— Ты что, просто так уедешь? — Жанна кричала так, что у меня, кажется, до сих пор звенит в ушах, когда вспоминаю тот день.
Володя стоял с сумкой в руке. Лицо такое... знаете, когда человек внутри уже всё решил, а снаружи только отражение. Никогда не думала, что увижу его таким — решительным до жесткости. Мой Володя, который раньше планировал жизнь по минутам, вплоть до времени утреннего кофе, вдруг собрал вещи и...
— Я ухожу, — сказал как отрезал. Не "уезжаю на пару дней" или "мне надо подумать". Просто — "ухожу". И глаза... Боже, какие у него были глаза! Пустые и одновременно полные какой-то новой силы.
Знаете, я ведь была свидетелем всей этой истории с самого начала. Мы с Володей двоюродные, и я всегда считала себя немного его старшей сестрой, хотя разница у нас — всего-то три года. Когда он женился на Жанне, я радовалась, но... что-то меня царапало. Интуиция, наверное.
У него тогда всё складывалось идеально: дом в престижном районе, красавица-жена (тьфу на неё), растущий бизнес. Володька верил, что заслужил это своим трудом. И правда ведь заслужил! С нуля начинал, ночами не спал. А потом... потом начались странности.
Сначала мелочи — документы пропадали из офиса. Потом крупные сделки срывались одна за другой. Друзья ему намекали: "Володь, посмотри повнимательнее на свою Жанночку". А он отмахивался. Влюблённый был по уши, ослеп совсем.
И вот однажды... Звонит мне среди ночи. Голос странный такой.
— Ты не спишь? — спрашивает.
— Сплю, конечно! Три часа ночи!
— Я записку нашёл... — и замолчал.
— Какую записку? — спросонья не понимаю.
— От Жанны. Она... она сливает информацию Зотову.
Зотов был его главным конкурентом, они года два как воевали за рынок. И тут такое... Предательство от самого близкого человека — это как нож в спину. Нет, хуже — как яд в чашке чая, который тебе с улыбкой подают.
Володя тогда ушёл с головой в работу. Начал всё проверять, документы перетряхивать. И чем глубже копал, тем больше грязи находил. Оказалось, Жанночка не просто сливала информацию — она целую кампанию по дискредитации его бизнеса развернула. Слухи распускала, клиентов переманивала, документы подделывала.
Я помню, как он пришёл ко мне — бледный, осунувшийся, с кругами под глазами.
— Спросил её в лоб, — говорит. — Знаешь, что она ответила? "Не переживай, дорогой, у нас же всё хорошо". И прижалась, как ни в чём не бывало! Как будто не она мне нож в спину воткнула!
Тогда-то он и решил уехать. Не просто из дома — из города. От всего, что напоминало ему о прежней жизни. Собрал самое необходимое и уехал. Представляете? Даже ботинки в коридоре надеть забыл — так торопился. В носках до машины добежал. Смешно вспоминать, а тогда... тогда не до смеха было.
Уехал почти за тысячу километров. В город, где его никто не знал. Я потом спрашивала: "Почему так далеко?" А он только плечами пожимал: "Чтобы точно не вернуться".
Понимаете, из Володи, которого я знала — доброго, немного наивного, доверчивого — словно вытянули все эти качества. Он стал... другим. Жёстким. Расчётливым. Словно внутри что-то сломалось и срослось неправильно.
В том городе он купил небольшой банк. Даже не сам банк, а контрольный пакет акций. Прежний владелец умер, наследники жили за границей и хотели побыстрее избавиться от "обузы". А Володя увидел в этом шанс начать с чистого листа.
Он мне потом рассказывал, как впервые вошёл в это здание — старое, но крепкое, в центре города. И сразу почувствовал... нет, не то чтобы "это моё", а скорее что-то вроде "здесь я смогу всё изменить".
А потом начались будни. И знаете, что самое интересное? В этом банке оказалась своя гниль. Не такая, как в его бизнесе, но тоже мерзкая.
Вот Володя приходит утром, а там разборки: секретарша, Юлия Николаевна, орёт на уборщицу:
— Ты чего разленилась? Убирай, когда меня нет!
Уборщица молча пытается уйти, а эта тётка, холёная такая, вся в золоте, ещё и подначивает. Володя не выдержал, вмешался:
— Юлия Николаевна, а разве она не должна убирать именно когда вы на месте?
Та аж подпрыгнула — не ожидала, видимо, что новый босс за уборщицу вступится.
— Она мешает! Просто бесит! — фыркнула секретарша.
— Кажется, вы забываетесь, — Володя этим своим новым, ледяным тоном ответил.
Та сразу на попятную:
— Извините, Владимир Сергеевич...
— На собрание — через час. Всех жду.
— А кто всех собирать должен? Ведь не я? — это она так, последний выпад сделала.
Володя мне потом признался, что в тот момент чуть не сорвался. Но сдержался, только тихо себе под нос сказал: "Придётся менять секретаря".
И вот наступило время собрания. Представляете эту картину? Сотрудники собрались, переглядываются, шепчутся. Володя входит — весь такой серьёзный, в костюме-тройке. А одна из сотрудниц, думая, что он не слышит, говорит коллеге:
— Ой, чую, этот фрукт нам не по зубам...
Володя, конечно, услышал. Но виду не подал. У него к тому времени уже выработался иммунитет к подобным выпадам. Хотя... нет, не иммунитет. Скорее, умение не показывать, как это задевает.
А потом он заметил ту самую уборщицу. Она стояла в стороне, с ведром и шваброй, готовая в любой момент исчезнуть. Молодая женщина, лет тридцати, с каким-то особенным, тихим лицом. Володя потом мне говорил, что в ней была какая-то... нежность, что ли. Не красота — хотя и красивая тоже — а именно нежность. Беззащитная такая.
И тут кто-то из сотрудников опять начал ее задевать. А она молчит, глаза опускает.
— Почему вы молчите, когда вас оскорбляют? — вдруг спросил Володя.
Все замерли. А уборщица подняла на него глаза — печальные такие, но с каким-то внутренним светом.
— Да чего вы от неё хотите? Она не может даже слова сказать! — засмеялся кто-то из сотрудников.
— Вы не можете говорить? — уточнил Володя.
Она кивнула.
— Я смотрю, вам не нравятся люди с недостатками? — это уже всем собравшимся.
И тут случилось неожиданное. Уборщица заговорила. Тихо, но очень чётко:
— Вам не будет скучно там, где вы никому не нужны?
Все замолчали. А она добавила:
— Странно. Я бы сама с удовольствием жила на необитаемом острове.
В её голосе не было ни обиды, ни злости — только какая-то глубокая усталость и... доброта, представляете? Этих людей, которые её третировали, она жалела!
Володя потом признался, что в тот момент что-то в нём дрогнуло. Нет, не любовь с первого взгляда, как в романах, а... узнавание, что ли. Как будто в этой женщине он увидел что-то настоящее, живое — то, чего ему так не хватало после предательства Жанны.
Собрание прошло бурно. Володя объявил о новых правилах, о том, что банк будет работать по-другому. Многие возмущались:
— Что ещё от нас требуется?
А он терпеливо объяснял: так работает современный коммерческий банк, это нормальные требования, ничего сверхъестественного.
— Неужели вы согласны на то, чтобы курить и пить в одиночестве? — спросил он у самого громкого возмущателя.
— Нет, я не согласен! — выпалил тот.
— Кто не согласен с правилами — может искать другую работу, — спокойно ответил Володя.
Знаете, что интересно? После этого собрания несколько человек сразу уволились. "Не могу работать с этим диктатором!", — кричали они, хлопая дверями. А через неделю... через неделю пришли проситься обратно. Оказалось, что в других банках города условия ещё жёстче, а зарплаты — ниже.
Но Володя их не взял. "Предали раз — предадут снова", — сказал он мне. И я его поняла.
Шли дни. Володя полностью погрузился в работу. Приходил рано, уходил поздно. А потом...
Он пришёл в банк раньше обычного — что-то там с программным обеспечением надо было проверить. Смотрит — а в кресле в холле спит та самая уборщица, Эльвира. Прямо в рабочей форме, свернувшись калачиком.
— Эльвира! — окликнул он.
Она вздрогнула, подскочила, испуганно глядя на него.
— Вы... вызывали меня?
— Нет. Но почему вы спите здесь?
В этот момент мимо проходил охранник, пожилой такой дядечка, Петрович.
— Позвольте объяснить, Владимир Сергеевич, — вмешался он. — У Эльки... то есть у Эльвиры Анатольевны проблемы с жильём. Её бывший... в общем, выгнал он её. А она боится возвращаться — он угрожает.
— Почему вы не обратились за помощью? — спросил Володя.
Эльвира опустила глаза:
— Мне... мне очень страшно.
И тут Володя сделал то, чего от него никто не ожидал:
— Вот, — он протянул ей ключи от своей квартиры. — Поезжайте туда. Я там практически не бываю, только ночую иногда. А я на эти выходные вообще в командировку уезжаю.
Эльвира смотрела на ключи так, словно это была змея.
— Я... я не могу...
— Можете. Петрович, вы проследите?
— Конечно, Владимир Сергеевич!
Так и начались их отношения. Нет, не сразу, конечно. Какое там! Володя мне потом признавался, что сам не понимал, что делает. Просто... защитить её хотел, и всё.
Когда он вернулся из командировки, его ждал сюрприз. В квартире — идеальный порядок, на кухне пахнет выпечкой, а сама Эльвира встречает его в дверях:
— Я... я уже собиралась уходить...
— Куда? — опешил он.
— Ну... к подруге. Я нашла, где пожить.
— А если я попрошу вас остаться?
Она смотрела на него огромными глазами:
— Зачем?
— Потому что... потому что мне впервые за долгое время хочется возвращаться домой.
Господи, я когда это услышала — чуть не расплакалась! Мой Володька, который после Жанны стал похож на робота, вдруг такое сказал!
Запах запеченного мяса заполнял кухню. Эльвира, смущаясь, накрывала на стол.
— Вы не поверите, как это вкусно, — говорила она, раскладывая по тарелкам что-то ароматное. — Это мамин рецепт... Она научила меня перед тем, как...
И замолчала. А Володя не стал расспрашивать. Потом, уже много позже, он узнал, что её мать умерла, когда Эльвире было шестнадцать. А отец спился. И девушке пришлось самой пробиваться в жизни.
— Почему вы так боитесь людей? — спросил он её однажды вечером, когда они сидели на балконе и смотрели на звёзды.
— Не всех, — тихо ответила она. — Только тех, кто может сделать больно.
— Я не сделаю вам больно, — пообещал Володя.
— Знаю, — улыбнулась она. — Почему-то с самого начала знала.
Они сближались медленно, осторожно, как два человека, боящихся новой боли. Володя — после предательства жены, Эльвира — после... всего, что с ней случилось.
Прошло три года. Три года! Я даже не верила, что мой кузен способен на такое терпение. Но он ждал, пока она полностью доверится ему.
И вот однажды он привёл её к небольшому ресторанчику на окраине города.
— Что это? — удивилась она.
— Это мой подарок, — улыбнулся он.
Они расписались в тот же день — тихо, без помпы, просто поставили подписи в ЗАГСе. А потом Володя подарил ей этот ресторан. Маленький, уютный, с кухней, о которой Эльвира всегда мечтала.
— Спасибо тебе, — прошептала она, прижавшись к нему. — Это невероятно!
А самое интересное случилось через неделю после свадьбы. Они с Эльвирой зашли в банк — что-то там надо было подписать. И в холле столкнулись с бывшей секретаршей, Юлией Николаевной. Та сначала не узнала Эльвиру — так она изменилась. А когда поняла, кто перед ней...
— Владимир Сергеевич, а это... ваша новая помощница? — с наигранной вежливостью спросила она.
— Нет, Юлия Николаевна, — спокойно ответил Володя. — Это моя жена.
Вы бы видели её лицо! Глаза круглые, рот открыт... Я чуть не рассмеялась, когда Володя мне это пересказывал.
— Жена? Как так? — только и смогла выдавить она.
— Вот так, — улыбнулся Володя. — И как бы вы это ни воспринимали, но она теперь моя.
И, взяв Эльвиру за руку, повёл её к выходу.
...Знаете, я иногда думаю: а что, если бы Жанна не предала Володю? Встретил бы он тогда свою Эльвиру? Нашёл бы своё настоящее счастье?
Наверное, нет. Так что получается, что предательство Жанны — это было... не знаю, судьба? Толчок, который направил его на правильный путь?
Я вот на днях была у них в гостях. У них теперь дом за городом — небольшой, но такой уютный. И сад! Эльвира обожает возиться с цветами. А Володя смотрит на неё так... знаете, как будто до сих пор не может поверить своему счастью.
И самое главное — он снова стал тем Володей, которого я знала. Только лучше. Сильнее. Мудрее. Он говорит, что Эльвира его исцелила. А она в ответ качает головой и говорит, что это он спас её.
Может, правда в том, что они спасли друг друга?
*****
Я пишу так, как будто разговариваю с близкой подругой ❤️❤️❤️
Без масок, без стеснения, только правда и сердце…
💌 Подпишитесь и почитайте другие мои рассказы — я верю, что среди них вы найдёте тот самый, который был написан именно для Вас: