Есть такое странное свойство у поэтов — они живут стремительно, словно предчувствуя, что времени мало.
Сергей Есенин — наш золотоволосый хулиган, певец берёз и кабаков — умудрился за тридцать прожить три жизни: крестьянского мальчика, столичной знаменитости и человека, который слишком много видел и слишком рано устал.
Но кроме стихов, кроме скандалов, кроме той леденящей истории в «Англетере», Есенин оставил после себя четырёх детей. Четыре судьбы, четыре осколка его собственной — мятежной, нежной, обречённой.
И если его строки — это зеркало эпохи, то жизни его детей — это продолжение той же трагедии, только уже без рифм и музыки. Потому что XX век не щадил ни поэтов, ни их потомков.
Юрий: первенец, который не успел
Когда рождается первый ребёнок у поэта, это всегда событие космическое. У Пушкина первенцем была Мария, и он писал жене о ней с такой нежностью, что хочется плакать.
У Есенина первым был Юрий — сын от Анны Изрядновой, корректора, женщины простой и любящей, с которой у поэта был короткий, почти случайный брак.
1914 год. Россия входит в войну, а двадцатилетний Есенин качает на руках младенца и сочиняет стихи, которые остались только в семейном кругу. Представьте: молодой поэт, ещё не знающий славы, держит сына и понимает — вот оно, продолжение.
Вот тот, кто будет жить, когда его самого не станет. Юрий был единственным из четверых детей, кого отец держал на руках, единственным, с кем у него была хоть какая-то близость.
А дальше — как в классической русской трагедии, только без катарсиса. Есенин уходит, Юрий растёт без отца, но — и это поразительно — вырастает похожим на него.
Не стихами, а характером: смелый, задиристый, независимый. Окончил авиационный техникум, работал в конструкторском бюро Туполева — инженером, создателем самолётов, человеком будущего. Любил поэзию, как отец. И, как отец, не умел молчать.
В 1937 году, в разгар Большого террора, двадцатидвухлетнего Юрия арестовали за «смелые высказывания против режима». Вдумайтесь: сын поэта, который воспевал Русь и революцию, погибает от рук той самой революции. Расстреляли.
Двадцать два года. Реабилитировали в 1956-м, когда это уже никому не было нужно, кроме истории.
Есенин умер в двадцать пять. Юрий — в двадцать два. Оба не дожили до того момента, когда жизнь могла стать чуть мягче, чуть понятнее. Словно отцовское проклятие — или дар — передалось по наследству: жить ярко, говорить правду и не успеть состариться.
Татьяна и Константин: дети Райх и Мейерхольда
Зинаида Райх — это отдельная история. Актриса, красавица, женщина с трагической судьбой. Есенин женился на ней, родились двое детей — Татьяна и Константин, — а потом он ушёл.
Просто ушёл, как уходил от всех, потому что оставаться на месте для него было хуже смерти.
Райх вышла замуж за Всеволода Мейерхольда, великого режиссёра-новатора, человека театра и революции. И дети росли в его доме, называли его «вторым папой», любили его больше, чем биологического отца, которого почти не знали.
Татьяна, родившаяся в 1918-м в Орле, — это образ удивительной стойкости. Сначала балетная школа при Большом театре (представьте: дочь Есенина в пачке и пуантах!), потом МГУ, война, эвакуация в Ташкент.
Она могла стать звездой балета или просто красивой московской дамой, но выбрала другое: журналистику, редактуру, литературу. Написала повесть «Женя — чудо XX века», работала в Ташкенте больше пятидесяти лет, растила двух сыновей.
Но главное — она хранила память о Мейерхольде. После того как его арестовали и расстреляли в 1940-м (ещё одна жертва terrора, ещё одна русская трагедия), именно Татьяна стала инициатором его реабилитации, берегла его архив, не давала забыть.
Дочь поэта защищала честь режиссёра — вот вам переплетение судеб, достойное Достоевского.
Константин же был совсем другим. Если Татьяна — это литература и память, то Костя — это движение, спорт, жизнь в её самом физическом проявлении. Родился в 1920-м, рос в той же семье Мейерхольда, но его стихией стал футбол.
Юношеские турниры Москвы, беготня по полю, азарт — всё то, чего у отца-поэта не было и в помине.
А потом война. Константин добровольцем ушёл на фронт, был тяжело ранен, чуть не погиб. За подвиг получил ордена Красной Звезды. Выжил — и стал спортивным журналистом, футбольным статистиком, автором книг о советском футболе.
Его «Футбол: рекорды, парадоксы, трагедии, сенсации» — это не просто справочник, это летопись эпохи, когда спорт был религией, а стадионы — храмами.
Работал заместителем председателя Всесоюзной федерации футбола, создал собственную футбольную энциклопедию. Умер в 1986-м и похоронен рядом с матерью на Ваганьковском кладбище.
Зинаида Райх была зверски убита в 1939 году — это отдельная страшная история, до сих пор не до конца ясная. Её дети несли этот груз всю жизнь.
Вот вам парадокс: Есенин — поэт деревенской Руси, лирик, певец природы — а его дети стали людьми города, войны, спорта и журналистики. Они не пошли по стопам отца, и это, наверное, к лучшему. Потому что судьба русского поэта в XX веке — это почти всегда гибель.
Александр Есенин-Вольпин: сын, которого отец не увидел
А вот это уже совсем другая история — почти фантастическая. Александр родился в 1924 году.
Его мать — Надежда Вольпин, поэтесса и переводчица, женщина образованная и сильная. Роман с Есениным был коротким, но достаточным, чтобы оставить след.
Александр вырос без отца, но с фамилией, которая была одновременно гордостью и проклятием. Есенин-Вольпин — двойная фамилия, двойная судьба.
И он выбрал путь, который был бы совершенно невозможен для отца: математику, логику, точные науки.
Стал выдающимся учёным, логиком, человеком, чьи труды известны в математических и философских кругах по всему миру.
Но и этого ему показалось мало. Александр стал диссидентом, правозащитником — одним из тех смельчаков, кто в советское время открыто выступал за права человека, за свободу слова, за то, чтобы власть подчинялась закону, а не наоборот.
Его несколько раз помещали в психиатрические больницы (классический советский метод борьбы с инакомыслием), но он не сломался.
В 1972 году эмигрировал в США, преподавал в университетах, продолжал заниматься наукой и правозащитной деятельностью. Умер в 2016-м в Бостоне — долгожителем, свободным человеком, легендой. Его личная история стала примером свободомыслия в советской науке, его имя — символом сопротивления.
Подумать только: сын поэта, воспевавшего Русь и революцию, стал борцом против советского режима. Сын человека, который писал «Я последний поэт деревни», стал математиком в Америке.
Ирония истории? Или закономерность? Может, Есенин, если бы дожил до 1937-го или 1949-го, тоже стал бы диссидентом. Или его расстреляли бы раньше, чем Юрия.
Наследие: внуки, правнуки и память
Дети Есенина оставили потомков — внуков и правнуков поэта. Среди них есть художники (правнучка Анна), писатели (внучка Марина, автор автобиографической повести о семье Есениных), учёные, журналисты.
Они живут в разных странах, говорят на разных языках, но всех их объединяет одно: они — продолжение той самой истории, которая началась в рязанском селе Константиново, где жёлтые волосы мальчика Серёжи Есенина развевались на ветру.
Потомки не раз выступали публично, рассказывая о реальной жизни поэта, защищая его память от мифов, легенд и откровенной лжи. Потому что Есенин — это не только «Отговорила роща золотая» и «Письмо к матери».
Это ещё и человек со всеми его слабостями, ошибками, пьянством, скандалами, разбитыми сердцами и брошенными детьми.
Но вот что поразительно: несмотря ни на что, несмотря на то, что он почти не участвовал в их жизни, его дети выросли людьми достойными.
Юрий стал инженером и погиб за правду. Татьяна стала хранительницей памяти. Константин — летописцем советского спорта. Александр — математиком и борцом за свободу.
Четыре судьбы. Четыре способа прожить XX век — самый страшный, самый кровавый, самый противоречивый век в истории России.
Век, который сожрал миллионы, сломал судьбы, уничтожил целые поколения. Но дети Есенина — по крайней мере трое из четырёх — выжили, прожили долгую жизнь, оставили след.