Есть что-то трогательное и жутковатое одновременно в детских портретах великих писателей. Смотришь на эти лица — пухлые щёчки, серьёзные глаза, кружевные воротнички — и понимаешь: этот ребёнок ещё не знает, что ему предстоит.
Не знает, что напишет строки, которые будут читать через двести лет. Детство великих — это всегда пролог к драме. И в этих портретах уже проглядывает что-то из будущего, как тень на воде перед грозой.
Александр Пушкин: кудрявый мальчик на перекрёстке миров
Мальчик родился в Москве 6 июня 1799 года в семье, где литература была не профессией, а воздухом. Его отец, Сергей Львович, сам писал стихи — неважные, но писал.
Мать, Надежда Осиповна, внучка того самого Абрама Ганнибала, «арапа Петра Великого», принесла в семью экзотическую кровь и африканский темперамент.
Детство Саши прошло между французскими гувернёрами и русской няней Ариной Родионовной.
Вот она-то и была настоящей поэтической академией: сказки, предания, народный язык — всё то, что потом выплеснется в «Руслана и Людмилу», в лукоморье с учёным котом. Французы учили его элегантности и рифме, няня — душе.
Представьте себе этого кудрявого мальчишку с африканскими губами и русской душой, который уже тогда, в детстве, был перекрёстком двух миров. Как у Набокова позже — билингвизм не языка, а крови. В детских портретах Пушкина всегда видна эта двойственность: аристократический костюмчик и что-то дикое, свободное во взгляде.
Михаил Лермонтов: мальчик, родившийся со старой душой
Он родился 3 октября 1814 года в Москве, но детства в привычном смысле почти не было. Мать умерла, когда мальчику было три года. Три года!
В том возрасте, когда ты ещё не понимаешь, что такое смерть, но уже чувствуешь её холод.
Воспитывала его бабушка Елизавета Арсеньевна в имении Тарханы — строгая, властная, обожающая внука до безумия. Она компенсировала ему всё: и мать, и отца (которого практически изгнала из жизни мальчика).
Детство Лермонтова прошло между Москвой и тарханскими просторами, где степь и небо сливаются в одну бесконечность.
от откуда эта его космическая тоска, это ощущение, что ты один на планете размером с вселенную. Уже тогда он читал Байрона и Пушкина, рисовал — причём рисовал превосходно, настоящий художник, не дилетант.
В детских портретах Лермонтова всегда видна эта серьёзность, эта печаль, которая не по годам.
Словно он родился старым. Байрон был таким же — родился с тенью на лице, с предчувствием ранней гибели.
Фёдор Тютчев: философ в коротких штанишках
Фёдор Иванович, рождённый 5 декабря 1803 года в селе Овстуг Орловской губернии, — случай особый. Его детство было тихим, усадебным, почти идиллическим.
Домашний учитель Семён Егорович Раич, поэт-переводчик, был для него не просто педагогом, а проводником в мир высокой культуры. Раич не просто учил — он влюблял в поэзию.
С ним Тютчев читал Горация в оригинале — в тринадцать лет! — переводил оды, пробовал перо.
Потом Московский университет, где царил дух немецкой философии: Шеллинг, Гегель, вся эта романтическая метафизика, которая потом пропитает тютчевскую лирику до костей.
Его стихи — это философия, ставшая музыкой. «Silentium!» — молчи, скрывай, таи... Эти строки мог написать только человек, который с детства знал, что мысль, произнесённая вслух, — уже ложь. На детских портретах Тютчев выглядит задумчивым и сосредоточенным, словно уже размышляет о природе бытия.
Алексей Толстой: мальчик среди книг и былин
Алексей Константинович Толстой (не путать с Львом Николаевичем!) родился 5 сентября 1817 года в селе Повытье Черниговской губернии.
Родители разошлись — очередная семейная драма, которая в XIX веке была не редкостью, но всегда травмой. Воспитывала его мать в Козлове, в атмосфере книг, театральных разговоров и литературных салонов.
Важную роль сыграла тётка — Анна Перовская, сестра жены Жуковского, сама поэтесса.
То есть мальчик рос в окружении поэзии как факта жизни. Это не было чем-то высоким и недоступным — это было обычным, как завтрак. Он с детства любил историю, зачитывался летописями, играл в рыцарей. Потом эта любовь выльется в «Князя Серебряного», в баллады о былинных богатырях.
Толстой — это русский Вальтер Скотт, только с меньшей дидактикой и большей лиричностью. На портретах он часто выглядит мечтательным романтиком, что совершенно соответствовало его натуре.
Николай Гоголь
Николай Васильевич родился 20 марта 1809 года в местечке Великие Сорочинцы Полтавской губернии.
Детство — в Васильевке, среди украинских просторов, которые потом оживут на страницах «Вечеров на хуторе близ Диканьки».
Его отец, Василий Афанасьевич, был драматургом — писал для крепостного театра комедии на украинском языке. Представляете? Крепостной театр! В России XIX века это было явление обычное, но от этого не менее поразительное.
Гоголь с детства видел театр изнутри, участвовал в домашних спектаклях, примерял маски, играл роли. Отсюда эта его гротескность, умение создавать типажи, которые одновременно смешны и страшны. Плюшкин, Собакевич, Чичиков — это персонажи театра абсурда, только написанного за столетие до Ионеско.
А ещё фольклор: ведьмы, черти, русалки, вся эта живописная нечисть, которая в детстве была для него так же реальна, как соседи. Гоголь вырос на границе миров — реального и фантастического, и эта граница в его прозе всегда проницаема.
На детских изображениях он выглядит застенчивым и немного странным — уже тогда не от мира сего.
Фёдор Достоевский: детство в тени больничного креста
Фёдор Михайлович родился 11 ноября 1821 года в Москве, в семье военного врача. Детство его прошло в атмосфере строгости, почти суровости, но в то же время — книг. Много книг.
Мать читала ему вслух, и эти чтения были не развлечением, а обрядом, чем-то священным. Отец работал в госпитале для бедных, и маленький Фёдор постоянно видел страдание.
Он рос среди больных, среди нищеты, среди той самой «униженности и оскорблённости», которая потом станет сквозной темой всего его творчества.
Это было детство без особой радости, но с огромной внутренней работой. Уже подростком он писал рассказы, переводил французов, жил в воображаемых мирах.
И вот что поразительно: Достоевский в детстве видел ад — больничный, нищенский, человеческий ад, — но не озлобился. Он научился сострадать. Это его главный урок, вынесенный из детства.
На портретах юный Достоевский серьёзен, сосредоточен, в его глазах уже читается та глубина, которая позже породит «Преступление и наказание» и «Братьев Карамазовых».
Русское детство и западное
Если сравнивать детство русских писателей с западными собратьями, бросается в глаза одно отличие: у нас почти не было детства «без взрослых».
Чарльз Диккенс в десять лет работал на фабрике ваксы — самостоятельный, брошенный, один. Марк Твен в тринадцать уже был подмастерьем в типографии.
У русских детство — это всегда семья, усадьба, няни, гувернёры, бабушки. Это мир, где за тобой приглядывают, где ты окружён заботой, пусть и странной, пусть и удушающей порой.
Но именно это давало им почву под ногами, корни, из которых потом вырастала проза или поэзия. Усадебная культура — это не просто декорации, это способ видеть мир: цикличный, укоренённый, с глубоким чувством места. Западные писатели часто вырастали из бунта, из нищеты, из борьбы за выживание.
Русские — из тоски по утраченному раю, из ностальгии по детству, которое было слишком хорошим или слишком странным, чтобы не оставить шрама.