Казалось, что Николай Петрович высматривает футболистов, чтобы не примкнули к торжеству.
В октябре 2025 года героем авторский рубрики обозревателя «СЭ» Юрия Голышака — «Голышак ищет» — стал Вячеслав Каневский. Когда-то он от ЦК ВЛКСМ был приставлен к футбольной и хоккейной сборным СССР.
Отойдя от футбольных дел, нырял в бизнес. Держал собственную типографию. Снова уходил в футбол — и работал уже в московском «Динамо». Сейчас Вячеслав Сергеевич занимается изучением Торы. В отрывке ниже — рассказ Каневского о трагедии в «Хаарлеме» и братьях Старостиных.
— Мы еще толком разговаривать не начали, а я уже очарован вашими историями.
— Вспомнил, как болельщиками занимался. После «Хаарлема» моя фамилия всплыла при разбирательстве. Когда решалось, кого сажать.
— Добиваете меня новостями. Вас-то за что?
— Уже работал в управлении футбола, а не занимался фанатами. Это спасло. Еще и руководитель тогдашнего ГУВД меня знал. После был большой разбор на коллегии ГУВД — и фамилия Каневский называлась, когда искали виноватых. Тут встал руководитель: «Вы знаете этого человека? Нет? А о чем вообще говорите? Сидите и помалкивайте...»
— А могли бы сесть?
— Кто ж знает? Это Николай Петрович Старостин меня подтолкнул заниматься фанатами! Как-то говорит: «Завтра иду к Альберту Михайловичу совещаться по «Спартаку». А Роганов — второй человек в городе, огромная сила! Вот Старостин мне сообщает: «Думаю, стоит поговорить и об этих фанатиках. Ездят по всей стране без билета, на крышах, под лавками. Хорошо, никто пока под поезд не попал. Ладно мальчишки — так и девчонки тоже!» Николай Петрович был очень совестливый. «Из раньшего времени», как говорят. Его все это изумляло.
— Я представляю.
— Развел руками: «Надо же что-то делать! Их же толпы. В любом месте Москвы за два часа собирают 100 тысяч человек без всяких телефонов...» Ну и поручил московский горком мне этим заниматься.
«Елки-палки, ну ни одной красивой женщины...»
— Вашими глазами — что случилось на «Хаарлеме»?
— Скажу, что видел: до «Хаарлема» «Спартак» играл в Кубке УЕФА с лондонским «Арсеналом». Я сидел на стадионе. Англичане все-таки! Никаких эксцессов. Что с какими-то голландцами может быть? На «Хаарлем» уже не пошел. После работы иду мимо стадиона. Игра как раз заканчивалась. Вижу издали — какая-то сутолока. Вечером ничего не знал, утром еду в троллейбусе. Кто-то рассказывает — мол, подавили вчера народ. Я не поверил! Очень странная история. Двери-то для чего существуют? Чтоб были открытыми! Какая разница — две будут открыты или десять?
— Самые памятные встречи со Старостиным?
— Год 80-й, Минск. Первый матч чемпионата. Я поехал по фанатским делам вместе со «Спартаком». Пошли со Старостиным в ресторан, команда уже ушла. Догуливала какая-то свадьба. Все танцуют, весело. Николай Петрович отвлекся от тарелки. Сидит и смотрит на эту свадьбу. Прищурился. Потом вдруг произносит: «Елки-палки, ну ни одной красивой женщины...» Все на полном серьезе!
— Смешно.
— Когда он вглядываться начал — я подумал: наверное, футболистов в зале высматривает. Чтоб в свадьбу не затесались. А как братья Старостины смотрели футбол — это что-то. Я иногда оказывался рядом. Все великие сидели в ложе прессы в Лужниках. Там, где команды выходят.
— Прислушивались к разговору?
— Еще как! Интересно же!
— Ну и что слышали?
— Андрей Петрович чуть поворачивался: «Николай, ты видал?» — «Видал». Проходит пять минут: «Андрей, ты видал?» — «Видал». Все! Им не надо ничего друг другу объяснять.
— При истории с лифтом вы присутствовали?
— Нет, мне тренер того «Спартака» Иван Варламов пересказывал в лицах. Он с Николаем Петровичем застрял в ростовском лифте. Еще было несколько футболистов. Между первым и вторым этажами. Варламов чуть раздвинул двери, пододвинул Николая Петровича ближе к воздуху. Чтоб продышался. Тот дышал-дышал — вдруг услышал каблуки брата Андрея. У того походка была — ни с кем не спутаешь. Николай Петрович сразу ожил: «Андрей, Андрей!» Тот склонился, глядит сквозь эту сетку: «О, Николай. Давно сидишь?» — «Уже 12 минут!» — «Ничего, я 12 лет сидел...» Пошел. Это 1979 год.
— Сидел Андрей Старостин, кстати, в Норильске. Я прошлой зимой там побывал — теперь на Андрея Петровича смотрю другими глазами.
— Между прочим, я слышал, в Норильске Андрей Петрович Старостин спас Жженова. Старостин работал бухгалтером. Но в книжке про Норильск не упоминает. Хотя написано любопытно. Вышло уже после его смерти.
— Это уже Николай Петрович развернулся на тему отсидки.
— Я Николая Петровича полтора года уговаривал, чтобы он написал эту книгу! Новую!
— Спасибо вам от читателей. Книга полна фантазий — но прекрасна.
— Старостин уже бегал от меня. Он приходил в управление — я перед ним вставал. Он на меня смотрит, я на него. Потом Старостин произносит отчетливо: «Мерзавец!» — и обходит сбоку. Я за ним! Вот так — полтора года. Отбивался. Можно понять — человеку 80 лет, он на все игры летал. Я говорил: «Николай Петрович, кто за вас это сделает? Ленину руку жали, Сталина знали, Маленкова...» Старостин сразу: «Да-да, знал!» — «Вот и напишите про это». Николай Петрович задумывался, поправлял очки от таких слов. Поначалу-то говорил: «Я уже все написал».
— Ну и сдался?
— Начал писать. Хотя мне ничего не говорил. Я ее открываю, когда мне становится совсем противно в этом мире жить. Там и про Васю Сталина, и как Николая Петровича ночью поднимали, как слышал «заключенный Старостин»... Я счастлив, что удалось проломить эту тему!
— С соавтором тоже повезло.
— Да, Вайнштейн молодец.
— Но поощрял все выдумки Старостина. Когда Николай Петрович озвучивал свои сновидения — как играл против Берии.
— Старостин мне сам про это рассказывал — еще до книги! Он не выдумывает!
— Верю. Но с трудом.
— Старостин говорил дословно — «я же против него в футбол играл». Я сразу заинтересовался. Как это может быть? Рассказал: «В Тбилиси играли со сборной Грузии. Я правый нападающий, Берия — левый хав. Футболист он так себе, толстоватый. Я делал с ним что хотел, забил...» Думаю, никакого вранья в книжке нет.
— Я поражен, честно вам говорю.
— Жил Старостин на Арбате — и ходил играть в хоккей на Патриаршие пруды. Берия все время был рядом. Об этом тоже в книге есть. Старостин был известный человек. Берия подъезжал, они разговаривали. Все казалось — своих-то, футболистов, не тронет. Вот и «не тронул». Это я слышал от Старостина своими ушами! Рассказывал про допросы, про Казахстан, про помощника Хрущева, который жил в Тарасовке и ошивался у них на базе... Старостины феноменальные люди. 12 лет провести в лагерях ни за что — и никого не сдать, никому не продаться... И все четыре брата такие!
— Что помнится про отсидку?
— На Лубянке сидели в одиночках. Потом кого-то подсаживали. Мы еще мальчишками были — но я запомнил тот слух, что несся по Москве: Старостины воровали вагонами мануфактуру.
— Верили?
— Ни на секунду. Знаю, что немецкое радио передавало: Старостиных посадили. Будто они специально не уезжали из Москвы, ждали немцев...
— Учили немецкий язык. Слышал эту версию.
— Солженицын что-то об этом писал. Но я сорок с лишним лет проработал в пропаганде. Имею представление, как это делается. Это как реклама. Можно наврать, главное — вызвать интерес.
— Еще слух — будто Сергей Сальников сын Старостина.
— Я слышал. Тоже не верю.
— Знаменитая фотография — они рядом. Просто одно лицо.
— Присмотреться — так и у Маркса с Энгельсом одно лицо. Вы не представляете, как Старостин любил свою жену! Не думаю, что у него мог быть ребенок на стороне. Про Сальникова вспоминаю историю. Я уже занимался фанатиками. В ЦК партии какое-то заседание, Сальников идет на трибуну. Указывает на меня: «Я не понимаю, как человек ведет на трибуны 30 тысяч — и никто ему морду не бьет...»
— Сальников умер так трагично. Прямо в раздевалке, после ветеранского матча.
— Помню, Старостин говорил на похоронах: «Прекрасная смерть для футболиста. Такую любому пожелаю».
— В большом раздражении Старостина видели?
— Наоборот. Были случаи — вроде стоило бы прикрикнуть. А он так спокойно... Как-то «Спартак» — «Динамо» судил Валера Бутенко. Он и арбитр будь здоров, и парень нормальный. Старостин встал со скамейки, идет под трибуны. Бутенко уходит с поля. Здоровается: «Как вам, Николай Петрович, моя работа?» Старостин задумался, остановился — и так спокойно-спокойно: «Ты знаешь, Валер, все вроде ничего, никаких претензий. Но вот что я тебе скажу... Больше судить нас ты не будешь».
— Почему?
— Невозможно объяснить. Наверное, не нашего ума дело. Но факт — 9 лет после этого Валера Бутенко матчи «Спартак» — «Динамо» не судил. Вот от слова «совсем». То назначали судей, то кидали жребий — и все ему не выпадало. Как это объяснить? Мистика!
— Еще случаи — когда Старостин сдержался?
— Я у Старостина в кабинете, собираемся вот-вот ехать в Тарасовку. Буквально в дверях. Тут звонок. Хидиятуллин! Говорит: «Николай Петрович, я опаздываю, пришлите за мной машину!» Старостин отчетливо произносит: «Хидиятуллин, ты сошел с ума» — и кладет трубку. Я: «Может, все-таки...» — «Да ну его. Поехали». Вот и все.