Стены старой больницы, построенной еще во времена СССР, дышали чем-то ледяным. В коридоре мыла полы пожилая санитарка, пахло хлоркой и медикаментами. А за окнами заканчивался день: хмурый и холодный - такой, что не хотелось выходить на улицу в промозглую погоду.
На больничной кровати со старым матрасом, пропахшим лекарствами, лежала старушка, укрытая тонким одеялом, под которым было невероятно холодно. И хоть в тот момент она и была совершенно беспомощной, но волосы ее были расчесаны, а на лице даже был минимальный макияж. Такие люди всегда ценят себя и никогда не позволяют себе распускаться, причем даже во время болезни.
Старушку семидесяти одного года звали Евгения Петровна Тарасова. И в старые времена у нее была своя империя, своя сеть ювелирных магазинов, которыми она успешно руководила. Ее характер всегда был несгибаемым и сильным, ведь она пережила даже девяностые годы, когда процветала преступность, а деньги людям доставались невероятным трудом - буквально потом и кровью.
Но сегодня она ощущала полную разбитость, слабость и беспомощность, пребывая в старой палате, где была невероятная стерильность и холод. Пожилая санитарка заглянула к ней в комнату, чтобы протереть полы, но старая бизнес-леди даже не пошевелилась. В последнее время она потеряла всякий смысл жить. Она полагала, что стала пленницей обстоятельств. Всему виной был ее пожилой возраст и уже слабое здоровье, которое она расшатала, постоянно недосыпая и много работая.
В ее голове путались мысли, создавая невообразимые конструкции, какие-то воспоминания снова всплывали в памяти, вызывая невероятную боль в грудной клетке. Ей было даже тяжело дышать от переживаний. Она вспоминала лица тех людей, которых много лет ценила и любила. Где они теперь? Теперь ее окружал только холод и корыстные родственники, от которых жди беды.
Все переживания перемешались в голове, создавая болезненный хаос, в котором уже трудно было разобраться. А одно единственное обстоятельство уже невозможно было изменить: ее предали собственные близкие люди, которым она раньше доверяла, как себе. Ведь ради своих детей, которые к сегодняшнему дню уже стали совсем зрелыми людьми, она жила и работала, не покладая рук.
Ее близкие люди оставили ее в этой ледяной палате и даже не поинтересовались за много дней, как она себя чувствует в полном одиночестве и с разрушенным здоровьем. Они лишь находились в ожидании, когда же наконец-то можно будет поделить между собой наследство. По морщинистому лицу женщины катились слезы, которые трудно было остановить простым усилием воли.
В это же время из двери послышался довольно робкий, очень тихий голос, который был больше похож на шепот.
- Евгения Петровна, дорогая моя, Вы что же это? Плачете?
Старушка встрепенулась и даже подняла голову, чтобы увидеть, кто решил заглянуть к ней в палату. Иногда пациенты, снующие туда-сюда по коридору по ошибке заходили в ее палату. Один старик чуть не лег на нее однажды, также по ошибке, приняв ее кровать за свою. Тогда она очень перепугалась.
Но закрывать двери в палаты было не положено, ведь тогда персонал не услышит ничего, если кому-то станет плохо. Возле больничной кровати, на которой лежала старушка, стояла совсем еще молоденькая медсестра, кровь с молоком. Она показалась пожилой женщине ангелом, ее волосы буквально светились красотой и блеском, они были ярко-рыжими.
Глаза у медсестры были добрыми-добрыми, словно из прошлого на старушку смотрела ее же мама. Рыжие волосы спадали на плечи, напоминая родного человека, которого не стало много лет назад. И от этого на душе стало еще тяжелее. Во взгляде девушки можно было прочитать искреннюю тревогу, она с беспокойством посмотрела на пожилую женщину.
- Все хорошо, моя хорошая, - пробормотала Евгения Петровна, быстро вытирая слезы и слабо улыбаясь.
Ей было невероятно приятно, что хотя бы одна медсестра наконец-то подошла.
- Евгения Петровна, давайте я Вам одеяло потеплее принесу.
- А можно? - Робко поинтересовалась старушка, которая уже столкнулась с агрессией одной санитарки, которая отказалась нести одеяло.
- Конечно!
Девушка метнулась в коридор. На мгновение послышалась какая-то ругань. Это Яна с рыжими волосами пыталась отвоевать одеяло у старой, вредной санитарки, которая из вредности не давала никому накрыться потеплее. Когда Яна наконец-то накрыла Евгению Петровну теплым одеялом, на лице старушки засияла улыбка.
Как же все-таки приятно, когда о тебе заботятся, хоть это и не был близкий человек. Потом Яна аккуратно присела на край стула, не веря, что у старушки все хорошо. Стариков близкие в конце жизни обычно бросают. И в этой клинике они просто доживали остаток жизни. Некоторым становилось лучше после инфаркта или инсульта. Но в основном они оставались брошенными и совершенно беспомощными, словно малые дети.
- Как у Вас сегодня самочувствие? Настроение?
Старушка лишь с шумом выдохнула.
- Немного лучше, спасибо, - ее голос прохрипел в палате, даже послышалось эхо, так как она лежала в комнате одна.
Последнюю пациентку в палате, ее соседку, недавно выписали. И старушке даже не с кем было побеседовать.
Медсестра лишь замялась, не зная, что сказать. Взгляд ее оказался в стороне двери.
- А к Вам кто-то приходил?
Старушка уловила в ее тоне странные ноты и даже немного прищурилась.
- Что ты имеешь ввиду, моя хорошая? В молодом возрасте я тоже пыталась щадить чувства окружающих, как и ты сейчас, но потом я осознала, что попусту трачу свои силы на это.
Яна с неуверенностью вздохнула, словно ей не разрешали даже дышать в этой палате. Она вела себя крайне неуверенно, но все равно было понятно, что она хочет только лучшего для пожилой женщины. Такие люди приходят работать в больницы по призванию. И хорошо, когда они не озлобляются со временем из-за низкой зарплаты и плохих отношений в коллективе.
Яна пока была очень энергичной и старалась сделать жизнь пациентов чуточку легче, даже приносила интересные книги для пожилых людей, не просто скучные произведения, которые отдали в больницу за ненадобностью.
- Евгения Петровна, был Ваш внук, - она на мгновение замолчала, будто подбирая слова.
Но пожилая бизнес-леди в прошлом устало улыбнулась.
- Моя хорошая, я привыкла слышать неприятную правду. Лучше скажи мне, что он тут делал.
Яна какое-то время колебалась, ведь ей наверняка велели ничего не говорить.
- Он говорил с кем-то по смартфону, что если полицейские сюда приедут, то наверняка докопаются до правды.
Сердце старушки на мгновение сжалось. В душе было гадко и страшно. На мгновение ей даже показалось, что воздуха в палате не хватало, так как ей стало трудно дышать. Но она преодолела это состояние усилием воли. Казалось, будто на нее давит какая-то невидимая стена.
- Они на самом деле способны на все... - Пробормотала старушка.
Яна выглядела обеспокоенной.
- Почему Вы с таким спокойствием об этом говорите? Почему не решились сообщить в полицию? Полицейские наверняка привыкли работать с разными случаями.
- Да просто от моего звонка ничего не изменится. Да и кто поверит старухе? Ради денег мои близкие готовы меня уничтожить. Большие деньги - это настоящее проклятие.
Яна лишь покачала головой.
- Я считаю, что это ужасно, - пробормотала она, - это не дети, это чудовища.
Евгения Петровна только горько усмехнулась.
- Детка, ты такая молоденькая, даже слишком, поэтому с таким поведением еще не сталкивалась, но для человеческой натуре это нормально. Ты просто пока не понимаешь, на что способны люди.
Рыженькая медсестра внимательно посмотрела в глаза старушки, в них стояли слезы. Тяжело было смотреть на брошенного человека. Яна не знала, что говорить в таких ситуациях.
- Что же Вы решили предпринять, Евгения Петровна?
Пожилая женщина посмотрела в окно, осенним вечером шел слабый дождь. А она так давно не была на улице, что хотелось прямо сейчас выбежать на крыльцо больницы даже без зонта. Но никто бы ее не выпустил.
- Я решила, что пришло время лишить их наследства. - Проговорила она твердым голосом. - Это все методы воздействия на близких, которые мне доступны.
Яна с сомнением кивнула, прекрасно понимая, что дети богатых родителей вырастают жуткими эгоистами, способными на все. Правда, спорить девушка не стала. Она не может принимать решения за других людей. На месте старушки она бы давно сообщила в полицию, припугнула близких, но наследства лишать не стала бы, так как в таком случае они еще больше озлобились бы.
- Если Вы будете нуждаться в моей помощи, я всегда рада поучаствовать в Вашей судьбе. - Проговорила девушка неуверенно. - Недавно в соседней палате лежал старик после инсульта, ему постоянно угрожал пьяный сын, нам удалось добиться того, чтобы его выселили, я сама обращалась в полицию. Так что просто скажите, и я пойду, напишу на Ваших детей заявление. - Она мягко коснулась плеча старушки.
От прикосновения та даже вздрогнула, ведь к ней давно никто не притрагивался. Дети даже в последнее время не обнимали ее, считая мать обузой для семьи, хоть та могла бы обеспечить их на всю жизнь, если бы они были хоть капельку добрее к ней.
Евгения Петровна снова повернулась к окну, а потом отвернулась к стене, не в силах сдерживать слезы. У нее не осталось в этом мире никого из друзей. Поэтому забота Яны казалась ей чем-то божественным, словно сам Всевышний пытался протянуть ей руку помощи. Но она уже перестала верить, что что-то можно изменить.
Этот разговор вымотал старушку. И она безвольно обмякла на кровати, не в силах сопротивляться своей болезни, с которой дети и бросили ее здесь. Когда Яна вышла из палаты, тишина снова заполнила комнату. Эта тишина была даже пугающей.
Старой женщине уже хотелось, чтобы к ней в палату побыстрее кого-нибудь подселили - будет хоть, с кем поговорить. А потом она перевела взгляд на тумбочку рядом с кроватью, на которой лежал старенький альбом, где она хранила семейные фотографии. Она взяла его дрожащими руками, а потом открыла на первой странице. Со снимков смотрели лица маленьких детей, которые раньше не думали о наследстве. Лица улыбались, дети обнимали маму.
В прошлом ее родные люди были еще такими невинными и совершенно беззаботными, что так хотелось вернуть это время, но это было невозможно. Маленькая Ангелина с двумя забавными светлыми хвостиками - ее первые шаги, Алексей, с гордостью держащий собственную первую грамоту за хорошую учебу в школе. На следующих фотографиях они на семейном пикнике, все вместе, когда еще были семьей, такой дружной, что другим оставалось только завидовать.
Евгения Петровна лишь крепко сжала альбом, пытаясь погрузиться в воспоминания, но холод в помещении не давал этого сделать, возвращая женщину в реальность, хоть и под одеялом было уютно. Костяшки пальцев побелели от усилия.
- Если они так хотят, я не позволю им меня победить. - Прошептала она в ночи.
Ее голос снова стал твердым и уверенным, хоть тело уже было дряхлым и требовала постоянной заботы, которую она не получала. Яна ушла ставить капельницы, она была одна на несколько палат. Конечно, она по возможности заходила к старушке, но ведь не могла же девушка разорваться.
Старушка это прекрасно понимала - о ней должны были заботиться дети, а не медсестра. Медсестра лишь выполняла некоторые медицинские процедуры. А любить пациентов она не была обязана. Тишину нарушил громкий стук в дверь, время уже было позднее. В палату влетел высокий, статный мужчина в деловом, синем костюме и строгих очках. Он постучал и сразу вошел, не дожидаясь приглашения.
На его висках уже появилась первая седина, которая выглядела очень благородно, хоть и старила элегантного и со вкусом одетого мужчину. Это был Роман Корнеев. Конечно, он в первую очередь был ее личным нотариусом, но выполнял иногда и функции друга, выслушивая горькие жалобы женщины на своих детей.
- Евгения Петровна, моя хорошая, ты прекрасно выглядишь, даже в болезни вся такая аккуратная. - Сказал он с улыбкой на лице, но глаза отражали сильную тревогу за женщину.
- Ох, Рома, ты все еще тот же Казанова. - Посмеялась она тихо.
Продолжение читайте по ссылке:
Читайте и другие наши рассказы:
Пожалуйста, оставьте несколько слов автору в комментариях и нажмите обязательно ЛАЙК, ПОДПИСКА, чтобы ничего не пропустить и дальше. Она будет вне себя от счастья и внимания! Можете скинуть ДОНАТ, нажав на кнопку внизу ПОДДЕРЖАТЬ - это ей для вдохновения. Благодарим, желаем приятного дня или вечера, крепкого здоровья и счастья, наши друзья!)