Илья и Мария допили кофе, поговорили о новых книгах и перспективах цифрового каталога, и он ушёл, оставив в воздухе ощущение чего‑то нового, многообещающего.
Мария ещё какое‑то время сидела за своим столом, а после вышла в читальный зал, рассеянно глядя в пыльную даль. На губах блуждала глупая улыбка, которую невозможно было сдержать, когда внутри всё пульсирует от пережитых эмоций. За окном медленно угасал день, алые отблески заката пробивались сквозь окна, раскрашивая паркет в причудливые узоры.
Но сила привычки, вещь неумолимая. Постепенно реальность взяла своё: Мария вздохнула, выпрямилась и взялась за работу. Предстояло дописать карточки для новых поступлений.
Библиотека погрузилась в гробовую тишину. Только изредка её нарушали скрипы старых паркетных досок под ногами да ровный, похожий на дыхание спящего чудовища, гул холодильников в дальней подсобке. Время здесь словно застыло в вечности, а пространство наполнилось запахом старой бумаги, воска для натирки полов и едва уловимой пыли веков.
Луна, которую сотрудники и посетители библиотеки уже принимали как за само собой разумеющееся, будто бледная тень, бесшумно следовала за Марией по бесконечным залам. Её белая шерсть мерцала в косом, желтоватом луче света от уличного фонаря. Кошка двигалась с грацией хищницы, каждый шаг был бесшумный и размеренный, будто она охраняла не хозяйку, а нечто большее.
Именно в этот момент воздух в отделе редких книг сгустился.
Резко.
Как перед ударом молнии.
Сладковатый запах пыли и старой бумаги внезапно сменился едким запахом озона, влажной земли и чего‑то протухшего, что пролежало в ней слишком долго. Мария замерла с очередной карточкой в руке. Сердце заколотилось где‑то в горле, сжимая его и лишая воздуха.
Она почувствовала враждебную энергию намного раньше, чем увидела. Та шла из тёмного угла, из‑за стеллажей с книгами, которым было больше века. Энергия обволакивала, давила, проникала под кожу, вызывая мурашки и ледяной озноб.
— Луна? — прошептала Мария, и её голос прозвучал неестественно громко в наступившей тишине.
Кошка мгновенно отреагировала.
Встала в напряжённую, собранную позу: спина выгнулась дугой, шерсть на загривке и вдоль хребта встала дыбом. Из горла вырвалось низкое предупреждающее рычание, такого Мария никогда от неё не слышала. Это был звук, рождённый не кошачьей природой, а древней, пробудившейся силой.
И тогда оно появилось.
Из‑за дальнего, заваленного фолиантами стеллажа выползла Тень. Это была не просто тень от света или игра воображения. Это было нечто живое и осязаемое: пульсирующая, словно чёрное желе, масса тьмы, усеянная бледными, похожими на выцветшие глаза, пятнами. Она не шла, а стелилась по полу, впитывая в себя свет и звук, затягивая пространство в себя, как воронка. От неё исходила волна леденящего страха, гнетущей тоски и чистой злобы. Воздух стал густым, дышать было тяжело, каждый вдох давался с усилием.
“Этот дух… этот паразит… — пронеслось в голове Марии. — Он привлечён, как стервятник на п.а.д.а.л.ь, первыми неосторожными попытками магии, растущей, ещё необученной силой, которая светилась в энергетическом поле библиотеки как маяк в кромешной тьме.”
Тень медленно приближалась, обвивая ножки столов, скользя по полу с бесшумной грацией хищника. Мария ощутила, как её собственная энергия начинает дрожать, рваться на части под натиском этой чуждой силы.
Она почувствовала, как ужас сковывает её тело. Мысли путались, в голове стучало только одно: «Беги!»
Но ноги стали ватными, не слушались, вжавшись в пол. Каждая мышца будто окаменела, а дыхание сбилось, превратившись в короткие, судорожные вдохи.
В этот момент отворилась боковая дверь в отдел.
— Мария Сергеевна? Ты ещё здесь? Кажется, я потерял телефон… — в проёме, озаренный светом из коридора, появился Илья.
Он замер на пороге. Его лицо мгновенно изменилось: глаза округлились от шока и непонимания, брови взлетели вверх, а губы слегка приоткрылись, словно он пытался вдохнуть.
— Что это…? — его голос дрогнул.
Тень, почуяв новую жертву, качнулась в его сторону. Один из бледных, мертвенных «глаз» на её поверхности медленно повернулся, уставившись на Илью. Молодой человек коротко вскрикнул, схватившись за голову, будто от резкой боли.
Этот полный страха крик встряхнул Марию, как удар хлыста. Она не могла позволить ему пострадать.
Не из‑за неё.
Не здесь.
«Паника — это топливо для него», — пронесся в голове обрывок мысли. — «Страх — его пища. Его кровь».
В уме всплыли будто выжженные строки из дневника Аграфены: «Сущности тьмы питаются слабостью. Лиши их пищи. Стой в своём свете, неколебимо, как скала посреди бушующего моря, и их волны разобьются о тебя, не оставив и следа».
Но как?
Как стоять, когда всё внутри дрожит и разрывается на части от ужаса?
Она посмотрела на Луну. Та стояла неподвижно, лишь хвост чуть подрагивал, выдавая внутреннее напряжение. Кошка смотрела на Марию, не отрываясь, и в её глазах не было и тени страха. Была лишь абсолютная уверенность. Такая же уверенность жила где‑то глубоко и в самой Марии, просто она забыла о ней.
Библиотека замерла.
Часы на стене перестали тикать.
Только тяжёлое дыхание Ильи и едва уловимое шипение Тени наполняли пространство.
Мария закрыла глаза на одну секунду.
Она отбросила мысли о заклинаниях и сложных ритуалах. Женщина просто нашла внутри себя ту точку опоры, которую чувствовала, когда чистила цветок или ставила невидимый щит.
Она была Хранительницей.
И библиотека тоже была её территорией и святилищем.
Этого человека она не отдаст.
Её пальцы сжались в кулаки, ногти впились в ладони, боль помогла сосредоточиться. Она выпрямилась во весь рост, отбросив оцепенение, и сделала шаг вперёд, став живым барьером между Тенью и Ильёй.
— Уходи, — сказала она тихо, но её голос больше не дрожал; в нём звучала власть, о которой она и не догадывалась. — Это не твоё место. Ты здесь не хозяин.
Тень замерла.
Её многочисленные «глаза» сузились до щелочек, словно пытаясь пронзить Марию невидимыми лучами. Новая, более мощная волна страха и отчаяния ударила в неё: ледяная, вязкая, как болотная тина. Она пыталась сломить волю, вывернуть душу наизнанку.
Мария почувствовала, как внутри что‑то сопротивляется, и она представила себя щитом, прочным, как отполированный алмаз, сияющим изнутри собственным светом.
«Я не отражаю атаку. Я просто есть. Непроницаемая. Непреклонная».
— Это не твоё место, — сказала она громче, и её слова прозвучали как не терпящий возражений приказ. — Ты здесь нежеланный гость. Убирайся во тьму, что тебя породила.
Мария протянула руку вперед и направляла свою обретённую, уверенность, рождённую знанием кто она есть и что она защищает в сторону тьмы.
Тень заколебалась. Её форма, казавшаяся плотной, стала нестабильной: края поплыли, заклубились чёрным дымом. Она отступала, съеживалась, словно её растворяли кислотой. Свет, который Мария излучала, был для неё невыносим, как солнечный луч для вампира.
С шипящим, похожим на пар из прорванной трубы выдохом Тень рассыпалась на тысячи чёрных, искрящихся частиц и растворилась в воздухе, не оставив и следа. Давление, сжимавшее виски, спало. В библиотеке снова стало тихо, пусто и безмятежно.
Тишину нарушало лишь прерывистое дыхание Марии. Она опустила руку и обессиленно опёрлась о ближайший стеллаж. Колени дрожали, мышцы горели, будто после многочасового изнуряющего бега. Она чувствовала себя так, будто пробежала марафон по колючей проволоке, выжимая из себя последние силы.
Илья медленно опустил руки от головы. Его лицо было бледным, как свежевыпавший снег, а в глазах стоял незамутнённый ужас. Губы дрожали, но он пытался собраться, сглотнуть ком в горле.
— Что… что это было? — его голос звучал глухо, словно доносился издалека.
Мария посмотрела на него.
Потом — на Луну.
Кошка, успокоившись, грациозно подошла к ней и принялась тереться о её ноги, громко и ритмично мурлыча. Её глаза светились мягким, тёплым светом, а в голове раздалось: «Вот видишь? А ты боялась. Даже юбка не помялась.»
Скрывать правду было невозможно. Да она и не хотела. Она была слишком измотанной, чтобы придумывать удобную ложь.
— Это, — выдохнула Мария, глядя Илье прямо в глаза, в которых всё ещё плескалась тень от только что увиденного, — побочный эффект от моей второй работы…
Её голос звучал ровно, но внутри всё ещё бушевал вихрь эмоций. Она ждала, что он отшатнётся, что в его взгляде появится недоверие, страх, отвращение. Но Илья не двинулся с места. Он просто смотрел на неё, сначала с растерянностью, потом с чем‑то другим, что она не могла сразу определить.
В библиотеке пахло едва уловимой свежестью, словно воздух очистился, вымытый этим столкновением. За окном сквозь темнеющее небо уже проступали первые звёзды.
Луна уселась у ног Марии, подняла морду и тихо мяукнула. В голосе пронеслось: «Всё позади. Ты справилась».
Мария глубоко вдохнула, чувствуя, как напряжение постепенно покидает тело. Она не знала, что будет дальше, какие вопросы задаст Илья, какие выводы сделает:
— Пойдём, — сказала она, выпрямляясь и делая шаг вперёд. — Нужно закрыть библиотеку. И… может ещё по кофе?
Илья кивнул. Его губы дрогнули в слабой улыбке:
— Да, — ответил он. — Кофе — это хорошо.
Они пошли к выходу, оставляя за собой длинные тени на полу, а где‑то в глубине библиотеки, среди стеллажей с вековыми фолиантами, что‑то едва уловимо изменилось.
Тьма отступила, но не исчезла.
Она ждала.