есть... в новую квартиру.
В квартире пахло дорогой мебелью. Дизайнерскими решениями. Книгами, которые я не выбирал.
Я достал телефон.
— Мам? Это я. Можно я приеду? На выходные. Хочу поговорить.
— Конечно, сынок — голос мамы был тёплым. Домашним. Настоящим. — Приезжай. Мы всегда рады тебя видеть.
Я положил трубку и посмотрел на обручальное кольцо на пальце.
Самое страшное — я всё ещё не знал ответа на вопрос отца. Счастлив ли я?
Наверное, это то, что мне предстояло выяснить...
Я приехал к родителям в субботу. Рано утром.
Поднимаясь по знакомой лестнице, я вдруг понял — как же давно я здесь не был. По-настоящему не был. Не галочкой на час, а вот так — с ночёвкой, с душой.
Отец открыл дверь в домашних штанах и старой футболке.
— Сынок — он обнял меня по-мужски. — Заходи. Мать ещё спит, но я сейчас разбужу...
— Не надо, пап. Давай на кухне посидим.
Мы сидели вдвоём. Он заварил чай. И мы пили его в тех самых чашках с розочками. Я смотрел на его руки — натруженные, с въевшейся в кожу заводской копотью, которую не отмыть до конца. И вдруг меня накрыло.
— Пап, мне кажется, я совершил ошибку.
Он не ответил. Просто ждал.
— Я женился не на той. Нет, она хорошая. Но... она не для меня. А я не для неё. Мы как две параллельные прямые. Рядом, но никогда не пересечёмся по-настоящему.
— Ты это понял после свадьбы? — отец отхлебнул чай.
— Нет. Я это знал раньше. Просто не хотел признаваться.
— Тогда зачем женился?
Вот это был вопрос. Прямой. Без обиняков.
— Потому что мне было приятно — я уставился в чашку. — Потому что она красивая, успешная, из богатой семьи. Потому что я думал — вот оно, я сделал это. Я выбрался. Я стал кем-то. А на самом деле...
— На самом деле ты потерял себя — закончил отец.
Я кивнул. Ком в горле не давал говорить.
— Знаешь — отец налил ещё чаю, — когда мне было двадцать пять, у меня был шанс переехать в Москву. Устроиться на хорошее место, начать новую жизнь. Но я выбрал твою мать. Выбрал этот город. Этот завод.
— И жалеешь?
— Ни разу — он посмотрел мне в глаза. — Потому что это был мой выбор. Я не пытался стать кем-то другим. Я остался собой. И это самое важное, Антон. Не деньги, не статус. А быть собой и не стыдиться этого.
Мама вышла на кухню в старом халате, заспанная, с растрёпанными волосами. Увидела меня — и лицо сразу расцвело.
— Антоша! — она прижала меня к себе так крепко, будто я не был дома много лет. — Как же хорошо, что ты приехал!
Мы завтракали втроём. Яичница, хлеб, простая еда. Но я ел и думал — вот оно, счастье. Тут. В этой тесной кухоньке, где трещит старый холодильник и пахнет домом.
— Мам, а ты сразу поняла, что папа — тот самый?
Она засмеялась:
— Сразу? Нет. Я сначала думала, он слишком простой. Несерьёзный. У меня же были планы — институт закончить, в городе остаться. А он с завода, в промасленных штанах ходил. Но потом я поняла одну вещь.
— Какую?
— Что с ним я могу быть собой. Не строить из себя заумную девицу, не казаться лучше, чем есть. Просто быть. И он меня такой любит — настоящую. С моим характером, с неумением готовить.
— Ты прекрасно готовишь! — вмешался отец.
— Шучу — она подмигнула. — Но он верит. Вот это и есть любовь.
Я провёл дома три дня. Помог отцу с ремонтом балкона. Ходил с мамой на рынок. Встретился со старыми друзьями. И с каждым часом чувствовал, как внутри что-то расправляется. Как будто я всё это время ходил скрючившись, а теперь наконец выпрямился.
В воскресенье вечером позвонила Алиса.
— Антон, ты когда вернёшься? Папа хочет обсудить твоё повышение. Завтра встреча в девять утра.
— Я у родителей. Алиса, нам надо поговорить, когда приеду.
— О чём? — в голосе появилась настороженность.
— О нас. Когда вернусь.
Я приехал в понедельник к обеду. Алиса была дома — сидела на белоснежном диване с ноутбуком. Безупречная, красивая, чужая.
— Ты пропустил встречу — сказала она, не поднимая глаз.
— Я знаю.
— Папа был недоволен. Это было важно.
— Алиса, посмотри на меня.
Она подняла взгляд. Удивлённо. Будто я сказал что-то неожиданное.
— Я не могу так больше — начал я. — Я не могу притворяться. Играть роль человека, которым я не являюсь.
— О чём ты?
— О нас. О том, что мы совершили ошибку.
Она медленно закрыла ноутбук.
— Ты хочешь сказать... что?
— Что я не тот, кого ты хотела видеть рядом. Я не проект по улучшению. Я не мальчик из бедной семьи, которому ты показала мир. Я просто человек, которому стыдно за свои корни. И это неправильно.
— Антон, никто не заставлял тебя стыдиться!
— Заставлял я сам — я сел напротив. — Потому что пытался влезть в чужую шкуру. Стать своим в вашем мире. Но это не работает так. Я не могу отрезать часть себя, чтобы вписаться…
Алиса молчала. Лицо было бледным.
— Ты хочешь развестись? — спросила она наконец. — Мы же только поженились!
— Именно поэтому. Пока не поздно. Пока мы не наделали ещё больше ошибок. Не завели детей, которые будут разрываться между двумя мирами.
— Но я... — голос её дрогнул. — Я же люблю тебя.
— Нет — я покачал головой. — Ты любишь идею меня. Красивую историю про Золушку наоборот. Но не меня настоящего. С моим прошлым, моими родителями.
Она заплакала. Тихо, почти беззвучно. И мне стало её жалко. Но не настолько, чтобы остаться.
— Прости — сказал я. — Это была моя вина. Я не должен был делать предложение. Не должен был тащить тебя в эту историю.
— А что теперь? — она вытерла слёзы.
— Теперь мы расходимся. По-хорошему. Пока не начали ненавидеть друг друга.
Развод оформили быстро. Без скандалов, без дележа имущества — у меня и делить-то было нечего. Родители Алисы смотрели на меня как на предателя. Её отец даже попытался поговорить.
— Антон, ты понимаешь, что отказываешься от хорошей жизни? От карьеры, от перспектив?
— Понимаю — кивнул я. — Но я выбираю свободу.
— Свободу? — он усмехнулся. — От чего? От денег? От комфорта?
— От необходимости быть кем-то другим. Играть роль. А не быть самим собой.
Он не понял. Не мог понять.
Я съехал из новой квартиры, снял однушку на окраине. Уволился из компании отца Алисы, нашёл работу в маленьком стартапе — меньше денег, но больше души. Начал ездить к родителям каждые выходные.
Отец научил меня чинить машину. Мама — печь тот самый пирог.
А ещё я начал писать. Истории. Свои. О людях, которые пытаются быть кем-то другим и теряют себя. О том, что счастье — это не деньги и статус. А возможность утром проснуться и не ненавидеть своё отражение в зеркале.
Через полгода после развода я встретил Катю. В книжном магазине. Она стояла у полки с детективами, и не могла выбрать между двумя книгами.
— Берите обе — сказал я.
Она обернулась, улыбнулась:
— Легко сказать. У меня бюджет ограничен.
— Тогда вот эту — я протянул ей книгу. — Она лучше.
Мы разговорились. Оказалось, она работает учительницей в обычной школе. Живёт с мамой. Экономит на каждой мелочи, чтобы съездить раз в год на море.
Простая девушка. Без глянца, без пафоса. Настоящая.
Мы встречались три месяца, прежде чем я привёз её к родителям. Мама открыла дверь, увидела Катю — и расплылась в улыбке.
— Заходите, заходите! Антон, ты бы предупредил, я бы пирог испекла!
— Мам, не надо — я обнял её. — Всё прекрасно и так.
Мы сидели на той же кухне. Пили чай из тех же чашек. Катя смеялась над папиными шутками, помогала маме накрывать на стол, спрашивала про их жизнь — искренне, по-настоящему интересуясь.
А я смотрел на неё и думал: вот оно. Не «высшее общество». Не статус. Не деньги. А человек, с которым я могу быть собой.
Когда мы ехали обратно, Катя положила голову мне на плечо:
— У тебя прекрасные родители.
— Знаю — ответил я. — Жаль, что понял это не сразу.
— Главное, что понял — она сжала мою руку.
Да. Главное — понял. И теперь, когда люди спрашивают, счастлив ли я, я отвечаю без паузы:
— Да. Потому что я наконец нашёл дорогу домой. К себе настоящему.
А это и есть самое большое счастье, которое можно найти.
Рекомендую:
Подписывайтесь, чтобы не пропустить следующие публикации.
Пишите комментарии 👇, ставьте лайки 👍