— Пока ты дома с ребенком, я добытчик денег и буду сам решать куда их тратить, — заявил Ольге муж.
Она замерла у плиты, где варился утренний кофе. Пар обжигал пальцы, но она этого не чувствовала. Слова прозвучали так буднично, словно он сообщил о прогнозе дождя. Не в гостиной, не после ссоры, а тут, на крохотной кухне, пахнущей молочной смесью и печеньем.
— То есть как это — сам решать? — тихо спросила Ольга, медленно поворачиваясь к нему. - Мы же семья...
Сергей стоял, опираясь на косяк двери, в свежеотглаженной рубашке, с телефоном в руке. Он выглядел уверенным, почти триумфатором. Таким она его любила когда-то — сильным, решительным. Теперь эта решимость оборачивалась против нее.
— Так, как я считаю нужным. Все основные траты — через меня. Я буду выдавать тебе деньги на продукты, на ребенка, на бытовую химию. Карточку, которую я тебе давал, заберу. Она корпоративная, и бухгалтерия не одобряет личных трат.
Личных трат. Словно она покупала себе бриллианты, а не памперсы и гречку. В горле встал ком. Гордость, ядовитая и знакомая, заставила ее выпрямиться.
— Сергей, я сижу с твоим сыном. Это разве не работа? Я не просила у тебя денег все эти месяцы, пользовалась своими сбережениями, но они кончились.
— Вот и прекрасно. Теперь будем по-взрослому. Без сантиментов. — Он подошел к столу, взял свою чашку. — У меня важная встреча. Не звони мне сегодня по пустякам.
Дверь за ним захлопнулась. Ольга осталась одна в звенящей тишине, нарушаемой лишь сопением малыша в соседней комнате. Пустяки. Слезы, которые подступали, — пустяк. Унижение — пустяк. Ощущение, что она стала бесплатной прислугой в собственном доме, — тоже пустяк.
***
— Он что, совсем? — взорвалась подруга Катя, когда Ольга, с трудом сдерживая рыдания, дозвонилась ей.
— Он считает это справедливым. Я «не приношу доход в семью».
— А воспитывать его наследника — это что, хухры-мухры? Слушай, Оль, так нельзя. Ты что, теперь будешь у него каждый рубль на трусы ребенку выпрашивать?
— Я не знаю... Я в тупике. Выйти на работу не могу, Сашке всего полгода. Няня стоит как моя прежняя зарплата. А своих денег нет.
И не будет, — подумала она с ужасом. Он все просчитал. Он поставил меня в полную финансовую зависимость. И это тот самый человек, который на свадьбе клялся беречь меня.
— Знаешь что? — Катя понизила голос, словно боясь, что их подслушают. — Надо проверить, куда он деньги девает. Если уж он так печется о семейном бюджете. Ты имеешь полное право. Ты его законная жена.
Мысль была крамольной и оттого еще более притягательной. Она никогда не проверяла его телефон, не лезла в кошелек. Доверие. Теперь это слово казалось насмешкой.
***
Вечером Сергей вернулся уставшим и довольным. Он бросил на тумбу в прихожей пачку тысяч в пять рублей.
— На неделю. Должно хватить. Экономнее расписывай меню.
Ольга молча взяла деньги. Они жгли ладонь, как что-то грязное. Она чувствовала себя не женой, а обслугой, получившей жалованье.
— Спасибо, — прошептала она, ненавидя себя за это слово.
— Не за что. — Он прошел в гостиную, включил телевизор.
Ночью, когда Сергей заснул мертвым сном, она лежала и смотрела в потолок. Мысли крутились, как белки в колесе. Катя права. Надо знать. Иначе он сломает ее окончательно.
Его телефон лежал на тумбочке. Он всегда ставил его на беззвучный режим. Сердце колотилось где-то в горле, отдаваясь в висках. Она боялась, что он проснется от ее дрожи. Медленно, стараясь не скрипеть пружинами кровати, она протянула руку. Взяла смартфон. Пароль он не ставил — всегда был слишком уверен в себе.
Ольга скользнула в ванную, притворила дверь и села на пол, включив экран. Сообщения. Соцсети. Почта. Все чисто, почти стерильно. И тогда она открыла браузер. История поиска...
«Букет роз лиловых стоимость».
«Ресторан „Лебединое озеро“ отзывы».
«Ювелирный салон „Адамас“ кольца с сапфиром».
Даты... Все за последний месяц. И сегодняшний день: «Забронировать столик на двое, ресторан „Лебединое озеро“, 20:00».
Сегодня. Он сказал, что у него важная встреча с клиентом. В двадцатом часу. В дорогом романтическом ресторане.
Ольга закрыла глаза, пытаясь заглушить вой, поднимавшийся изнутри. Так вот куда уходят их деньги. На другую. На кого-то, кто, видимо, «зарабатывает» и имеет право на его щедрость.
Она вернулась в спальню, положила телефон на место. Руки не слушались, были ватными. Легла рядом с ним, с этим чужим, предательским телом, и до утра смотрела в одну точку. Слез не было. Была ледяная, кристальная ярость.
***
Утром Сергей собрался как обычно, но Ольга заметила, что он надел новые носки, те, что пахли дорогим парфюмом, а не ее стиральным порошком.
— Встреча затянется, не жди к ужину, — бросил он на прощание.
— Хорошо, — кротко ответила она. — Удачи.
Как только дверь закрылась, она действовала. Быстро одела Сашку, собрала сумку. Позвонила Кате.
— Кать, я еду. Всё узнала. Он ей ужин в «Лебедином озере» оплачивает, пока я тут на пяти тысячах в неделю сижу.
— Боже... Оль, держись. Поезжай к маме.
— Нет. Я поеду в ресторан.
На том конце провисало молчание.
— Ты с ума сошла? С ребенком? На скандал?
— Нет. Не на скандал. На доказательства.
***
Ресторан «Лебединое озеро» оказался таким, каким она его и представляла: низкое освещение, столики с белыми скатертями, повсюду свечи и тихая музыка. У входа ее, растерянную, с сонным ребенком на руках, встретил учтивый администратор.
— Я к Сергею Игнатьеву, — сказала Ольга, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Он, кажется, уже здесь. У него бронь.
Администратор пробежался глазами по списку.
— Да, конечно. Прошу, за мной.
Он провел ее по залу. И вот она их увидела. Сергея. И ее. Молодую, ухоженную, в элегантном платье. Она смеялась, запрокинув голову, а его рука лежала поверх ее руки на столе. На ней было то самое кольцо с сапфиром из истории браузера.
Они не заметили Ольгу, пока она не подошла вплотную к их столику. Тень упала на них. Сергей поднял голову. Его лицо вытянулось, изумление, паника, злость — все смешалось в одну секунду.
— Ольга?! Что ты здесь делаешь?
Девушка напротив с интересом уставилась на нее, потом на ребенка.
— Я решила присоединиться, — тихо, но четко сказала Ольга. Голос слушался ее, к ее собственному удивлению. — Показать твоей... коллеге... плоды наших совместных трудов. Точнее, моего труда. — Она качнула на руках Сашку, который начал хныкать от напряженной атмосферы. — Знакомь нас, Сергей. Не стесняйся.
— Ты совсем спятила! — прошипел он, вставая. — Уходи немедленно!
— Почему? Ты же сам сказал, что я нигде не работаю и ничего не решаю. Так вот, я решила посмотреть, на что именно ты не даешь мне денег. На этот ужин? На это кольцо? — Она перевела взгляд на девушку. — Милая, вы знали, что ваш кавалер экономит на памперсах для собственного сына, чтобы купить вам сапфир? Очень романтично.
Девушка побледнела и отдернула руку со стола, словно обожглась.
— Сергей, что она говорит? У тебя есть ребенок?
— Он есть, — ответила за него Ольга. — И законная жена. Которая, видимо, недостаточно хорошо зарабатывает, чтобы иметь право голоса. А вы... вы, наверное, очень успешная? Поэтому он с вами так щедр?
В зале воцарилась мертвая тишина. Все смотрели на них. Шептались. Сергей был багровым.
— Заткнись! Выйди отсюда! Ты опозорила меня!
— Нет, дорогой. Это ты себя опозорил. И знаешь что? — Ольга сделала шаг назад, глядя на него с ледяным презрением. — С сегодняшнего дня распоряжаться деньгами будешь один. Алиментами. Я подаю на развод.
Она развернулась и пошла к выходу, не оглядываясь на его перекошенное яростью лицо, на растерянное лицо его любовницы, на осуждающие взгляды других посетителей. Сашка заплакал громко, навзрыд. Она прижала его к себе, целуя в макушку.
Слезы хлынули из ее глаз уже на улице, но это были слезы не боли, а освобождения. Горькие, очищающие. Она шла по ночному городу, не зная, что будет завтра, но впервые за долгие месяцы чувствуя себя не бесправной иждивенкой, а человеком, который только что вернул себе свое достоинство. Логичная концовка этой истории была только одна — конец. Конец лжи, конец унижений. И это был единственный правильный вывод.
***
— Подожди! — Его голос прозвучал сзади, он догнал ее на улице, схватив за локоть. — Ольга, ты всё не так поняла!
Она резко вырвала руку, прижимая к себе сына.
— Не так поняла что? Историю браузера? Бронь в ресторане? Ее кольцо? Объясни, Сергей, я вся во внимании.
— Это... это важный клиент! — Он метался глазами, пытаясь найти хоть каплю правды в собственной лжи. — Юлия Викторовна. Представитель инвестора. Я должен был ее ублажить, иначе контракт сорвется!
— Ублажить кольцом с сапфиром и ужином при свечах? — Ольга фыркнула, и в этом звуке было столько презрения, что он отшатнулся. — И что, все клиентки требуют от тебя романтических ужинов и ювелирки? Ты хоть сам-то веришь в эту чушь?
— Клянусь... — начал он.
— Не клянись. Ты только опозоришь себя еще больше.
Она повернулась, чтобы уйти, но его следующие слова заставили ее замереть.
— Хорошо! Хорошо, это не клиент. Но это не измена! Это... стратегия.
Ольга медленно обернулась.
— Какая еще стратегия?
— Давай не здесь. Поедем домой. Я всё объясню.
— Объясняй сейчас. Или я сама позвоню этой «Юлии Викторовне» и спрошу, в какой части должностной инструкции прописаны подарки за счет семьи.
Он глубоко вздохнул, потер виски. В его глазах читалась паника человека, попавшего в ловушку.
— Ладно. Она... она дочь моего начальника. Генерального. Виталия Петровича.
Ольга молчала, давая ему выговориться. Сашка успокоился на ее руках, убаюканный ритмом ее сердца, которое готово было вырваться из груди.
— Виталий Петрович собирается на пенсию. На его место есть два кандидата. Я и Ковалев. Понимаешь? Ковалев — подлец, интриган, он меня сожрет. Но у него есть поддержка в совете директоров. А у меня... у меня есть шанс заручиться поддержкой самого Виталия Петровича. Через Юлю.
— Продолжай, — ледяным тоном произнесла Ольга.
— Она... она благосклонна ко мне. Если я произведу на нее впечатление, если она скажет отцу пару нужных слов... Оль, это мой шанс! Позиция генерального директора! Зарплата вырастет втрое! Мы сможем купить ту квартиру, о которой мечтали! Я делаю это для нас! Для нашей семьи!
Он смотрел на нее умоляюще, пытаясь найти в ее глазах понимание, оправдание. Но находил лишь сталь.
— Для семьи, — повторила она, переваривая эту чудовищную логику. — То есть ты, мой муж, отец моего ребенка, систематически встречаешься с другой женщиной, даришь ей дорогие подарки на наши с тобой деньги, унижаешь меня, ставя в положение нищей приживалки, и все это — во имя нашего светлого будущего? Ты слышишь себя, Сергей?
— Это не роман! Это бизнес! — настаивал он. — Я не сплю с ней!
— А что, уже был план? — язвительно спросила Ольга. — Или ты считаешь, что эмоциональная измена, ложь и предательство — это менее серьезно, чем постель? Ты продаешь нашу репутацию, наше достоинство за кресло генерального. И ты хочешь, чтобы я аплодировала твоей «жертвенности»?
Он не нашелся что ответить. Его телефон завибрировал. Он посмотрел на экран и побледнел. Это была Юля.
— Иди, ответь своей «стратегии», — бросила Ольга. — А я поеду к Кате. Не пытайся звонить. Нам с тобой больше не о чем говорить.
На этот раз он не побежал за ней. Она села в первое попавшуеся такси и, дав адрес Кати, разрыдалась. Но это были не слезы слабости. Это была ярость. Ярость обманутой женщины, чьи чувства, труд и материнство были принесены в жертву карьерным амбициям.
***
У Кати она выпила успокоительного, уложила Сашку и, наконец, рассказала всё.
— Боже правый, — прошептала Катя. — Это даже хуже, чем просто измена. Это... циничный расчет. Он использовал тебя и ребенка как разменную монету.
— Что мне делать, Кать? — Ольга смотрела в стену пустыми глазами. — Подавать на развод? А куда я денусь? Работы нет, денег нет. Он загнал меня в идеальную ловушку.
— Ничего подобного! — Катя села рядом, обняла ее за плечи. — У тебя есть я. У тебя есть мама. Мы тебя не оставим. А его... его нужно наказать. Так, чтобы он запомнил.
В голове у Ольги, остывавшей от первого шока, начали рождаться планы. Холодные, безжалостные.
— Он хочет быть генеральным? Хорошо. Пусть попробует. Но сначала ему придется пройти через ад.
***
На следующее утро Сергей засыпал ее звонками и сообщениями. Она отправила ему одну лаконичную смс-ку: «Не беспокойся. Я подумала над твоей «стратегией». Вернусь домой сегодня вечером. Будь там».
Он ждал ее в прихожей, бледный, небритый.
— Оль, родная, я...
— Не надо, — она подняла руку, останавливая его. — Я всё обдумала. Твоя карьера важна для будущего нашего сына. Я готова закрыть на это глаза.
Он смотрел на нее с недоверием, смешанным с надеждой.
— Правда?
— При одном условии. С сегодняшнего дня я становлюсь твоим личным PR-менеджером в этом деле. Мы будем делать всё по-моему.
Он замер.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, что твои грубые попытки «ублажить» ее кольцами и ужинами выглядят примитивно и выдают в тебе обычного альфонса. Она дочь крупного начальника, ее не купишь сапфиром. Ей нужна тонкость. Романтика. Ореол тайны.
Сергей слушал, раскрыв рот.
— И что ты предлагаешь?
— Я предлагаю сыграть на контрасте. Ты — уставший, но героический семьянин, который борется за место под солнцем для своей любимой жены и малыша. Ты должен вызывать у нее не страсть, а жалость. Сочувствие. Желание помочь. Ты расскажешь ей, как твоя бедная, уставшая жена сидит дома с ребенком, как ты мечтаешь дать нам лучшее будущее, как борешься с подлым Ковалевым. Ты будешь жаловаться ей на жизнь. Доверять ей свои «тайные печали».
Он смотрел на нее как на сумасшедшую.
— Ты с ума сошла? Я буду жаловаться на течь в кране и колики у ребенка?
— Именно. Ты покажешь ей свою «уязвимую» сторону. Ту, которой нет у прочих карьеристов. Ты будешь ей другом. Советчиком. А когда она проникнется к тебе... ты осторожно намекнешь, что твоя жена — нервная, неопрятная истеричка, которая не понимает твоих амбиций. И вот тогда... тогда она сама захочет тебя «спасти».
Сергей молчал, переваривая. План был изощренным, почти гениальным в своем коварстве.
— Но... зачем тебе это? — наконец выдохнул он.
— Я уже сказала. Для будущего нашего сына. И для моего спокойствия. Я буду в курсе всего. Контролировать каждый твой шаг. Один ложный — и я сама позвоню Виталию Петровичу и расскажу, как его дочь стала разменной монетой в карьерных играх его подчиненного. Договорились?
Он видел в ее глазах холодную решимость. И понимал — это не шантаж. Это ультиматум. Играть по ее правилам или потерять всё: и карьеру, и семью.
— Договорились, — хрипло сказал он.
***
Началась странная и мучительная игра. Ольга писала для Сергея «истории» для Юли — трогательные, полные бытовых подробностей о жизни «молодого отца». Она выбирала для него подарки для Юли — недорогие, но «душевные»: книгу стихов, которые та любила, чай из редкого сорта. Она диктовала ему ответы на ее сообщения.
И это работало. Юля, избалованная вниманием подхалимов, была очарована этим «несчастным», «непонятым» мужчиной. Она начала видеть в нем родственную душу. Их «дружба» крепла.
А Ольга тем временем вела свою игру. Через знакомых она разыскала жену Ковалева, главного конкурента Сергея. Милую, неглупую женщину по имени Ирина, которая тоже подозревала мужа в неверности, но не имела доказательств. Они встретились якобы случайно в детской поликлинике. Разговорились. Ольга осторожно, под видом светской беседы, намекнула на «странные ужины» своего мужа с дочерью генерального директора. Ирина заинтересовалась.
***
Однажды вечером Сергей вернулся домой сияющий.
— Ты не представляешь! Юля сегодня сказала, что поговорила с отцом. Тот вроде как настроен благожелательно! Ковалев, кажется, провалил какой-то отчет! Это твоя заслуга, Оль! Ты гений!
Он попытался ее обнять. Она отстранилась.
— Рада за тебя. А теперь садись и пиши ей смс. Про то, как Сашка сегодня впервые перевернулся на животик, и ты, такой большой и сильный, чуть не расплакался от умиления. Это вызовет у нее очередной приступ нежности.
Он послушно взял телефон. В его глазах читалась странная смесь благодарности и страха перед ней.
***
Кульминация наступила на корпоративе, посвященном юбилею компании. Ольга, после долгих уговоров Сергея, согласилась прийти. Она надела простое черное платье, сделала незаметный макияж — играла свою роль «уставшей, но преданной жены».
Юля была там, сияющая. Она смотрела на Сергея влюбленными глазами. А он, поймав на себе ее взгляд, по сценарию Ольги, грустно улыбался и отводил глаза, изображая «страдающего грешника».
И тут в зал вошла Ирина, жена Ковалева. Она подошла к Виталию Петровичу, отцу Юли, и что-то ему сказала. Лицо генерального потемнело. Он что-то резко ответил ей, затем посмотрел на свою дочь, потом на Сергея. Потом он махнул рукой и вышел из зала.
Через пятнадцать минут к Сергею подошел зампред и что-то тихо сказал ему на ухо. Сергей побледнел как полотно и, не глядя ни на кого, покинул зал.
Ольга стояла у столика с напитками и смотрела на эту пьесу с холодным удовлетворением. В кармане у нее лежала флешка. Там были скриншоты всех «трогательных» переписок Сергея и Юли, которые Ольга аккуратно копировала. И еще одна запись — телефонный разговор, где Ирина, пользуясь связями, выяснила, что Ковалев подставил Сергея, сфабриковав тот самый провальный отчет. Но теперь, после «откровений» Иры, Виталий Петрович знал правду о обоих претендентах на свое кресло. И о подлом Ковалеве, и о беспринципном Сергее, использующем его дочь.
Сергей вернулся домой за полночь. Он был разбит.
— Всё пропало, — прошептал он, падая на стул. — Виталий Петрович всё знает. Про Юлю. Про наши... манипуляции. Он сказал, что не хочет видеть в своем кресле человека, который готов торговать семейными ценностями и строить козни. Должность получит кто-то третий, со стороны. Ковалева тоже увольняют.
Ольга молча налила ему чаю.
— Как он узнал? — с тоской в голосе спросил Сергей. — Кто мог ему сказать?
Ольга посмотрела на него — этого сломленного, жалкого человека, который в погоне за призрачным креслом потерял уважение жены, доверие начальника и расположение той, кого он так цинично использовал.
— Я, — тихо сказала она.
Он поднял на нее глаза, не понимая.
— Что?
— Я сказала Ирине Ковалевой. Зная, что она побежит к Виталию Петровичу, чтобы подставить тебя и выгородить своего мужа. Я знала, что он, разобравшись, выгонит обоих. Вы оба этого заслуживали.
Он смотрел на нее с немым ужасом, с постепенно нарастающим осознанием масштабов ее мести.
— Ты... ты всё это подстроила? С самого начала? Нашу «игру»? Ты вела меня к провалу?
— Я вела тебя к справедливости, — поправила она его. — Ты хотел распоряжаться деньгами, потому что ты добытчик? Распоряжайся. Теперь ты будешь распоряжаться только одной зарплатой. Без бонусов. Без карьеры. Без будущего, которое ты так хотел построить на лжи. И да, я подам на развод. И буду требовать алименты. А у тебя не будет ни высокого поста, ни связей, чтобы их оспорить.
Он вскочил, его лицо исказила гримаса ярости.
— Ты …! Расчетливая, холодная …!
— Я научилась у лучшего учителя, — парировала она. — Просто твоя «стратегия» оказалась лучше. Логическая концовка, не правда ли?
Он не нашел слов. Он просто стоял и смотрел, как рушится весь его мир, разрушенный руками той, кого он считал слабой и зависимой.
Ольга вышла из комнаты, оставив его одного с его крахом. Завтра начиналась новая жизнь. Сложная, полная трудностей, но ее жизнь. Жизнь, в которой она сама будет распоряжаться своей судьбой.
***
— Я тебя уничтожу! — его крик догнал ее в коридоре, но звучал он уже пусто, как гром среди ясного неба. — Ни одного рубля! Ни копейки ты не получишь!
Ольга не обернулась. Она зашла в спальню, где мирно посапывал Сашка, и закрыла дверь на ключ. Дрожащими руками собрала самые необходимые вещи в сумку. Ее телефон вибрировал — Катя.
— Оль, привет! Ты не поверишь, какой слух по корпоративу прошел! Про твоего Сергея и эту Юлю! Говорят, генеральный их на месте разоблачил и обоих уволил! Правда, что ли?
— Правда, — тихо сказала Ольга, прижимая телефон к уху. — Кать, я не могу сейчас говорить. Я выезжаю к тебе. Он... он в ярости.
— Поезжай к маме, она ближе! Я сейчас же выезжаю к вам! — голос подруги стал собранным, деловым.
Ольга позвонила матери, наскоро объяснила ситуацию. Та, не задавая лишних вопросов, сказала: «Поезжай, конечно. Дверь тебе открою».
Она вышла из спальни с сумкой и спящим ребенком на руках. Сергей сидел на кухне, обхватив голову руками. Он выглядел разбитым.
— Оль... — его голос сорвался. — Давай... давай всё обсудим. Я всё осознал. Я был слепым, глупым...
— Осознал ты только то, что остался у разбитого корыта, — холодно парировала она. — Слишком поздно, Сергей. Слишком поздно для раскаяния.
Она вышла из квартиры, не оглядываясь. Лифт, парадная, такси. Город проплывал за окном, безразличный к ее личной драме.
***
Мама встретила ее на пороге с распахнутыми объятиями и глазами, полными тревоги.
— Родная моя... Иди, иди...
Ольга разрыдалась, только оказавшись в безопасности, в стенах своего детства. Она выложила всё: и про деньги, и про Юлю, и про свою месть.
— Доченька, — вздохнула мать, гладя ее по волосам. — Что же вы с ним друг с другом сделали... Такая война.
— Он начал, мам. Он объявил мне войну, когда решил, что я — его собственность, не имеющая права голоса.
Приехала Катя, энергичная и решительная.
— Так, план действий. Первое: завтра же к хорошему юристу. Второе: собираем все доказательства его финансового давления и измены. Скриншоты, записи разговоров, всё. Третье: ищешь работу. У меня есть пара вариантов, куда можно удаленно, с ребенком.
Ольга кивнула, чувствуя, как ее собственная воля, парализованная месяцами унижений, понемногу возвращается. Она была не одна.
***
На следующее утро Сергей прислал ей смс: «Вернись. Давай попробуем всё исправить. Ради Сашки».
Ольга не ответила. Вместо этого она поехала к адвокату, рекомендованному Катей. Специалист по семейному праву, Людмила Аркадьевна, выслушала ее внимательно, просмотрела предоставленные скриншоты переписок, историю браузера, аудиозапись их разговора в ночь после скандала в ресторане, которую Ольга тайком сделала на телефон.
— Ситуация сложная, но не безнадежная, — заключила Людмила Аркадьевна. — Факт финансового насилия налицо. Ваши сбережения, которые вы потратили на ребенка, можно попытаться взыскать как неосновательное обогащение. Измена, даже такая... циничная, тоже будет учтена судом при разделе имущества и определении размера алиментов. Главное — не возвращаться к нему и не вступать в переписку без моего одобрения.
Ольга вышла от адвоката с чувством осторожного оптимизма. У нее был план. Была защита.
А вечером позвонил незнакомый номер.
— Алло? Ольга Сергеевна? — женский голос, нервный, взволнованный. — Это Юля. Мы... мы виделись в ресторане.
Ольга замерла.
— Что вам нужно?
— Мне нужно... поговорить. Можно мы встретимся? Я должна вам кое-что сказать. Про Сергея.
Любопытство пересилило отвращение.
— Хорошо. Но только в людном месте. И недолго.
***
Они встретились в нейтральном кафе на следующий день. Юля выглядела помятой, без следов былого лоска.
— Я знаю, что вы обо мне думаете, — начала она, не глядя Ольге в глаза. — И вы правы. Я была дурой. Я верила ему.
— Верили, что он несчастный семьянин? — язвительно спросила Ольга.
— Нет. Не совсем. — Юля наконец подняла на нее взгляд. — Он... он говорил, что вы с ним уже год как в разводе. Просто живете вместе из-за ребенка, потому что вы не в себе... что у вас послеродовая депрессия, что вы агрессивны, и он боится оставлять с вами сына одного.
Ольга почувствовала, как пол уходит из-под ног. Она ожидала чего угодно, но не этого.
— Что?
— Он показывал мне... — Юля полезла в сумку, достала телефон. — Вот. — На экране было смс, якобы от Ольги, с угрозами и оскорблениями. — Он говорил, что это вы ему пишете. Он говорил, вы шантажируете его ребенком. Он сказал, что вы согласны на развод, но требуете баснословные алименты, которые он не может потянуть. И что ему нужна моя поддержка, моя вера в него, чтобы он мог через папу получить повышение, разобраться с долгами и... начать новую жизнь. Со мной.
Ольга смотрела на скриншоты. Текст был грубым, истеричным. Совсем не ее стиль. Но для постороннего глаза — вполне убедительным.
— И вы поверили?
— Он был так убедителен! — в голосе Юли послышались слезы. — Он плакал у меня на плече! Говорил, что боится за сына, что вы можете ему навредить в приступе ярости! Я... я хотела его спасти. А он... он просто использовал меня. Как дуру. Папа... папа теперь не разговаривает со мной. Говорит, я опозорила семью.
Ольга сидела, пытаясь переварить этот новый виток лжи. Сергей не просто изменял. Он создавал для своей любовницы параллельную реальность, где Ольга была монстром, а он — жертвой.
— Зачем вы мне всё это рассказываете? — спросила она наконец.
— Потому что я хочу, чтобы он получил по заслугам. И... и я хочу извиниться перед вами. Я не знала правды. Я была одурачена. — Она порылась в сумке и достала конверт. — Вот. Распечатки его переписки со мной. Полная версия. Там есть кое-что... интересное. Для вашего адвоката.
Ольга взяла конверт.
— Спасибо, — сказала она, и это прозвучало искренне.
***
Дома, разбирая распечатки, она нашла то, о чем говорила Юля. Среди нежностей и жалоб на жизнь проскальзывали деловые обсуждения. Сергей расспрашивал Юлю о деталях крупного контракта, который компания готовила с иностранными партнерами. О ценовых условиях, о слабых местах конкурентов. Он использовал ее не только для карьерного роста, но и как источник инсайдерской информации. Это было уже не просто аморально. Это пахло уголовным делом.
В этот момент зазвонил телефон. Сергей.
— Ну что, встретилась с моей дурочкой? — его голос звучал хрипло и цинично. — Наверное, наслушалась сказок о том, какой я подлец?
— Ты перешел все границы, Сергей. Ты сочинял про меня не просто сказки, ты выставлял меня сумасшедшей.
— А какая разница? Всё равно никто не поверит жене-иждивенке против успешного мужчины. Суд на моей стороне. Ты останешься ни с чем.
Ольга посмотрела на стопку распечаток.
— Ты так думаешь? — тихо спросила она. — А что, если я отправлю кое-какие... деловые переговоры... твоим бывшим партнерам? Или в совет директоров? Думаешь, им понравится, что ты выуживал коммерческую тайну через постель дочки генерального?
На том конце провода повисла гробовая тишина.
— Ты... ты не посмеешь.
— Попробую, — бросила Ольга и положила трубку.
Она дрожала, но это была дрожь не страха, а предвкушения. У нее в руках было оружие. И она знала, как его применить.
***
На следующий день пришло официальное письмо от его нового адвоката. Предложение о досудебном урегулировании. Сергей соглашался на развод, предлагал раздел имущества 50/50 и алименты в размере, значительно превышающем прожиточный минимум. При одном условии — полное взаимное неразглашение любой информации, касающейся их личной жизни и деловой репутации Сергея.
Ольга показала письмо своему адвокату.
— Отличный результат, — улыбнулась Людмила Аркадьевна. — Он испугался. Подписывайте. Это лучший исход из возможных.
Ольга подписала соглашение. Не из страха, а из усталости. Ей надоела эта война. Она хотела мира. Для себя и для сына.
В день получения решения суда о разводе она стояла на ступенях здания и смотрела на серое небо. Было грустно и пусто. Грусть по тому, что могло бы быть, но не случилось. Пустота после долгой битвы.
К ней подошел Сергей. Он постарел за эти месяцы.
— Довольна? — спросил он беззлобно, с какой-то горькой усталостью.
— Нет. Я не испытываю удовольствия от того, что разрушила жизнь отца моего ребенка. Но я довольна, что отстояла свое право на уважение.
Он кивнул, ничего не сказав, развернулся и ушел.
Ольга поехала домой, к маме, где ее ждал Сашка, который только что научился ползать. Она взяла его на руки, прижала к себе, вдыхая его детский запах. Это был ее выбор. Ее будущее. Свободное от лжи, унижений и чужого контроля. И это была единственная логичная концовка, которую она была готова принять.
***
Прошло два года. Ольга встала на ноги. Удаленная работа, которую нашла Катя, превратилась в стабильный доход. Снимала маленькую, но свою квартирку. Сашка рос смышленым мальчиком. Сергей исправно платил алименты, их хватало. Он изредка виделся с сыном, их встречи были короткими и натянутыми. Он пытался строить карьеру в новой компании, но без былого размаха. Тень скандала следовала за ним.
Однажды вечером, когда Ольга укладывала Сашку, раздался звонок в дверь. В глазке она увидела его. Сергея. Но это был не прежний самоуверенный мужчина. Он стоял, ссутулившись, в мятой куртке, с потухшим взглядом.
— Что тебе? — спросила она, не открывая цепочку.
— Пусти. Пожалуйста. Мне не к кому больше пойти.
В его голосе звучала такая беспросветная тоска, что она, против воли, отодвинула цепочку.
Он вошел, неуверенно стоял в прихожей.
— Юля... — начал он и закашлялся. — Она вышла замуж. За того самого нового гендира, которого назначили вместо меня и Ковалева.
Ольга молча ждала.
— А сегодня... сегодня уволили. Сократили. Говорят, кризис. Но я знаю... это он. Ее муж. Он нашел старые слухи. Всюду меня вышвырнули. Я... я банкрот.
Он опустился на табурет в прихожей и заплакал. Тихо, беспомощно. Не было в нем ни ярости, ни цинизма. Только слом.
Ольга смотрела на него и не чувствовала ни радости, ни торжества. Лишь тяжелую, давящую жалость. Он сам вырыл себе эту яму. Его амбиции, его ложь, его готовность переступить через всех — всё это вернулось к нему бумерангом, оставив лишь пустоту.
— Останешься ночевать, — сказала она безразличным тоном. — На диване. Утром уйдешь.
Он кивнул, не в силах вымолвить слова.
Она принесла ему одеяло и подушку. Возвращаясь в свою комнату, к своему спящему сыну, она думала о странности жизни. Она выиграла войну. Отстояла свою свободу и достоинство. Но на поле боя остался не поверженный враг, а жалкое, сломленное существо, когда-то бывшее любовью всей ее жизни.
Он ушел утром, тихо, не прощаясь. Больше она его не видела. Лишь алименты продолжали приходить исправно. Возможно, это было последнее, что связывало их, — его последнее исполнение долга в цепи собственных поражений.
И Ольга поняла, что самая логичная концовка — это не триумф и не возмездие. Это — тишина. Тишина после долгой бури, в которой растворяются и крики, и слезы, и ругань, оставляя после себя лишь горький осадок опыта и тихую, светлую грусть о том, что всё могло бы быть иначе, если бы... Но этого «если бы» уже не вернуть. Остается только жить дальше.
***
Год спустя жизнь Ольги обрела новый ритм. Работа, сын, редкие свидания с мужчиной, коллегой по новому проекту — умным, спокойным архитектором, который видел в ней личность, а не приложение к ребёнку. Она научилась снова улыбаться.
Однажды вечером, проверяя почту, она наткнулась на письмо от неизвестного отправителя. Тема: «Для Ольги Игнатьевой. Срочно».
Внутри были папки с файлами. Отчёт о финансовой деятельности фирмы Сергея за последние три года. И сопроводительная записка: «Он платит вам алименты с серой зарплаты. Основные деньги выводятся через офшоры. Вот доказательства. K.»
«K.» Катя? Нет, Катя бы сразу позвонила. Ковалев? Возможно. Месть бывшего соперника оказалась долгой.
Руки Ольги задрожали, но на этот раз не от слёз. От адреналина. Он всё ещё пытался её обмануть. Все эти покаянные речи, слёзы на пороге — всё было театром. Он так и не изменился.
Она не пошла к адвокату. Не позвонила Кате. Она открыла файлы. Бухгалтерские проводки, фиктивные контракты, переводы на кипрские счета. Всё было там. Всё.
И тогда она начала действовать. Методично, как когда-то составляла для него сценарии обольщения.
— Дмитрий? — позвонила она своему новому спутнику. — Ты говорил, твой друг работает в налоговой? Мне нужен совет... как анонимно сообщить о серьёзных нарушениях.
Через неделю она отправила пакет документов. Не в суд по бракоразводным делам. В Федеральную налоговую службу. И в прокуратуру. С подробным, анонимным письмом, где были указаны все схемы, счета и суммы.
Она не хотела увеличивать алименты. Она хотела его уничтожить. Окончательно. Чтобы у него не осталось ничего. Ни денег, ни репутации, ни возможности снова встать на ноги.
Это была не месть оскорблённой жены. Это был холодный, расчетливый акт возмездия человека, которого слишком долго считали дурочкой.
***
Через три месяца грянул гром. Фирму Сергея проверили. Возбудили уголовное дело о крупном уклонении от уплаты налогов. Счета арестовали. Ему грозило реальное лишение свободы.
Он примчался к её дому, обезумевший.
— Это ты! — он был бледен, его трясло. — Я знаю, что это ты! Что ты наделала?!
Ольга стояла на пороге, не пуская его внутрь. В её руке звенели ключи.
— Я? Я ничего не делала. Я просто сижу в декрете и не зарабатываю. Помнишь? — её голос был абсолютно спокоен. — А ты — большой бизнесмен. Ты должен был всё просчитать.
В его глазах было дикое, животное понимание. Он осознал, что она переиграла его в самой главной его игре — в игре на выживание. Она не просто отняла у него семью или деньги. Она отняла у него будущее.
— Я сяду... — прошептал он.
— Возможно. Тебе ведь нравится всё контролировать? Теперь твою жизнь будет контролировать государство. Логичная концовка.
Она захлопнула дверь перед его лицом. Не дрогнув. Не пожалев. Слыша, как он бьётся в истерике с другой стороны, она впервые за долгие годы почувствовала полное, абсолютное спокойствие.
Война была окончена. Не перемирием, не договором. Безоговорочной капитуляцией противника.
Читайте и другие наши рассказы, работаем для вас без выходных и праздников:
Пожалуйста, дорогие наши читатели, оставьте несколько слов автору в комментариях и нажмите обязательно ЛАЙК, ПОДПИСКА, чтобы ничего не пропустить. Виктория будет вне себя от счастья и внимания!
Можете скинуть небольшой ДОНАТ, нажав на кнопку внизу ПОДДЕРЖАТЬ - это ей для вдохновения. Благодарим, желаем приятного дня или вечера!)