— Попробуй только сделать этот чертов тест, и я ухожу. Навсегда.
Таисия сказала это почти шепотом, но Денис услышал каждое слово так отчетливо. Она стояла у окна и он видел, как дрожат ее плечи.
— Тая, я просто хочу знать правду, — Денис сидел на диване, вцепившись руками в колени. — Это нормально, разве нет?
Она обернулась, и он не узнал ее лицо. Это была какая-то другая женщина — с каменными чертами и пустым взглядом.
— Нормально? — она усмехнулась. — Ты считаешь нормальным не верить мне? Не верить, что Дарина — твоя дочь?
Денис молчал. Что он мог сказать? Что три недели назад его мать случайно обронила фразу за семейным ужином: "Странно, что у девочки карие глаза, когда у вас обоих светлые"? Эта фраза будто заноза, которую невозможно вытащить? Что он начал вспоминать, как одиннадцать лет назад Таисия уезжала на месяц к подруге в Питер, и он не мог дозвониться до нее целыми днями? Что она вернулась другой — замкнутой, нервной, а через два месяца сообщила о беременности?
— Я не говорю, что не верю...
— Именно это ты и говоришь! — голос Таисии сорвался на крик. — Ты подозреваешь меня. В чем, Денис? В измене? В том, что я одиннадцать лет тебе лгала?
Дарина спала в соседней комнате. Ей было десять, и она уже понимала, когда родители ссорятся. Денис это знал, но остановиться не мог.
— Мама сказала...
— Твоя мама! — Таисия схватила со стола пульт от телевизора и швырнула его в стену. Пульт разлетелся на части, батарейки покатились по полу. — Твоя мама двадцать лет ищет причину меня возненавидеть! Ей не нравилось, что я из простой семьи. Не нравилось, что у меня нет высшего образования. Не нравилось, что мы поженились быстро. И вот теперь она добилась своего — ты мне не веришь!
Денис встал с дивана и прошел к окну. Внизу, на мокром асфальте, пожилая женщина выгуливала собаку. Нормальная, обычная жизнь. А здесь, в их квартире на пятом этаже, все летело к чертям.
— Если ты такая уверенная, почему боишься теста? — он произнес это тихо, но вопрос прозвучал как выстрел.
Таисия замерла. Секунду, две, три. Потом резко схватила сумку с комода.
— Я не боюсь теста, Денис. Я боюсь того, что между нами уже ничего нет. — Она натянула куртку. — Ты сделал выбор. Теперь живи с ним.
— Ты куда?
— К Жанне. Думай.
Дверь хлопнула так громко, что в соседней комнате заворочалась Дарина. Денис застыл посреди гостиной, глядя на разбитый пульт. Что он наделал?
Таисия ехала в метро и смотрела на свое отражение в темном окне. Размытое лицо, мокрые волосы, красные глаза. Она не плакала — слезы закончились еще на лестничной площадке. Теперь внутри была только ледяная пустота.
Станция «Площадь Революции». Выйти, подняться по эскалатору, пройти три квартала до дома Жанны. Ноги шли сами, тело двигалось по накатанной. Они дружили с Жанной двадцать лет, со школы. Жанна знала все. Почти все.
— Господи, Тая, что случилось? — Жанна открыла дверь в халате, с полотенцем на голове. За ее спиной пахло кофе и ванилью. — Входи скорее.
Таисия прошла в квартиру и рухнула на диван. Только сейчас она почувствовала, как устала. Как будто несла на плечах мешок с песком, и только сейчас его сбросила.
— Он хочет сделать тест ДНК, — выдавила она. — На Дарину.
Жанна замерла с чашкой кофе в руках.
— Вот как, значит... А ты что?
— Я сказала, что уйду, если он это сделает.
— И правильно сказала! — Жанна поставила чашку на стол с грохотом. — Какое право он имеет тебя в чем-то подозревать? Одиннадцать лет вместе, ребенок, семья, а он...
— Я не знаю, чья Дарина.
Повисла такая тишина, что Таисия услышала, как капает вода из крана на кухне. Раз. Два. Три.
— Что ты сказала? — голос Жанны был странным, чужим.
Таисия закрыла лицо руками.
— Я не знаю. Может быть, Дениса. Может быть... — она замолчала.
— Может быть, Степана, — закончила за нее Жанна.
Имя, которое они не произносили вслух одиннадцать лет. Степан. Тот самый Степан, из Питера. Командировка, которая была не командировкой. Три недели, которые Таисия пыталась забыть всю жизнь.
— Почему ты никогда не проверяла сама? — спросила Жанна.
— Боялась.
— Чего?
— Правды.
Денис сидел в машине возле медицинского центра уже двадцать минут. Дождь усилился, капли барабанили по крыше, и этот монотонный стук почему-то успокаивал. В кармане куртки лежал конверт. Белый, обычный, ничем не примечательный. Внутри — результаты теста.
Он забрал их час назад, но вскрыть так и не решился. Сначала думал прочитать сразу, в кабинете врача. Потом решил, что лучше в машине. Потом — что лучше дома. А теперь просто сидел и смотрел, как по стеклу стекают струи воды.
Таисия не ночевала дома уже четыре дня. Звонила только Дарине, коротко, сухо: "Как дела, солнышко? Мама скоро вернется". Девочка не спрашивала, когда именно. Дети всегда чувствуют, когда лучше промолчать.
Денис провел тест втайне. Взял волосок с расчески Дарины, сдал свой образец. Простая процедура, пять минут. А теперь вот — конверт в кармане, и жизнь делится на "до" и "после".
Он достал конверт. Руки дрожали. Разорвал бумагу, вытащил листок с печатями и таблицами. Пробежал глазами по строчкам с цифрами, которые ничего не значили. Опустился ниже, где был вывод. Четыре строчки. Простые слова.
"Вероятность биологического родства между Денисом Сергеевичем Ковалевым и Дариной Денисовной Ковалевой составляет 0,00%. Тестируемое лицо исключается как биологический отец ребенка".
Денис перечитал. Еще раз. И еще.
Ноль процентов.
Он не отец.
Одиннадцать лет он растил чужого ребенка.
Что-то странное происходило с его дыханием — воздух будто застрял где-то в груди, не хотел выходить. Денис опустил лист на колени и уставился в лобовое стекло. Дождь размывал все вокруг в серое пятно.
Дарина. Его девочка. Которая бежала к нему с распростертыми объятиями, когда он возвращался с работы. Которая рисовала ему открытки на каждый день рождения. Которая называла его "папочка" этим особенным голосом, от которого таяло сердце.
Не его.
Телефон завибрировал. Сообщение от матери: "Как тест? Я же говорила, что с этой женщиной что-то не так".
Денис швырнул телефон на пассажирское сиденье. Мать. Она с самого начала невзлюбила Таисию, искала изъяны, подозревала. И оказалась права.
Он завел машину. Нужно было ехать домой, но руки сами вывернули руль в другую сторону. К Жанне. Он знал адрес — забирал оттуда Таисию пару раз.
Таисия открыла дверь и сразу поняла по его лицу. Денис стоял на пороге мокрый, бледный, с красными глазами. В руке — измятый листок бумаги.
— Ты все-таки сделал, — прошептала она.
Он протянул ей результаты. Таисия взяла листок, но читать не стала. Зачем? Она и так знала, что там написано. Знала одиннадцать лет.
— Кто он? — голос Дениса был хриплым. — Кто отец моей... твоей дочери?
Жанна появилась в коридоре, но Таисия жестом остановила ее.
— Зайди внутрь, — сказала она Денису.
Он прошел в квартиру как автомат. Сел на стул на кухне, облокотился на стол.
— Одиннадцать лет, Тая. Одиннадцать лет ты молчала.
— Я не знала точно, — она села напротив. — Честное слово, я не знала. Надеялась, что... что ты отец.
— Врешь. — Денис ударил кулаком по столу, чашки звякнули. — Ты знала! Иначе не паниковала бы так, когда я заговорил о тесте!
Таисия молчала. Спорить было бессмысленно.
— Кто? — повторил Денис. — Имя. Я имею право знать.
— Степан. Его звали Степан. — Она говорила тихо, глядя в стол. — Я встретила его в Питере, когда уезжала к подруге. Мы... это была ошибка. Глупость. Он был женат, я собиралась выходить за тебя. Три недели, и все кончилось. Я вернулась, и через два месяца узнала, что беременна.
— И решила, что ребенок от меня?
— Я хотела в это верить! — Таисия подняла голову, в ее глазах блестели слезы. — Мы ведь были вместе перед моим отъездом. Я рассчитывала сроки, думала... молилась, чтобы это был ты.
— А потом родилась Дарина с карими глазами.
— Да. И я поняла, что, возможно... — она не договорила.
Денис встал, прошелся по кухне. Остановился у окна.
— Где он сейчас? Этот Степан?
— Не знаю. Мы не общались после того лета. Он вернулся к жене, я — к тебе. Всё.
— Всё, — повторил Денис с горечью. — Одиннадцать лет обмана, и ты говоришь "всё"?
— Я не обманывала! Я просто... молчала. Надеялась. Любила тебя и Дарину, строила семью...
— На лжи! — он развернулся к ней. — Ты построила семью на лжи!
— А ты разрушил ее своим недоверием, — выпалила Таисия. — Мог бы жить спокойно, не делать этот проклятый тест, любить дочь...
— Чужую дочь!
— ОНА ТВОЯ! — Таисия вскочила. — Может, не по крови, но по всему остальному! Ты растил ее, любил, учил кататься на велосипеде, сидел ночами, когда она болела! Разве тест это перечеркивает?
Денис молчал. В голове был хаос.
Денис провел ладонью по лицу. Усталость навалилась свинцовой плитой.
— Перечеркивает, Тая. Все перечеркивает. — Он посмотрел на нее, и в его взгляде она не нашла ничего, кроме опустошенности. — Ты отняла у меня выбор. Одиннадцать лет я жил в выдуманном мире, а ты молчала.
— Денис...
— Нет. — Он поднял руку. — Я не могу. Не могу смотреть на тебя и не думать об этом. Не могу смотреть на Дарину и не спрашивать себя, кто ее настоящий отец. Не могу.
Таисия опустилась на стул. Она знала, что этот момент наступит. Знала с той самой секунды, когда Денис заговорил о тесте. Некоторые вещи нельзя склеить обратно, как бы ты ни старался.
— Что будет с Дариной? — спросила она.
— Не знаю. — Денис устало потер переносицу. — Мне нужно время. Подумать. Понять... черт, я сам не знаю, что мне нужно понять.
Он ушел, не попрощавшись. Таисия осталась сидеть на чужой кухне и слушать, как за окном шумит дождь.
Бракоразводный процесс занял три месяца. Юристы, документы, раздел имущества. Все это проходило в какой-то странной, отстраненной атмосфере. Они почти не разговаривали, общались через адвокатов.
Денис оставил квартиру Таисии с Дариной. Сам снял однушку на другом конце города. На суде по разделу имущества они сидели по разные стороны зала, и Таисия украдкой смотрела на него. Он похудел, появились седые волосы на висках. Одиннадцать лет брака смыло за три месяца, словно их никогда не было.
Самым страшным было объяснять Дарине. Девочка сидела на диване, обхватив колени руками, и слушала, как мама говорит, что папа теперь будет жить отдельно.
— Это из-за меня? — спросила она тихо.
— Нет, солнышко. — Таисия обняла дочь. — Это сложная взрослая история. Ты ни в чем не виновата.
Но Дарина не дура была. Дети всегда понимают больше, чем думают родители.
Денис виделся с ней по выходным первый месяц. Водил в кино, в парк, покупал мороженое. Делал все, что делают разведенные отцы. Но что-то между ними сломалось. Дарина чувствовала, он чувствовал. Невидимая стена, через которую не перелезть.
К четвертому месяцу встречи стали реже. Раз в две недели. Потом раз в месяц. Денис звонил, спрашивал, как дела, переводил деньги на содержание. Исправно, без задержек. Но это было все.
Таисия не пыталась его удержать. Она поняла, что он имел право на свой гнев, на свою боль, на свое решение. Она разрушила его доверие, и теперь расплачивалась.
Жанна как-то спросила:
— Ты жалеешь?
Таисия долго молчала, глядя в окно. Весна пришла рано в этом году, деревья уже зеленели.
— О чем? О том, что промолчала тогда или о том, что сказала правду сейчас?
— О том, что все так закончилось.
— Жалею, — призналась Таисия. — Но не знаю, могло ли быть иначе. Ложь рано или поздно вылезает наружу. Лучше сейчас, чем через двадцать лет.
Свидетельство о разводе пришло по почте в апрельский день. Таисия держала его в руках и думала, как легко одиннадцать лет жизни помещаются на один лист бумаги с печатью. Брак расторгнут. Фамилию она оставила — ради Дарины.
Дарина тем временем замкнулась. Хуже училась, перестала встречаться с подругами. Психолог сказал, что это нормальная реакция на развод родителей, что пройдет. Но Таисия видела в глазах дочери вопрос, который та боялась задать вслух: "Почему папа больше не хочет меня видеть?"
Потому что узнал, что ты не его, — думала Таисия. Потому что я все испортила. Потому что иногда любовь недостаточно сильна, чтобы победить правду.
Она никогда не рассказывала Дарине о тесте ДНК. Никогда не скажет. Пусть дочь думает, что родители просто разлюбили друг друга. Это проще, чем правда.
Денис женился снова через два года. Таисия узнала случайно, увидев его фотографию в соцсетях. Он улыбался, обнимал красивую женщину, выглядел счастливым. У них родился сын.
Таисия закрыла страницу и больше никогда ее не открывала. У каждого своя жизнь теперь. У каждого свое счастье.
А Дарина так и не узнала, почему отец исчез из ее жизни. И это, наверное, было единственное правильное решение, которое Таисия приняла за все эти годы.