— Значит, в субботу еду, — Денис вытер руки о кухонное полотенце и положил его на край раковины. — Маме помочь нужно, крышу на веранде починить.
Вера кивнула, не поднимая глаз от телефона. Двадцать три года замужем приучили не задавать лишних вопросов. Денис всегда был образцовым мужем и сыном — не пил, не гулял, всегда предупреждал о своих планах. Дважды в год ездил к матери в деревню: весной помочь с огородом, осенью — с урожаем и мелким ремонтом.
— Долго задержишься? — машинально спросила она.
— Дня три, наверное. Там ещё водопровод посмотреть надо, мама жаловалась.
В пятницу вечером Денис собрал небольшую сумку, проверил список покупок для свекрови — она всегда просила привезти что-то из города — и поцеловал Веру на прощание.
— Звони, — сказала она, как обычно.
— Обязательно, — ответил он, как обычно.
Но на этот раз всё пошло не как обычно.
В субботу, около полудня, Вере позвонила Маргарита Петровна, мать Дениса.
— Верочка, милая, у меня к тебе просьба, — голос свекрови звучал бодро. — Не подскажешь, где можно купить хорошие семена томатов? Соседка хвалилась своими, вот я и подумала...
Вера растерянно моргнула.
— Маргарита Петровна, а Денис вам не привёз? Он же вчера к вам уехал.
Повисла тишина. Такая плотная, что Вера почувствовала, как внутри что-то сжалось.
— Денис? — голос свекрови изменился. — Ко мне? Верочка, Денис не был у меня с мая. И вчера тем более не приезжал.
Телефон чуть не выскользнул из рук.
— Но он же сказал... крышу чинить... водопровод...
— Какая крыша? — изумлённо переспросила Маргарита Петровна. — У меня всё в порядке. Водопровод летом мастера чинили. Верочка, что происходит?
— Я... я сама не знаю, — пробормотала Вера. — Маргарита Петровна, простите, мне надо...
Она отключилась, не дослушав. Руки дрожали. В голове пульсировало только одно слово: "почему?". Почему он врёт? Куда на самом деле ездит?
Первая мысль, конечно, была о другой женщине. Двадцать три года стабильного брака не защищали от этого страха — он жил где-то в глубине, в самом тёмном углу сознания каждой замужней женщины.
Вера открыла ноутбук дрожащими руками. Денис оставлял её включённым — никогда не было причин что-то скрывать. Она не помнила, когда последний раз проверяла его почту или телефон. Доверие казалось таким естественным.
Теперь же она методично просматривала историю браузера, переписки, фотографии. Ничего. Абсолютно ничего подозрительного. Рабочие письма, заказы запчастей для машины, мемы, которые он пересылал коллегам.
Тогда она вспомнила о банковских выписках. Денис был аккуратен с деньгами, всегда оставлял чеки. В отдельной папке в шкафу хранились все выписки по карте — он вёл строгий учёт семейного бюджета.
Вера достала последнюю папку и начала листать. И вот оно — майская поездка. Заправка на трассе М-7. Но дальше... дальше платежи были не там, где живёт Маргарита Петровна. Они шли из посёлка Берёзовый, который находился в противоположной стороне, почти в ста километрах от свекрови.
Продуктовый магазин в Берёзовом. Аптека в Берёзовом. Хозяйственный магазин в Берёзовом.
Вера нащупала телефон. Руки больше не дрожали — их сковал холод.
— Денис, — сказала она, когда он взял трубку, — где ты?
— У мамы, — его голос звучал спокойно. Слишком спокойно. — А что случилось?
— Только не ври, — голос Веры прозвучал ровно, почти безразлично. — Мне звонила Маргарита Петровна. Ты не у неё. Так где ты?
Тишина. Длинная, мучительная тишина.
— Вера...
— Хочу правду, — перебила она. — Всю правду. Прямо сейчас.
Он тяжело вздохнул.
— Я в Берёзовом. В больнице.
— В больнице? — это был последний ответ, которого она ожидала.
— Да. Я... — он замолчал, подбирая слова. — Там Катя. Катя Соколова. Мы учились вместе. Я навещаю её.
Соколова. Вера вспомнила — девушка с длинными тёмными волосами с выпускной фотографии Дениса. Та, на которую он смотрел особенно.
— Навещаешь, — повторила Вера. — Два раза в год. По три дня. Двадцать лет подряд. Навещаешь бывшую девушку, о которой я ничего не знала.
— Вера, это не то, что ты думаешь...
— А что я должна думать? — она почувствовала, как внутри поднимается что-то горячее, обжигающее. — Ты врал мне. Двадцать лет врал. Что мне ещё думать?
— Приезжай, — тихо сказал он. — Приезжай сюда, я всё объясню. Только... приезжай сама, хорошо? Я пришлю адрес.
— Зачем мне смотреть на вас вдвоём?
— Вера, пожалуйста. Просто приезжай. И всё поймёшь.
Она не знала, зачем согласилась. Может, хотела посмотреть ему в глаза, когда он будет объясняться. Может, правда хотела увидеть ту женщину, из-за которой муж годами её обманывал.
Дорога до Берёзового заняла два часа. В голове проигрывались десятки сценариев предстоящего разговора.
Больница оказалась небольшой, типичной районной — двухэтажное здание с облупившейся краской и старыми деревянными рамами. Денис встретил её у входа.
— Спасибо, что приехала, — сказал он.
Вера молча прошла мимо. Он провёл её по длинному коридору, пахнущему хлоркой и чем-то кислым. Остановился у двери с номером семь.
— Она в полусне, — тихо предупредил он. — Обезболивающие сильные.
Комната была маленькой, всего на две койки. На одной никого не было. На второй, у окна, лежала женщина. Вера не сразу поняла, сколько ей лет — лицо было серым, осунувшимся. Тёмные волосы с выпускной фотографии давно поседели и были коротко острижены. Руки, лежащие поверх одеяла, казались слишком тонкими, почти прозрачными.
— Ей осталось недели две, может, три. Родных нет, она одна.
Вера застыла в дверях.
— Вы... вы были вместе? До меня?
— Да, — кивнул Денис. — В старших классах. Первая любовь, всё как положено. Планировали пожениться после института.
— И что случилось?
— Она уехала в Москву учиться, я остался здесь. Обещали друг другу ждать, писать. — Денис опустился на стул рядом с кроватью. — А потом я встретил тебя. И понял, что люблю. По-настоящему, не школьной влюблённостью.
— Ты бросил её ради меня?
— Нет. Я бросил её, потому что понял: то, что было между нами, — юношеские мечты. А то, что я чувствую к тебе, — настоящее. Катя тогда плакала, не понимала. Говорила, что я предатель.
Вера смотрела на лежащую женщину, и внутри что-то переворачивалось.
— Почему ты никогда не рассказывал?
— Потому что боялся, — честно ответил Денис. — Боялся, что ты увидишь во мне того, кто способен предать. Что ты подумаешь: если он бросил одну, значит, может бросить и другую.
— И как ты оказался здесь? Когда?
— Двадцать лет назад случайно встретил её старую подругу. Та рассказала, что Катя вернулась в наши края, живёт одна в посёлке, работает учительницей. Муж ушел, детей нет. — Денис потёр лицо руками. — Я приехал. Не знаю зачем, просто захотелось увидеть, узнать, как её жизнь. Мы выпили чаю, говорили о прошлом. Она простила меня тогда. Сказала, что я был прав — мы бы не были счастливы вместе.
— И ты стал ездить к ней, — закончила Вера.
— Она была одна. Совсем одна. Без семьи, без близких друзей. Я помогал по хозяйству, чинил что-то. Разговаривали. Иногда просто молчали. — Он посмотрел на Веру. — Я не изменял тебе. Никогда. Я просто... не мог оставить её совсем одну. Чувствовал вину за тот давний разрыв.
— Значит, ты лгал мне ради неё, — Вера почувствовала, как голос предательски дрожит. — Двадцать лет обманывал.
— Да, — Денис не стал отрицать. — Лгал. Потому что боялся, что ты не поймёшь. Боялся, что запретишь. И я не смог бы тебе ослушаться, но и оставить её не смог. Поэтому врал.
Катя застонала во сне. Денис тут же наклонился, поправил ей подушку, налил воды в стакан на тумбочке.
— Дениска? — женщина приоткрыла глаза. Они были светло-карими, выцветшими. — Ты здесь?
— Я здесь, Катюш, — он взял её за руку.
— Яблоки... ты яблоки привёз? — её голос был совсем слабым.
— Привёз. Антоновку, как ты любишь.
— Хорошо, — она улыбнулась и снова закрыла глаза. — Твоя жена... она хорошая?
Денис замер, потом повернулся к Вере.
Катя медленно открыла глаза и посмотрела на неё.
— Ты его жена?
Вера подошла ближе, не зная, что ответить.
— Я Катя, — женщина слабо улыбнулась. — Глупышка, которая когда-то его отпустила.
— Катюша, не надо, — начал Денис, но она покачала головой.
— Нет, пусть знает. — Катя внимательно посмотрела на Веру. — Он хороший. Самый лучший мужчина на свете. Я поняла это слишком поздно. Когда муж ушел, когда осталась одна, когда заболела. Поняла, что настоящая любовь — это не красивые слова и обещания. Это когда человек приезжает к тебе просто так, чинит крышу и привозит яблоки. Когда не бросает, даже если ты уже ничего не можешь дать взамен.
— Катюша, хватит, — Денис сжал её руку.
— Ничего, дай скажу, — она кашлянула. — Я думала, он любит меня. Все эти годы думала. А потом спросила прямо. Он честно ответил: любит тебя. Всегда любил только тебя. Ко мне ездит из жалости и чувства вины. — Катя закрыла глаза. — Знаешь, как это больно? Понимать, что ты для человека — долг, а не любовь?
Вера почувствовала, как внутри всё сжалось.
— Но я не могла сказать "не приезжай", — продолжала Катя. — Потому что эти дни с ним — всё, что у меня было. Жалкие крохи чужого счастья, которые я воровала у тебя. Прости меня.
— Катя, перестань, — Денис утирал глаза.
— Не плачь, — Катя посмотрела на него с нежностью. — Я благодарна. За каждый твой приезд, за каждое яблоко, за каждый починенный забор. Ты дал мне больше, чем я заслуживала.
Она устало вздохнула и отвернулась к окну.
— Идите. Устала я.
Они вышли в коридор. Денис прислонился к стене, закрыв лицо руками. Плечи его вздрагивали.
Вера смотрела на него — на своего мужа, который двадцать лет носил эту тяжесть в одиночку. Который лгал не из-за страсти или измены, а из-за невозможности бросить умирающую женщину. Который разрывался между долгом и любовью, между прошлым и настоящим.
— Почему ты не рассказал? — тихо спросила она.
— Потому что боялся потерять тебя, — Денис поднял на неё покрасневшие глаза. — Знал, что если скажу, ты попросишь выбрать. А я не мог её бросить. Не мог. Она одна, понимаешь? Совсем одна.
— А я? — голос Веры дрогнул. — Разве я не имела права знать?
— Имела. Конечно, имела. Я эгоист и трус. Я...
— Замолчи, — Вера подошла и обняла его. — Просто замолчи.
Они стояли так, в больничном коридоре, пахнущем лекарствами и безнадёжностью. Вера гладила мужа по спине, чувствуя, как он сотрясается от беззвучных рыданий. И не знала, что чувствует сама — злость, обиду, понимание, жалость. Всё смешалось в один комок, который застрял где-то в груди.
— Я останусь с тобой, — сказала она наконец. — До конца. Мы останемся вместе.
Денис отстранился, недоверчиво глядя на неё.
— Ты... серьёзно?
— Серьёзно, — кивнула Вера. — Не знаю, смогу ли простить. Не знаю, что будет дальше. Но сейчас мы останемся.
Катя ушла через десять дней. Тихо, во сне, когда рядом сидели Денис и Вера. Последнее, что она сказала: "Спасибо".
Похоронили её на местном кладбище, под старой берёзой. Пришли несколько учеников, пара соседей. Денис всё время держал Веру за руку, крепко, до боли.
Обратно они ехали молча. Только когда до дома оставалось километров двадцать, Денис тихо сказал:
— Прости меня.
Вера долго молчала, глядя в окно на проносящиеся мимо поля.
— Я подумаю, — ответила она наконец. — Дай мне время.
Время шло. Месяц, второй, третий. Денис ходил тихий, виноватый. Не оправдывался, не пытался давить на жалость. Просто жил рядом, помогал, заботился. Как всегда, как эти двадцать три года.
Вера смотрела на него и думала. О том, что такое любовь — жертва или долг. О том, что такое верность — отсутствие тайн или способность нести их в одиночку, чтобы не ранить близких. О том, что лучше — знать больную правду или жить в спокойном неведении.
Однажды весной, когда за окном зацвели яблони, она пришла к нему на кухню.
— Я простила, — сказала просто.
Денис замер, не веря.
— Простила?
— Не забыла. Но простила. — Вера села напротив. — Потому что понимаю: ты не изменял. Ты просто пытался быть человеком для той, у кого никого не осталось.
— Я должен был рассказать, — упрямо повторил он в который раз.
— Должен был, — согласилась Вера. — И я имею право злиться. И буду ещё долго. Но... — она взяла его за руку, — я вижу, каким мужем ты был для меня. И каким человеком был для неё. И это важнее.
Они сидели, держась за руки, слушая, как за окном щебечут птицы. Прошлое осталось прошлым — больным, сложным, неоднозначным. Но у них было настоящее. И будущее, если захотят его построить.
— Знаешь, — Денис вытер глаза, — Катя перед смертью сказала: "Береги её. Она — твоя настоящая любовь". И это правда. Всегда была правда.
Вера кивнула, не в силах говорить. Где-то внутри всё ещё болело, и эта боль не пройдёт быстро. Но рядом был муж — неидеальный, совершивший ошибку, но всё же её муж. Человек, который двадцать лет пытался примирить невозможное и нёс свою вину в одиночестве.
Может, настоящая любовь и заключается в том, чтобы принять человека со всеми его ошибками, тайнами и попытками быть лучше, чем получается. Может, это и есть самое важное.
Подпишитесь! Будет интересно!