«Нетривиальное» было обещано в предыдущей публикации, освещавшей начало эволюции лопастепёрых рыб в реках. И там же добросовестно изложено. Но далеко не факт, что понятно читателем, а значит, к основным тезисам придётся вернуться. В реки лопастепёрые рыбы начали переселяться ещё около 400 миллионов лет назад, и та их линия, которая в итоге привела к появлению четвероногих, а затем и человека, начала адаптироваться к пресным водам, – это важно, – не первой.
Хронологически первая попытка зашла в тупик, приведя к появлению современных двоякодышащих рыб. Да и в генеральной линии наблюдались фальстарты. Ключевым же звеном в эволюции предков четвероногих стали совсем не жабоподобные, а похожие на оперённые торпеды, – в том числе и по габаритам (до 5 метров и двух тонн) – тристихоптериды. Расселяясь молодью через моря, они захватили реки и учинили в них очевидно следующий из сочетания огромных размеров и высокой скорости террор… И да. Эти твари преследовали добычу и на суше.
И что, спрашивается, в этом «нетривиального»? То что предков земноводных часто представляют похожими на латимерий? Мелко. Проблема тут в концептуальной ложности традиционных представлений о выходе на сушу, якобы изначально для переползания между мелкими пересыхающими водоёмами. Переселение в реки, уровень воды в которых резко и нерегулярно меняется, а затем и в заболоченные озёра палеозоя, действительно ставило перед рыбами проблему адаптации к пересыханию водоёмов. И они её, естественно, решали, превратившись в итоге в здравствующих доныне двоякодышащих протоптеров. Но вертикальная эволюция делается не так, – не адаптацией к неблагоприятным условиям.
Вид из которого что-то путное, – путное, а не странное, как протоптер с усами вместо плавников, – может получиться, прежде всего в неблагоприятные условия не попадёт. Он заберёт себе экологическое пространство с условиями благоприятными, и заставит остальных играть по своим правилам.
Предками четвероногих стали самые эффективные речные охотники, выбиравшиеся из воды, чтобы преследовать добычу. То что рыба в девонский период при встрече с хищником выбрасывалась на берег в наши дни кажется странным, но не было странным тогда, – вне воды позвоночным не угрожало ничего, кроме удушья, а дышать воздухом через кожу и плавательный пузырь более-менее все умели. Так что, погоня продолжалась уже на берегу… И великое будущее ожидало потомков не тех кто убегал, – их потомки либо вымерли, либо стали протоптерами, – а тех кто гнался. Потому что те кто гнались были лучше, – иначе они бы убегали.
Вполне рыбообразные тристихоптериды правили бал между 380 и 360 миллионами лет назад, но от них быстро отделилась ветвь крупных хищников, специализированная именно для условий мелей и болот – пандерихтисов. Прямыми потомками которых уже 370 миллионов лет назад стали тиктаалики. И это тоже были здоровенные твари – до 2.7 метра.
Тиктаалики ещё рассматриваются как рыбы, – последние несомненные рыбы в роду человека, – но они уже обладали легкими (как и жабрами, но возможность дышать только кислородом растворённым в воде не предусматривалась). А также и не характерной для рыб шеей, при охоте в воде бесполезной, так как поперечные движение встречают слишком сильное сопротивление среды, но удобной на берегу… То есть, выгнуть жертву на сушу и съесть уже там, стало тиктааликов уже «тактикой». Вместе с тем, плавники пока оставались именно плавниками. И к лапкам тиктаалика следует присмотреться. Я специально выбрал подходящую иллюстрацию.
...И что видно, если присмотреться? Лапки слабые. Особенно с учётом квадрата-куба. Надо помнить, что тиктаалик весил, как человек. То есть, плавники этой рыбы полностью бесполезны при движении вне воды, – пытаясь волочить своё тело ими, тиктаалик лишь порвал бы «ласты», но не сдвинулся бы, не только из-за низкой силы конечностей, но и из-за плохого сцепления тоже… По суше он ползал извивами тела, как змея.
И зачем тогда лапки? С делать с их помощью тиктаалик мог лишь то, что видно на иллюстрации: приподнять переднюю часть тела. Для упрощения вдоха. Расширяющиеся лёгкие, – бывший плавательный пузырь, – изменяли объём грудной клетки. И вдох требовал бы больших затрат сил, если брюхо придавлено к земле… Позже змеи научатся данную проблему обходить, – но на 300 миллионов лет позже. Рыбам девона пришлось решать задачу простейшим путём, – в лоб. Привстал, вдохнул, лёг, пополз дальше, – и кто так не умеет, тому мощности не хватит преследовать или бежать…
Но если плавниками ещё и отталкиваться, пока тело приподнято, сопротивление снизится и ползти получится быстрее. Так 365 миллионов лет назад двигалась пармастега, – первая тварь, формально, как минимум, причисляемая уже к «земноводным». Она на заглавной картинке. Там видно, что её ноги, хотя и кончаются ещё ластами, основательно накачаны… Кое-чем, конечно, пришлось и пожертвовать. Первые земноводные стали меньше последних рыб, – до 130 сантиметров. Что свидетельствует об адаптации уже к небольшим водоёмам.
Обратить внимание следует также на череп пармастеги, – уже не просто с чертами земноводных, а формы обычной для лягушек, – да и для крокодилов. Расположение глаз и ноздрей оптимизировано для дыхания воздухом и обзора только поверх воды… Причём, ноздри размещены на месте ушей, – за глазами. В толще воды, как и на суше, такое расположение неудобно. Таким образом, голова выдаёт в пармастеге существо, с одной стороны, преимущественно водное. Но все интересы которого – уже на суше. Пармастеги не столько выгоняли добычу на берег, сколько подстерегали её, укрывшись в воде. Можно предположить, что основной их добычей стали уже крупные сухопутные членистоногие.