— Оленька хорошая, Оленька любимая, — проскрипел попугай Жак, когда Яна, загорелая и уставшая после долгого перелета, переступила порог своей квартиры.
Сумка выскользнула из ее руки и с глухим стуком упала на паркет. В прихожей пахло пылью и одиночеством. Две недели на Мальдивах с подругой Светой должны были стереть напряжение последних месяцев, вернуть вкус к жизни. Но этот вкус оказался горьким, как полынь, и его привкус возник во рту сразу, едва она услышала скрипучий голос птицы.
— Что? — прошептала она, обращаясь больше к себе, чем к попугаю.
Жак, яркий ара, подарок мужа на пятую годовщину свадьбы, сидел на жердочке и смотрел на нее круглым, ничего не выражающим глазом. Он повторил, растягивая слова с какой-то мерзкой, пародийной нежностью:
— Оленька хорошая… Оленька любимая…
Оленька. Свекровь. Мать ее мужа, Артема. Женщина, которая всегда смотрела на Яну свысока, считая ее не парой своему успешному сыну. «Ты ему не ровня, милая. Из простой семьи. А Артем — перспективный». Эти слова звучали в ушах Яны каждый раз, когда она видела Ольгу Викторовну.
Мысли путались, сбивались в ком. Почему попугай говорит это? Он повторял только то, что слышал часто. Артем смеялся: «У Жака память, как у слона». Значит, он слышал это здесь, в этой квартире. Часто. От кого? От Артема? Невозможно. Он терпеть не мог, когда мать лезла в их жизнь. Он называл ее «моя личная инквизиция в жемчугах».
Яна прошла в гостиную. Все было чисто, идеально прибрано. Артем ненавидел беспорядок. На стеклянной полке стояла их общая фотография — они смеются, обнявшись, в Геленджике три года назад. Он смотрел на нее тогда такими глазами… Такими ли?
— Тем? — крикнула она, но в ответ была лишь тишина.
Он должен быть на работе. Но машину она не увидела внизу, в своем парковочном месте. Странно. Он говорил, что задержится сегодня лишь ненадолго.
Она подошла к клетке.
— Жак, кто это говорил? Кто? — ее голос дрожал.
Попугай наклонил голову и выдал новую фразу, от которой у Яны похолодело внутри:
— Темка, не здесь… Осторожно…
Это был голос Ольги Викторовны. Тот самый, сладковатый, с ядовитыми нотками. Яна узнала его мгновенно. «Темка, не здесь… Осторожно…» Осторожно? От кого? От нее? Значит, они говорили о чем-то, что нужно было скрывать. И говорили здесь, когда ее не было.
Она бросилась к комоду, где Артем хранил документы. Ничего подозрительного. Затем к его ноутбуку. Пароль не изменился — дата их свадьбы. Ирония заставила ее сжаться. Первое, что она увидела, открыв браузер, — была вкладка с историей бронирования авиабилетов. Москва — Сочи. Туда и обратно. Даты совпадали с ее отдыхом на Мальдивах. Но он сказал, что едет в командировку в Нижний Новгород. Врун. Лживый, подлый врун.
***
Дверь щелкнула ключом. Яна резко выпрямилась, закрыв ноутбук. Сердце колотилось где-то в горле.
— Яна? Ты уже тут? — голос Артема прозвучал нормально, даже радостно. Он вошел в гостиную, улыбаясь. — Я заскочил домой, документ забыл. Как отдых?
Она смотрела на него, на этого красивого, ухоженного мужчину в дорогом костюме, своего мужа, и не узнавала. Видела только ложь. Она стояла, прислонившись к комоду, скрестив руки на груди, пытаясь сдержать дрожь.
— Отдых был прекрасным. Пока я не вернулась домой.
— Что случилось? — его улыбка померкла. Он подошел, чтобы обнять ее, но она отшатнулась.
— У нас гость был? — спросила она, глядя ему прямо в глаза.
— Гость? Нет. Что ты? Я работал, ты же знаешь.
— Один был?
— Ну… мама заходила пару раз, полить цветы. Я просил.
— Полить цветы, — Яна кивнула, делая вид, что верит. — И что, хорошо полила?
— Яна, хватит. Что за тон? Я скучал по тебе.
В этот момент Жак, словно дождавшись своего звездного часа, снова подал голос:
— Оленька хорошая, Оленька любимая!
Артем замер. На его лице мелькнуло что-то — испуг? Раздражение? — но он тут же взял себя в руки.
— А, этот болтун. Мама вчера была, наверное, с ним болтала. Он же все повторяет.
— Да, — тихо согласилась Яна. — Он повторяет. И знаешь, что еще он повторил? «Темка, не здесь… Осторожно…»
Мгновенная бледность Артема была красноречивее любых слов. Он отступил на шаг.
— Что? Не слышал такого. Он фантазирует. Ты же знаешь, он иногда сам слова клепает.
— Врешь, — выдохнула она. — Ты врешь мне в лицо. Ты был не в Нижнем, а в Сочи. Я видела билеты.
Его лицо исказилось. Спокойствие, которое он пытался сохранить, испарилось.
— Ты полезла в мой компьютер? — прорычал он. — Это мое личное пространство!
— Наше личное пространство, кажется, закончилось, когда ты начал что-то скрывать с твоей мамочкой! Осторожно от кого? От меня? Что вы замышляли?
— Ничего мы не замышляли! — он кричал теперь, его гнев был отчаянной попыткой защититься. — Это просто разговор! Она беспокоилась о тебе! О нас!
— О нас? — Яна засмеялась, и этот смех перешел в истерику. Слезы, которых она так старалась избежать, хлынули ручьем. — Она ненавидит меня! Она всегда хотела разрушить нашу семью! И ты… ты с ней заодно? Ты изменяешь мне? С кем? Она подбирала тебе невесту получше, пока я загорала на пляже?
— Прекрати этот цирк! — Артем схватил ее за плечи, тряхнул. — Никакой измены нет! Я тебе сказал!
— Тогда что? Что это за тайны с твоей матерью? Почему попугай говорит ее слова? Почему ты летал в Сочи?
Она вырвалась, отбежала к окну, всхлипывая. Мир рушился. Все, во что она верила, оказалось карточным домиком.
Артем тяжело дышал, глядя на ее содрогающуюся спину. Гнев его постепенно утихал, сменяясь тяжелым, давящим осознанием. Он подошел ближе.
— Ладно, — прошептал он. — Хватит. Я все расскажу.
Яна медленно повернулась к нему, вытирая слезы. Ее глаза были полны боли и ненависти.
— Это не измена, Яна. Это хуже.
— Что может быть хуже?
— Я… у меня проблемы. Большие. Финансовые. Я был на грани разорения. Проклятый кризис, неудачные вложения… Я потерял почти все.
Яна смотрела на него, не понимая.
— Почему ты мне не сказал?
— Сказать? — он горько усмехнулся. — Тебе, которая выросла в бедности и боится ее как огня? Ты постоянно твердила о стабильности, о том, как нам повезло! Я не мог… я не хотел тебя пугать. И разочаровывать.
— Так ты соврал? И привлек свою мать?
— Мама… она узнала. У нее свои источники в моей фирме. Она пришла сюда, мы говорили. Она сказала, что поможет. Даст денег. Но… с условиями.
— Какими? — голос Яны был холоден как лед.
— Она потребовала… — он замолчал, не в силах выговорить.
— Потребовала, чтобы ты меня бросил? — закончила за него Яна.
Он молча кивнул, опустив голову.
— Она сказала, что ты — слабое звено. Что ты не сможешь поддержать меня в трудную минуту, что ты сбежишь, узнав о долгах. А она поможет, но только если она будет единственной женщиной в моей жизни, которой я доверяю. Она сказала: «Осторожно, Темка, не вздумай ей рассказывать. Сломается, убежит, и ты останешься ни с чем. А с моей помощью ты выберешься». Мы спорили… Я кричал на нее… Жак все слышал.
Яна слушала, и ее мир переворачивался с ног на голову. Это не была измена с другой женщиной. Это было предательство другого рода. Ему не хватило веры в нее. Он предпочел поверить своей ядовитой матери, что его жена сбежит при первой же трудности. Он пошел на сделку с дьяволом, лишь бы сохранить лицо.
— И ты… согласился? — прошептала она.
— Нет! Нет, Яна! Я сказал ей, чтобы она убиралась к черту. Я нашел другой выход. Поехал в Сочи, продал там свою долю в одном старом проекте. Деньги есть. Проблема решена. Я хотел все тебе рассказать, когда ты вернешься… как победитель. Не как неудачник.
Он смотрел на нее умоляюще. Но в ее глазах не было прощения. Там была пустота.
— Ты не доверял мне, — констатировала она. — Ты думал, я сбегу. Ты слушал ее… все эти годы. А я думала, мы одна команда.
— Мы команда! Я ошибся! Я испугался!
— Испугался потерять деньги или меня? — ее вопрос повис в воздухе.
Артем не нашел, что ответить. Этот момент молчания был для Яны страшнее любой брани.
— Я не знаю, кто ты после этого, — тихо сказала она. — И кто я здесь. Я ухожу.
— Яна, нет! — он попытался схватить ее руку, но она отстранилась с таким отвращением, что он отпрянул.
— Ты и твоя мама заслужили друг друга. Оставайтесь вместе. Вы прекрасная команда.
Она подняла с пола свою сумку, так и не распакованную, и, не глядя на него, пошла к выходу. Жак, наблюдавший за всей сценой, снова заговорил, словно подводя итог:
— Оленька хорошая… Оленька любимая…
Это были последние слова, которые Яна услышала, захлопывая дверь той жизни, где ей не было места, где ее считали слабой, где доверие оказалось разменной монетой в грязной игре.
***
— Яна, подожди! — Артем выскочил в подъезд, хватая её за локоть. — Ты не понимаешь...
— Я всё прекрасно поняла! — она вырвала руку, её голос звенел от ненависти. — Ты не смог выбрать между мной и своей матерью. Ты колебался.
— Это была не измена!
— Измена доверию — страшнее, чем постельная сцена с первой встречной!
Лифт медленно поднимался на их этаж. Они стояли в тесном пространстве подъезда, дыша друг на друга перегаром скандала.
— Я пытался нас защитить! — его лицо исказилось. — Ты знаешь, каково это — видеть разочарование в глазах женщины, которая верила в твою непогрешимость?
— А каково узнать, что твой муж обсуждает тебя за спиной с женщиной, которая меня ненавидит? — её шёпот был подобен лезвию. — «Осторожно, Темка». Осторожно чего? Что я украду твои деньги? Сломаю твою жизнь?
Дверь лифта открылась, и на их этаже появилась соседка, Людмила Петровна. Она оценивающе посмотрела на заплаканную Яну и взъерошенного Артёма.
— Всё нормально, молодые люди? — проскрипела она.
— Всё прекрасно, — фальшиво улыбнулась Яна, отступая к лестнице. — Прощай, Артём.
Она побежала вниз, не оглядываясь. Он не стал её преследовать. Силы покинули его. Он вернулся в квартиру и захлопнул дверь так, что с полки упала хрустальная ваза — подарок Ольги Викторовны. Она разбилась вдребезги. Символично.
***
Яна приехала к Свете, той самой подруге, с которой отдыхала на Мальдивах. Та, выслушав всю историю, хлопала глазами.
— Попугай? Серьёзно? Ну, Яна, это даже для твоей драматичной семьи...
— Он предал меня, Свет! Он не доверял мне! Он обсуждал наше будущее с этой... этой...
— Стервой, — помогла Света. — Мы всегда её так называли. Но, может, он прав? Может, он просто пытался решить проблемы без твоего участия? Мужчины так делают.
— С условием, что его мать потребовала меня бросить? — Яна снова расплакалась. — Он даже не заступился за меня сразу! Он слушал это! Он позволял ей говорить эти гадости в нашем доме!
— Ладно, ладно, — Света обняла подругу. — Оставайся у меня. Насколько ты ушла? Насовсем?
— Я не знаю, — прошептала Яна. — Я ничего не знаю.
***
Тем временем Артем, оставшись один, пил виски у себя в кабинете. Он смотрел на их с Яной фотографии и чувствовал себя последним подлецом. Но был и другой страх, грызущий изнутри. Страх, что мать была права. Что Яна, узнав о его финансовом крахе, действительно от него отвернётся. Его эго, его мужская гордость не позволили ему проверить эту гипотезу. Он выбрал путь тайны и предательства, лишь бы не рисковать.
Он взял телефон. Набрал номер.
— Мама, — сказал он, когда та ответила. — Яна всё знает.
— О Господи, — голос Ольги Викторовны был спокоен, даже удовлетворён. — Ну, я же предупреждала. Она не смогла этого вынести. Сбежала?
— Она ушла. Из-за тебя. Из-за твоих слов, которые услышал этот чёртов попугай.
— Не вали с больной головы на здоровую, Артём. Если бы у вас были крепкие отношения, никакие слова попугая их бы не разрушили. Она искала повод. А ты теперь свободен. И, кстати, о деньгах... раз ты всё же справился сам, моя помощь не нужна. Но мой совет — не беги за ней. Дашь слабину — сядет на шею.
Он бросил трубку, не прощаясь. Ему было физически плохо. Он подошёл к клетке. Жак сидел, нахохлившись.
— Всё ты, — прошипел Артем. — Вся эта катавасия из-за тебя.
— Оленька хорошая, — бесстрастно констатировал попугай.
Артем зашёл на кухню, чтобы налить ещё виски.
Его взгляд упал на блокнот, в который Яна записывала покупки. На верхнем листке был нарисован смешной котик и подпись: «Скорей бы домой. Скучаю по нашему болвану». Она рисовала это перед отъездом.
Его сжало. Он понял всю глубину своей ошибки. Она скучала. А он в это время строил козни с матерью.
***
На следующее утро Яна, с опухшими от слёз глазами, поехала в их общую квартиру, пока Артем должен был быть на работе. Ей нужны были документы, некоторые вещи.
Она осторожно открыла дверь своим ключом. В квартире пахло кофе. И... духами. Не её духами.
Сердце упало. Неужели он так быстро?..
Она прошла в спальню. На кровати лежала распакованная сумка. Не её. А на тумбочке стояла рамка с фотографией Ольги Викторовны, которой тут никогда не было.
Из гостиной донёсся голос:
— Артём, это ты?
В дверном проёме появилась Ольга Викторовна. В шелковом халате, с чашкой кофе в руке. Она смерила Яну холодным, торжествующим взглядом.
— Яна. А я думала, ты уже всё поняла и не вернёшься.
— Что вы здесь делаете? — выдавила Яна. — Где Артём?
— Мой сын на работе. А я приехала помочь ему пережить этот... сложный период. Прибраться. Создать уют. Мужчины без женщины — как дети.
— Выйдите. Из моего дома.
— Твоего? — Ольга Викторовна усмехнулась. — Милая, это квартира моего сына. Куплена на его деньги. Ты здесь лишь временная жилица. И, кажется, твоё время вышло.
— Я его жена!
— Жена, которая сбежала после первой же ссоры? Которая не смогла поддержать мужа в трудную минуту? Ты лишь подтвердила всё, что я о тебе думала.
Яна стояла, сжимая ручки своей сумки до побеления костяшек. Унижение и ярость душили её. Эта женщина не просто заняла её место. Она праздновала победу.
— Он... он знает, что вы здесь? — прошептала Яна.
— Конечно. Он сам дал мне ключ. Попросил присмотреть за квартирой. И за Жаком, — она кивнула в сторону попугая. — Кстати, он теперь говорит новую фразу.
Ольга Викторовна подошла к клетке и сладким голосом проговорила:
— Кто самая лучшая?
Жак, привыкший к её интонациям, тут же прокаркал:
— Оленька! Оленька!
Старуха повернулась к Яне с ледяной улыбкой.
— Видишь? Даже птица всё понимает.
Это было последней каплей. Яна развернулась и, почти не видя от слёз, побежала к выходу. Она услышала вслед:
— За вещами приходи, когда Артема не будет. Чтобы не смущать его. Думаю, он не захочет тебя видеть.
***
Яна не поехала к Свете. Она бродила по городу, не в силах осознать произошедшее. Он впустил её в их дом. Прямо сейчас она там, в её халате, пьёт из её чашки... И он это разрешил.
Она достала телефон. Рука дрожала. Она написала СМС:
«Ты передал ключ от нашего дома своей матери? Пока я уходила к подруге, она уже успела вселиться? Поздравляю. Вы нашли друг друга. Тебе не пришлось выбирать. Выбор сделала я. Больше я тебя не потревожу. Прощай».
Она заблокировала его номер. Выключила телефон. Мир сузился до размеров боли в груди.
***
Артем получил СМС, когда выходил из совещания. Он перечитал её несколько раз, не понимая. Ключ? Мать? В квартире?
Он тут же попытался перезвонить. «Абонент недоступен».
Он позвонил матери.
— Ты в моей квартире?
— Ну, конечно, сыночек. Приехала, прибралась. Ты же после вчерашнего наверняка с похмелья, за тобой надо глаз да глаз.
— Яна была там?
— А, заскакивала. За вещами. Я вежливо предложила ей приходить, когда тебя нет, чтобы не бередить раны. Она, кажется, всё правильно поняла.
— Мама, — его голос стал тихим и опасным. — Ты выжила мою жену из моего дома.
— Артём, не драматизируй. Она сама ушла. Я лишь навела порядок. И в квартире, и в твоей жизни.
— Сиди там. Я еду.
Он мчался домой, нарушая все правила. В голове стучало: «Она подумала, что это я. Она подумала, что я это разрешил». Он видел её лицо — униженное, оскорблённое. И понимал, что теперь, после этого, никакие оправдания не сработают.
Он ворвался в квартиру. Ольга Викторовна сидела на диване, смотрела телевизор, как ни в чём не бывало.
— Где Яна? — рявкнул он.
— Успокойся, Артём. Неизвестно где. И слава Богу. Вся эта история показала её истинное лицо.
— Ты знаешь, что ты сделала? — он подошёл так близко, что увидел, как в её глазах мелькнул страх. Впервые в жизни. — Ты разрушила мою семью. Ради чего? Ради того, чтобы я был твоим мальчиком? Чтобы контролировать мою жизнь?
— Я делала это для твоего же блага!
— МОЁ БЛАГО — ЭТО ОНА! — закричал он так, что стёкла задрожали. — Я ЛЮБЛЮ ЕЁ! А ты... ты просто больная, одинокая старуха, которая не может смириться, что у её сына есть другая женщина! Убирайся из моего дома. Сейчас же.
— Артём! Я твоя мать!
— А она — моя жена. Или была. Пока ты не влезла со своим ядом. Убирайся. И ключ оставь.
Он стоял, тяжело дыша, глядя, как его мать, побелевшая от обиды и ярости, собирает свои вещи. Она швырнула ключ на пол.
— Ты ещё пожалеешь об этом, сынок. Однажды ты поймёшь, что я была права. Она тебя недостойна.
— Вон! — был его единственный ответ.
Когда дверь закрылась за ней, он опустился на пол в прихожей и закрыл лицо руками. Он всё потерял. И самым ужасным было то, что он прекрасно понимал — он сам во всём виноват. Своей слабостью. Своим недоверием. Своим страхом.
Он поднял голову. Его взгляд упал на клетку с попугаем.
— Что же ты наделал, — глухо прошептал он.
Жак, сидя на жердочке, тихо проговорил новую, никем не выученную фразу, словно подводя итог:
— Всё пропало... Всё пропало...
Логическая концовка наступила через месяц. Яна, найдя в себе силы, подала на развод. Артем не сопротивлялся. Он подписал все бумаги, отдал ей половину сбережений и машину, хотя она не требовала. Он пытался встретиться, объясниться, но она была непреклонна. Её доверие было убито. Не его ложью о деньгах, а тем, что он впустил в их пространство того, кто пытался разрушить их семью, и не смог её защитить.
***
Однажды вечером Артем, опустошённый, сидел в пустой квартире. Жак уже не говорил фраз Ольги Викторовны. Он замолчал, словно понимая, что эпоха его прежней жизни закончилась.
Артем понимал теперь простую и горькую истину: некоторые ошибки не исправить. Предательство, даже невольное, — это яд, который навсегда отравляет почву, на которой могла бы вырасти новая любовь. Он выбрал лёгкий путь тайны, и потерял самое важное. А попугай, случайный свидетель человеческих слабостей, так и остался немым напоминанием о том, что слова, сказанные невовремя и не тем людям, могут разрушить всё. Даже то, что казалось нерушимым.
***
Артём не смог смириться. Пустота в квартире и молчание попугая сводили его с ума. Он стал искать Яну, но она исчезла — съехала от Светы, сменила номер, удалила социальные сети. Это было похоже на испарение. Его отчаяние перерастало в одержимость.
Тем временем Яна, устроившись в новую небольшую студию, пыталась начать жизнь с чистого листа. Она сменила работу, записалась на курсы керамики — делала всё, чтобы забыться. Но образ Артёма, его растерянное лицо в их последний разговор, преследовал её. Она ненавидела его, но по ночам просыпалась от того, что рука тянулась к пустой половине кровати.
Однажды, выходя из метро, она увидела его. Он стоял в толпе, осунувшийся, небритный, и смотрел на неё таким потерянным взглядом, что у неё перехватило дыхание. Она резко развернулась и пошла в другую сторону, сердце колотилось как сумасшедшее. Он не стал догонять, просто стоял и смотрел вслед.
— Я видел её, — сказал Артём попугаю вечером, наливая себе виски. — Она ненавидит меня. И я этого заслуживаю.
Жак молча клюнул зерно.
— Но я не могу так жить. Я должен всё исправить.
***
Исправление приняло уродливую форму. Он нанял частного детектива. Через неделю у него на столе лежал адрес Яны, распорядок её дня и даже фотографии — она покупала кофе, смеялась с коллегами у входа в офис, несла домой горшок с фикусом. У неё была жизнь. Без него.
А потом он увидел другую фотографию. Яна в кафе. Напротив неё — незнакомый мужчина. Молодой, улыбчивый. Они о чём-то оживлённо беседовали.
Бешеная, животная ревность затуманила ему разум. Все его благие намерения испарились. Он видел только, что его место занял кто-то другой.
Он подстерёг её у подъезда. Было поздно, шёл мелкий дождь.
— Яна.
Она вздрогнула, увидев его, и её лицо мгновенно стало каменным.
— Артём. Уходи.
— Кто этот мужчина? — прозвучало грубо, по-хозяйски.
Она уставилась на него с недоверием.
— Ты следишь за мной?
— Я просто хочу знать! Ты так быстро нашла мне замену? Мы ещё даже не развелись!
— Это мой новый босс, Артём! Мы обсуждали проект! — она фыркнула, и в этом звуке было столько презрения, что он отшатнулся. — Но даже если бы это был мой любовник, это не твоё дело. Ты потерял право что-либо спрашивать, когда впустил свою мать в нашу спальню.
— Я не впускал! Она пришла сама! Я выгнал её в тот же день!
— Очень благородно. С опозданием на сутки. После того, как она успела меня унизить.
Она попыталась пройти, но он схватил её за руку.
— Яна, я сходил с ума. Я люблю тебя. Я всё исправлю. Дай мне шанс.
В её глазах он увидел не ненависть, а усталую жалость. Это было больнее.
— Артём, ты ничего не исправишь. Ты не изменился. Ты не пришёл извиняться. Ты пришёл выяснять, кто мой «новый мужчина». Ты всё тот же собственник, который не доверяет мне. Дай мне жить. И иди к психиатру. Тебе нужна помощь.
Она вырвала руку и скрылась в подъезде. Он остался под дождём, раздавленный, понимая, что она абсолютно права.
На следующий день он пришёл к матери. Ольга Викторовна жила в огромной, наполненной антиквариатом квартире, где пахло одиночеством и лавандой.
— Сыночек! — она обрадовалась, увидев его, но радость померкла, когда она разглядела его лицо.
— Мама, ты разрушила мою жизнь, — сказал он без предисловий. — Но я позволил тебе это сделать. Потому что был слаб. Потому что боялся, что она увидит меня неидеальным. Я был идиотом.
— Артём...
— Молчи. Я пришёл сказать одно. Ты больше не мать мне. Я не буду тебя навещать, не буду звонить. Ты для меня умерла. Нас связывают только юридические формальности. И если ты когда-нибудь попробуешь приблизиться к Яне или ко мне — я уничтожу тебя. У меня хватит на это средств и влияния. Ясно?
Она побледнела. В её глазах стояли слёзы — настоящие, от страха и осознания потери.
— Ты не имеешь права...
— Имею. Прощай, мама.
Он ушёл, хлопнув дверью. Это был разрыв последней пуповины.
Теперь ему предстояло самое трудное — остаться наедине с собой. Он продал квартиру, где всё напоминало о Яне. Переехал в другой район. Отдал Жака в зоопарк — он не мог больше слышать его голос. Он действительно пошёл к терапевту. Пил таблетки от депрессии. Учился жить заново.
***
Прошло полгода. Яна, получив по почте документы о разводе, почувствовала не освобождение, а странную пустоту. История была закрыта. Она продолжала ходить на работу, лепила свои горшки, иногда встречалась с коллегами. Тот самый босс, Алексей, симпатизировал ей, но она отстранялась. Она была в эмоциональном вакууме.
Однажды, листая ленту новостей, она наткнулась на пост их общего знакомого. Фотография с благотворительного марафона. Среди бегущих она увидела Артёма. Он был неузнаваем — похудевший, с короткой стрижкой, сосредоточенный. Подпись гласила: «Бежим от депрессии! Горжусь другом, который смог».
Что-то ёкнуло у неё внутри. Он боролся. По-настоящему.
Она не написала ему. Не позвонила. Но мысль о том, что он не сломался, а пытается встать, не давала ей покоя.
***
Ещё через месяц она шла по парку. Шёл снег — первый, пушистый. И вдруг она увидела его. Он сидел на скамейке, кормил голубей. Он был один. Он выглядел... спокойным.
Их взгляды встретились. Он не бросился к ней, не умолял. Он просто смотрел. И она смотрела.
Потом он медленно поднялся и пошёл к ней. Остановился в двух шагах.
— Привет, — тихо сказал он.
— Привет.
— Я... я не следил за тобой. Я просто гуляю здесь. Часто.
— Я знаю, — сказала она. — Я видела тебя пару раз. Из окна автобуса.
Он кивнул.
— Я хожу к терапевту. Пью таблетки. Больше не пью. Продал квартиру. Не общаюсь с матерью. — Он выпалил это как отчёт, без надежды на прощение, просто как констатацию фактов.
— Зачем ты мне это говоришь? — спросила она, и её голос дрогнул.
— Потому что я изменился. Не для тебя. Для себя. Потому что я понял, что был тварью. И я... я просто хочу, чтобы ты знала. Что я осознал. Всё.
Он повернулся, чтобы уйти. Это был самый трудный шаг в его жизни — уйти, когда она была так близко.
— Артём.
Он остановился.
— Я ненавидела тебя, — сказала она, и по её лицу потекли слёзы. — Очень долго.
— Я знаю. И я заслужил это.
— А сейчас... я не знаю.
Он обернулся. В его глазах не было надежды, только глубокая, выстраданная ясность.
— Мне не нужно, чтобы ты меня простила. Мне нужно, чтобы ты была счастлива. Даже если это будет не со мной.
И он ушёл, оставив её стоять в падающем снегу. Он не оглядывался.
Яна смотрела ему вслед, и ледяная глыба внутри неё начала таять. Он не требовал второго шанса. Он просто покаялся. И впервые за долгие месяцы она подумала не о своей боли, а о его. О том, какому крушению он сам подверг свою жизнь и как мучительно он из него выбирался.
Она не побежала за ним. Не стала ему звонить. Но в тот вечер, вернувшись домой, она разблокировала его номер. И не удалила его.
Их история не закончилась хэппи-эндом с объятиями под занавес. Она закончилась тихим снегопадом, покаянием и крошечной, едва теплящейся возможностью когда-нибудь, в будущем, посмотреть на этого человека без боли. А это, возможно, и была единственно возможная для них логическая концовка — не мгновенное прощение, а долгий путь к миру. Каждый в одиночку.
Знакомьтесь и с другими нашими историями, просто переходите по ссылкам:
Пожалуйста, дорогие наши читатели, оставьте несколько слов автору в комментариях и нажмите обязательно ЛАЙК, ПОДПИСКА, чтобы ничего не пропустить. Виктория будет вне себя от счастья и внимания!
Можете скинуть небольшой ДОНАТ, нажав на кнопку внизу ПОДДЕРЖАТЬ - это ей для вдохновения. Благодарим, желаем приятного дня или вечера!)