Не, пронесло. Все хорошо. Карьерное озеро голубело так же, как и Витькины глаза. Радужная форель сама лезла на крючок. Белый песок был нежным на ощупь, и девочки лепили из него фигуры русалок. Родители разжигали костер. Мальчишки собирали хворост. Кто-то перебирал струны гитары и нещадно косил под погибшего недавно Цоя. Кто-то врубил японский (самый писк – целое состояние стоит) магнитофон, и белки на соснах не знали, куда деваться от «Поручика Голицына с корнетом Оболенским».
Дети тоже не знали, куда от них деваться. Вечно этим старикам всякая туфта нравится. Могли бы чего позабойнее поставить. Таня Буланова кое-как помирила оба поколения. Плакать все были не дураки. И молодые. И старые. Господи, старые… Многим папам-мамам не то, что сорока, тридцати шести не исполнилось! Старые…
На Настю и Виктора уже никто и не смотрел. Вместе всю жизнь – кому это интересно. Просто приятно наблюдать со стороны за красивой парой. Таня завидовала. Счастливые. Конечно, поженятся. Витька так трогательно ухаживал за своей подругой – насаживал ей червя на крючок (Таня не выносит насилия), вылавливал из ухи самые вкусные кусочки, проверял, не намочила ли она обувь, не продуло ли ее. И ужасно сердился, если Настя садилась на камень.
- Слезь, Настя, слезь, кому я сказал! – Витя бурчал, хмурил брови,
А Настя, словно девчонка (да ведь она и была девчонкой), показывала Витьке язык и убегала к подружкам на берег.
- Контролера своего куда дела? – Светка, высунув язык, тщательно «обрабатывала» хвост песчаной русалки.
- А он с дядей Сашей двигатель курочат, - Настя с веселой обреченностью «усталой жены» присела рядом со Светкой, - Свет, а почему у твоей русалки нет пупка и сосков на груди?
- А вы когда поженитесь? – спросила Марина, до этого бродившая с задумчивым видом по воде.
Настя посмотрела, прищурившись, на солнце, улыбнулась.
- Хотели сразу после школы. Наверное, так и сделаем. Чего тянуть, проверять, ждать, все ведь и так понятно.
- Ты любишь его? – Таня не выдержала, задала свой заветный вопрос.
- Глупый вопрос, Танька. Если два человека не расстаются друг с другом ни днем, ни ночью, как это называется? Взаимная симпатия, что ли?
И тут Таня, Марина и Света выдохнули хором:
- Ты с ним спишь?
Настя поднялась, отряхнула песок с ног, опять лучезарно (у нее очень красивая улыбка была, у Насти) улыбнулась.
- А кого сейчас этим удивишь? Мы уже совершеннолетние практически. Родители в курсе. Бабушка Нина к маме переезжает, а мы – в бабушкину квартиру. Поженимся, я учиться пойду. Витька – в армию. Все решено. Детей после учебы нарожаем. Ну, хотя бы после армии. А если раньше родим, то тоже неплохо. Два года без Вити – не шутка. А я – с малышом.
Таня плохо представляла, как Настя будет жить эти два года без Вити. Она же слилась с ним в единое целое! Она с ним спит уже! Да и вообще, девушки редко когда дожидаются из армии женихов – грустная статистика. Может, Витькина мама его отмажет?
- Не отмажет. Витя так и сказал ей – не вздумай! Мол, денег нет и так, ты еще в долги влезть хочешь? Он ведь такой… Безотцовщина. Все с моим батей крутится. И на рыбалку, и на охоту. Да у нас все хорошо, девчонки. Это вам сейчас все только предстоит, жизнь новая, парни, слезы… А у нас давно семья. Как у древних старцев.
- Не жалко молодости? Столько дел, такие возможности, такая жизнь, а ты в сопли, пеленки, распашонки? – Светка аж заерзала. - А вдруг Витька тебе надоест?
- Нет, - Настя посмотрела на нее со взрослой грустью, - Не надоест. За столько лет мы все наговориться не можем. Нам никогда не скучно. И вообще, девки, в итоге, мы все стремимся к соплям, пеленкам и распашонкам. И не у всех это получается. А нам с Витей повезло. Я не люблю его, я дышу им. Вот и все.
Таня навсегда запомнила тот разговор у карьерного озера. Запомнила длинные, с остатками песчинок на бедрах, Настины ноги. Бедра у Насти были полные, «взрослые». И грудь давно сформировалась, ничего девически-девчоночьего. Она давно не носила в косах бантов, но волосы не отстригала по Витиной просьбе. Она была полна женской тайны, и Тане жутко хотелось спросить: как это, быть женщиной. Но спрашивать про такое у Насти – форменное святотатство. Вроде как у собственной мамы про такое спросить.
На Светкином горизонте никого никогда не крутилось, тем более, сейчас, когда пионеры-комсомольцы канули в лету. С другими девочками Таня не особо секретничала. А Маринка… Маринка тоже ничегошеньки об ЭТОМ не знала. Папа у нее был милиционером, над дочерью дрожал и даже на дискотеки не отпускал. Ему везде маньяки виделись… Таня вдруг поняла, что против Насти они жалкие сикалявки, наив, девочки-ромашки.
Вот посмотреть бы сейчас, как долго продержится Настина и Витина любовь. Хоть одним глазком…
***
Да никак их неземная любовь не продержалась. Разбилась об Настину измену. Витьку в армию отправили, а оттуда он на контракт в Чечню поехал. Хотел деньги на молодую семью заработать. Заработал два тяжелых ранения. Вернулся – Насти нет. Уехала в большой город. Без объяснений и комментариев, как последняя крыса. Витька пару месяцев побродил, как неприкаянный, а потом неожиданно женился на девушке Маше. А потом у них дочка родилась.
Об этом Тане Светка на первом вечере встречи рассказывала. Рассказывала она, потому что ни Вити, ни Насти не было. Не было их и через десять, и пятнадцать лет, и двадцать лет. На двадцать пять лет Таня не пошла. И на тридцатилетие не идти не собиралась. Но буквально через полгода после похорон Виктора позвонила Светка:
- Танька, пойдешь на тридцатилетие выпуска? Я тебе советую – иди. Все будут, все, кто живой и не болеет. И даже Настя!
- Настя?
- Ага. Иди, не пожалеешь. Ирина Михайловна придет тоже, а она старенькая такая стала, ей тяжело. Имей совесть гражданскую!
И Таня решилась. Все-таки Ирина Михайловна, их классная, совсем, совсем немолодая. А придет. И Настя придет. Как хорошо, что Настя придет!
Грустное зрелище, честно говоря. Они, одноклассники Тани, так и остались в памяти юными, глупыми, оживленными. Нет, в век технологий оздоровления и красоты многие выглядели очень хорошо. Даже очень хорошо. Саня, Гриша, Василий – хоть сейчас их жени. Особенно, Василий, служащий в авиации, подтянутый сам, ровный кантик в прическе, красавец просто! Девчонки некоторые тоже не подкачали: волосы, ногти, кожа, одежда. И глаза блестят. Катька Петрова к вечеру уже кокетничала с Васей. Так, без задней и передней мысли. Класс – это собрание братьев и сестер, а не влюбленных. Настя и Витя составляли исключение из правил.
Но все-таки сорок семь лет – не семнадцать. Уже не дети и даже – не молодые люди. Люди перед закатом. А их милая классная, Ирина Михайловна, уже НА закате. И все равно – держалась молодцом, стойко фотографируясь с бывшими детьми. И Тане казалось, что все они так и остались в ее глазах детьми.
Но Настя… Настя расстроила неимоверно. Настя поразила до глубины души. Настю сразу и не узнали. Вместо полнокровной девушки на выпускной пришел… изможденный скелет. Глаза ее запрятались в черные провалы глазных впадин, на сухоньком лице пролегли глубокие морщины. Руки, как палки. На Настю больно смотреть! Все делали вид, что ничего такого страшного не произошло, все деликатно помалкивали, понимая – Насте осталось совсем немного. Чуть-чуть. Все это чувствовали. И никто не лез Насте в душу с глупыми вопросами.
Через пару часов учительница устала. Таня вызвалась подвезти ее до дома. Настя попросилась тоже. Ирину Михайловну доставили в лучшем виде – Татьяна помогла занести в ее квартиру неподъемную охапку цветов. Помогла поставить букет в огромную напольную вазу, с грустью заметив, как бедно и скудно живет учительница. Всю ее обстановку Таня помнила еще с детства.
- Спасибо, деточка, иди. Настя ждет. Бедная девочка. Онкология. Как страшно – я еще поскриплю, переживу ее. А какая она была, помнишь? Вот ведь как, заберет ее Витя, заберет. На небесах объединятся. А я чувствовала, что так все и будет. Чувствовала.
Автор: Анна Лебедева