Аля быстро шла по заснеженной улице села, снежинки кружились в воздухе, оседая на её шарфе и воротнике пальто. Морозный воздух щипал щёки, но она почти не замечала этого, погружённая в свои мысли. «Сынишка у Никиты какой славный, и похож на него, — думала она, вспоминая недавнюю встречу, — от Ларисы совсем ничего нет. Видно, что он очень заботится о своём Серёже, вон как на руках тетёшкал, да обнимал». В её памяти всплыл образ Никиты, прижимающего своего малыша к себе, его нежные прикосновения, тихий, ласковый голос. Это было так естественно, так правильно.
А потом, с лёгким удивлением, заметила: «Вот встретились они, а в груди ничего не шелохнулось. Не было той боли, что чувствовала раньше, поговорили как хорошие знакомые, только и всего. Видно, и правда, время лечит», — решила она, чувствуя, как внутри разливается непривычное спокойствие. Боль, которая когда-то казалась невыносимой, теперь утихла, оставив лишь лёгкий след, как напоминание о прошлом. А вот о Димке душа болела, хотелось увидеться и как можно скорее. «Господи, хоть бы мама его сказала, что я звонила», — мысленно молилась она, ускоряя шаг.
— Алька, а ты откуда идёшь? — спросила Полина дочь, столкнувшись с ней у калитки.
— На почту ходила, — ответила она.
— На почту, — бровь Полины удивлённо приподнялась, — зачем?
— Мне позвонить нужно было.
— И кому это?
— Однокласснику.
Полина приобняла дочь за плечи и повела к крыльцу.
— Рассказывай, какой такой одноклассник?
Аля вздохнула. Она знала, что от мамы ничего не утаишь. И, честно говоря, ей самой хотелось поделиться.
— Димка, мы в Покровке учились вместе, потом летом он сюда ко мне приезжал. Он нравится мне, и кажется, — Аля слегка запнулась, чувствуя, как щеки заливает румянец, — кажется я его люблю.
Полина внимательно выслушала дочь, её глаза светились теплотой. Она не стала задавать лишних вопросов, просто сказала.
— Любишь, значит? Это хорошо, доченька. Когда же любить если не в твои годы. Только будь поосторожнее, глупостей не наделай, и учёбу не забрось.
Аля облегчённо вздохнула. Мамина поддержка была важна для неё сейчас как никогда. Она чувствовала, что мама не осуждает её выбор, а наоборот, понимает и принимает её чувства. Она прижалась к матери, ощущая тепло родного плеча.
— Мам, а как ты думаешь, он тоже меня любит?
— Думаю, что да, если ездил сюда за десять километров, и в город приезжал.
— Вот, — Аля расстегнула пальто и показала пристёгнутую на платье брошь, — это он мне подарил, когда у нас выпускной был.
Полина погладила рукой брошку в виде букетика незабудок и произнесла.
— Красивая.
Аля улыбнулась, глядя на Димкин подарок. Она вспомнила выпускной вечер, его смущенный взгляд, и протянутую коробочку.
— Ладно, пойдем в дом, а то замерзли совсем, — сказала Полина, обнимая дочь за плечи, — обедать будем, мужики наши уже за столом.
В избе было тепло и уютно. Аромат свежеиспечённых блинов щекотал нос. Брат, сидя за накрытым столом уплетал их за обе щёки.
— Где тебя носило, — проговорил Виталик с набитым ртом, — садись скорее, пока всё не остыло.
Аля сбросила пальто и, чувствуя, как морозное тепло сменяется домашним уютом, уселась рядом с ним. Отец и Виталик, как всегда, шумно обсуждали какие-то деревенские новости, а Полина хлопотала у печи, подкладывая дрова. Аля взяла с тарелки горячий блин, полила его сметаной, и откусила, почувствовав тот неуловимый вкус, что знала с детства, так печь блины могла только мама. Ела Аля с аппетитом, видать утренняя прогулка пошла на пользу. После обеда она помогла матери убрать со стола, а потом они с братом пошли кататься на лыжах.
— Хорошо зимой, правда? — проговорил Виталик.
— Правда, — согласилась с ним она.
— Ещё бы, поели и свободны, гуляй в своё удовольствие. Летом бы на огороде торчали, или на сенокосе, а сейчас благодать. Никакой тебе работы, только снег да мороз.
Аля улыбнулась. Брат был прав. Зима в деревне имела свою особую прелесть, своё спокойствие и свою радость, которая заключалась в простых вещах: в тепле родного дома, в запахе маминых блинов и в весёлом скрипе лыж по снегу. День пролетел незаметно. После лыжной прогулки Аля немного почитала, потом помогала матери по хозяйству. К вечеру, когда за окном сгустились сумерки, пришла Лида.
— Хорош дома сидеть, — крикнула она с порога, — каникулы пролетят, а мы и не повеселимся как следует. Пошли в клуб, там сегодня фильм интересный привезли, потом танцы будут.
— Да ладно, какой там интересный, наверняка опять индийское кино, — отмахнулся Виталик, я лучше к ребятам схожу, в шашки у Стёпки поиграем.
Но идти без Виталика Альке в этот раз почему-то не хотелось, и она принялась уговаривать брата.
— Ну ты чего, пойдём, — просила она, — ну и что, что индийский, всё равно ведь интересно.
Лида поддержала подружку, и под напором двух девушек, паренёк сдался.
— Ладно, — произнёс он, — куда от вас сорок деваться, пойдём.
Сборы были недолгими. Надев пальто и валенки, ребята вышли на улицу. Мороз крепчал, и снег похрустывал под ногами. До клуба было недалеко, и вот они уже стояли в фойе, здороваясь со знакомыми. В зале было шумно и многолюдно. Как и предполагал Виталик, привезли индийский фильм. Сюжет был предсказуем: любовь, разлука, злодеи и счастливый конец. После кино начались танцы. Виталик вышел куда-то с товарищами, а девушки остались в клубе, уселись на скамейку и стали наблюдать за танцующими.
— Я сегодня Никиту видела, — вспомнив о встрече проговорила Аля.
— Вот как, и где?
— С почты возвращалась, и случайно на дороге встретились.
— А на почту зачем ходила?
— Димке звонила.
— Дозвонилась?
— Дозвонилась, только его дома не было. На занятиях.
— А с Никитой что?
— А с Никитой ничего. Знаешь Лида, я так боялась, — призналась она, — боялась, что будет очень больно, если вдруг встретимся. Но когда я увидела его с сыном…, поняла, что всё прошло.
— Ну и слава Богу, — произнесла Лида с облегчением, — хватит страдать, у него своя жизнь, у тебя своя. Димка как, приедет?
— Не знаю, я ведь с ним не говорила, трубку его мама взяла. Может ни чего ему не скажет?
— Приедет, — уверенно произнесла подруга, — он сердцем почувствует, что ты почти рядом.
Аля вздохнула. Лида всегда умела найти нужные слова. Ей хотелось верить, что Димка приедет, что почувствует её, пусть даже на расстоянии. Она так соскучилась по нему, по его голосу, по его улыбке.
Музыка в клубе гремела всё громче. Заметив подружек, к ним подошёл Матвей Трунов.
— Что сидите? — спросил он, — пошли танцевать.
Аля попыталась отказаться, ей не хотелось танцевать с Труновым.
Но Матвей бесцеремонно схватил её за руку и потащил в круг танцующих. Аля почувствовала, как кровь прилила к щекам. Ей не нравилась настойчивость Матвея, его самоуверенность. Движения его были резкими и напористыми, совсем не в такт музыке. Она старалась отстраниться, но он лишь сильнее сжимал её, а потом попытался облапать. В какой-то момент девушке показалось что Трунов не совсем трезвый.
— Матвей, ты пьян? — спросила она, уловив запах перегара.
— Выпили с ребятами малехо, просто так, для веселья, — нагловато улыбаясь, произнёс парень.
— Тогда я не буду с тобой танцевать, отпусти, — проговорила Аля, пытаясь освободиться, но у неё ничего не вышло. Наконец, песня закончилась, она вырвала руку и, поспешила к Лиде.
— Ты чего такая взвинченная? — спросила подруга.
— Да Матвей, напился, и стал руки распускать.
— Труней был, Труней и остался, что с него взять, — усмехнулась Лида.
Танцы закончились, и молодёжь потянулась на улицу.
— Ну что, рыжая, пошли провожу, — к Але подошёл Матвей, и схватил за руку.
— Отпусти, я сама дорогу знаю, — проговорила она и попыталась отойти в сторону.
— Да ладно тебе, чего выпендриваешься, совсем в своём городе зазналась, — не отставал он неё Трунов.
— А ну отошёл от сестры, — из темноты вышел Виталик и встал между ними, — ей есть с кем домой идти.
— Слышь ты, малолетка, — Матвей смерил паренька презрительным взглядом, — а тебе вообще пора вместе с курами на насести сидеть. Иди отсюда, как-нибудь без тебя, разберёмся. Матвей хотел ещё что-то сказать, но вместо этого, полетел в сугроб.