— А Диночка-то наша опять не пришла, — Нина Владимировна поставила блюдо с мясом в центр стола. — Совещание у нее, видите ли.
Павел отложил вилку, взгляд метнулся к часам.
— Она правда не может, мам. Большой проект с американцами.
— Какой еще проект? — Аркадий Степанович отрезал кусок мяса. — Опять в своем компьютере копается? Это разве работа для женщины?
Павел сделал глоток воды, не поднимая глаз. Ужин у родителей — каждое воскресенье, как по расписанию. Раньше они приходили вдвоем, но последние три месяца Диана находила причины не появляться.
— У нее важный контракт, пап. Она руководит внедрением...
— Важный! — перебил Аркадий Степанович. — Я в твоем возрасте цех возглавлял. Двести человек в подчинении! А она что делает? Кнопки нажимает? Видимо, поэтому у вас детей до сих пор нет. Некогда ей.
Нина Владимировна тихо вздохнула.
— Диночка зарабатывает хорошо, — сказала она, накладывая Павлу картошку. — Но женщина должна быть дома. Я всю жизнь ради семьи жила, и ничего, счастлива была.
Павел молчал. В кармане завибрировал телефон — сообщение от Дианы: «Как там? Переживешь без меня?» Он не стал отвечать.
— А деньги на мое лекарство она перевела? — спросил Аркадий Степанович.
— Диана сказала, что отправит во вторник, — ответил Павел. — После зарплаты.
— Благодетельница, — скривился свекор. — Тебе не стыдно, что жена содержит твоих родителей? Ладно бы сам помогал, а то она командует вашими деньгами.
Павел поморщился. Три года назад, когда завод Аркадия Степановича обанкротился, именно Диана предложила помогать родителям мужа. Его преподавательской зарплаты едва хватало на их собственные расходы.
— У меня нагрузка всего пятнадцать часов в неделю, пап. Сокращения в школе, сам знаешь. Больше часов не дают.
— А кто тебе мешает? — Аркадий Степанович стукнул ладонью по столу. — Бросай ты эту свою историю в школе. Серега Комаров предприятие открывает, звал тебя. Нормальное мужское дело будет, а не вот это всё.
— Папа, я историк. Я не разбираюсь в бизнесе.
— Не разбирается он! — отец поднялся, нависая над столом. — Я тебя научу! Хватит прятаться за спиной жены. Она мужчина в семье, а не ты!
Нина Владимировна положила руку мужу на плечо.
— Аркаша, тише. У соседей окна открыты.
Телефон снова завибрировал. Диана прислала фотографию экрана с графиками и смешным смайликом. Она была на удаленной конференции, пыталась поддержать мужа шуткой. Павел почувствовал, как к горлу подступает комок.
Аркадий Степанович кивнул на телефон.
— Что, надзирательница проверяет? Держит тебя на коротком поводке, да?
Павел сунул телефон в карман. На экране часов в гостиной было почти девять вечера. Еще час светских разговоров, и можно будет уйти.
— Деньги на ремонт крыши она тоже не прислала, — сказала вдруг Нина Владимировна, словно вспомнив что-то важное. — А крыша течет, Павлуша. Когда дожди, в спальне уже пятно на потолке.
— Я напомню ей, мам.
— Ты не напоминай, а сам реши, — буркнул отец. — Что ты всё через неё делаешь? Дом родителей, а чинить должна какая-то...
Он не договорил, но Павел знал, какое слово вертелось у отца на языке. «Чужачка». Отец никогда не принимал Диану как часть семьи. Для него она была временным явлением, досадной помехой.
Павел поднялся из-за стола.
— Пойду покурю.
— Ты же бросил, — удивилась мать.
— Начал снова.
На балконе было холодно. Октябрьский ветер трепал пожелтевшие листья клена под окнами. Павел достал из кармана смятую пачку, вытянул сигарету. Три затяжки, и на душе стало немного легче.
Он любил родителей. Уважал отца — даже сейчас, после всего, что случилось. Но каждый раз, сидя за этим столом, он чувствовал, как внутри нарастает глухая тоска. Мысли его метались между двумя полюсами: там, за столом — родители, его плоть и кровь. А дома ждала Диана — единственный человек, рядом с которым он чувствовал себя собой.
Телефон снова завибрировал. На этот раз не сообщение, а звонок. Диана.
— Ты где пропал? — её голос звучал обеспокоенно. — Почему не отвечаешь?
— Вышел покурить, — тихо ответил Павел, затягиваясь. — Все нормально.
— Ты же бросил.
— Как видишь, нет.
Повисла пауза. Он слышал её дыхание в трубке.
— Они опять, да? — наконец спросила Диана.
— Все в порядке, — сказал Павел, стряхивая пепел. — Просто ужин.
— Просто ужин, — повторила Диана с лёгкой иронией. — Я знаю, как выглядят эти «просто ужины». Возвращайся скорее, ладно?
Павел затушил сигарету о перила балкона.
— Постараюсь. Как там твоя конференция?
— Сложно, но интересно. Мы выиграли тендер, представляешь?
Из комнаты донёсся голос отца:
— Паша, иди чай пить!
— Мне пора, — торопливо сказал Павел. — Увидимся дома.
Он вернулся в комнату, где мать расставляла чашки с чаем. Отец держал в руках старый фотоальбом.
— Вот, смотри, — он ткнул пальцем в пожелтевшую фотографию. — Это мы с твоим дедом на заводе. А вот здесь — открытие нового цеха. Вот это было время! Люди делом занимались, а не... — он махнул рукой.
Павел сел за стол, глядя на фотографию. Отец выглядел молодым, уверенным. Рядом рабочие в униформе, дед в костюме с орденской планкой.
— Да, времена были другие, — согласился он.
— И люди были другие, — Аркадий Степанович захлопнул альбом. — С понятиями. Семья — это святое было. А сейчас что? Твоя Диана даже фамилию не взяла.
— Пап, мы это обсуждали. У неё репутация в профессии, клиенты...
— Знаю-знаю, — перебил отец. — Клиенты. Репутация. Всё важнее семьи.
Нина Владимировна поставила на стол вазочку с печеньем.
— Диночка, конечно, хорошо зарабатывает, — сказала она примирительно. — Но вот дети... Время идёт, Павлуша. Нам с отцом внуков хочется.
Павел устало потёр переносицу. Тема детей поднималась на каждом ужине, и каждый раз он чувствовал себя виноватым, словно их отсутствие было его личным провалом.
— Мы работаем над этим, мам.
— Как же вы работаете, если её вечно нет дома? — Аркадий Степанович фыркнул. — То конференции, то совещания. Женщина должна быть хранительницей очага, а не...
Звонок в дверь прервал его монолог. Нина Владимировна торопливо вышла в прихожую. Послышались приглушённые голоса, и через минуту в комнату вошла Диана.
— Добрый вечер, — сказала она, улыбаясь напряжённой улыбкой. — Решила заглянуть.
Аркадий Степанович замер с чашкой у рта. Павел вскочил, удивлённый и обрадованный.
— Ты же говорила, что до ночи занята.
— Закончили раньше, — Диана сняла пальто, повесила на спинку стула. — Добрый вечер, Аркадий Степанович.
Свёкор кивнул, не глядя на неё. Нина Владимировна засуетилась, доставая дополнительную чашку.
— Садись, Диночка. Будешь чай?
— С удовольствием. Только без сахара, пожалуйста.
Диана села рядом с мужем, незаметно сжав его руку под столом. Павел благодарно улыбнулся. Её присутствие придавало сил.
— Как ваш ревматизм, Нина Владимировна? — спросила Диана. — Лекарство помогло?
— Лучше стало, спасибо, — кивнула свекровь. — Только вот оно заканчивается, а новое дорогое...
— Я переведу деньги во вторник, — ответила Диана. — После выплаты по проекту.
Аркадий Степанович поставил чашку так резко, что чай выплеснулся на скатерть.
— Не нужны нам ваши подачки, — проговорил он сквозь зубы.
— Папа! — Павел вскинулся.
— Что «папа»? — Аркадий Степанович смотрел теперь прямо на Диану. — Думаешь, купила нас своими переводами? Думаешь, мы теперь должны перед тобой на цыпочках ходить?
Диана медленно поставила чашку на стол.
— Я никого не покупаю, Аркадий Степанович. Просто помогаю родителям мужа.
— А я твоей помощи не просил! — старик хлопнул ладонью по столу. — Мы прекрасно проживём без твоих денег. Правда, Нина?
Нина Владимировна испуганно посмотрела на мужа, потом на сына.
— Аркаша, успокойся, пожалуйста. Давление...
— К чёрту давление! — Аркадий Степанович поднялся, нависая над столом. — Сын, неужели тебе не стыдно? Мы еле концы с концами сводим, а твоя жена попрекает нас каждой копейкой!
— Она не попрекает, — тихо сказал Павел.
— Как не попрекает? — не унимался отец. — «Переведу во вторник»! Почему не сегодня? Потому что это её деньги, и она решает когда! А ты сидишь, как мальчик на побегушках!
Диана положила руку на плечо мужа.
— Павел, нам пора.
— Вот! — торжествующе воскликнул Аркадий Степанович. — Теперь ещё и указывает, когда уходить из родительского дома!
Комната замерла. Нина Владимировна тревожно переводила взгляд с мужа на сына. Павел застыл, сжав кулаки под столом. Диана медленно поднялась.
— Знаете, Аркадий Степанович, — её голос звучал спокойно, но в нём чувствовался металл. — Я три года слушаю ваши намёки и колкости. Три года делаю вид, что не замечаю, как вы демонстративно отворачиваетесь, когда я вхожу. Три года терплю неуважение.
— Неуважение? — лицо свёкра побагровело. — Это ты о неуважении говоришь? Ты, которая превратила моего сына в подкаблучника?
— Аркаша! — всплеснула руками Нина Владимировна.
— Нет, пусть послушает! — Аркадий Степанович стукнул кулаком по столу. — Мой сын был нормальным мужиком, пока не связался с тобой! Теперь он на побегушках, а ты командуешь!
Диана покачала головой, её глаза странно блестели.
— Вам не нравится не то, что я командую, а то, что не вы. Вам не нравится, что я зарабатываю больше сына. Вам не нравится, что мы живём по своим правилам.
— Да что ты понимаешь! — прорычал Аркадий Степанович. — Дуришь голову парню своими цифрами, своими компьютерами! Что это за работа такая? Тыкать пальцами в экран? Кому от этого польза?
Диана сделала шаг вперёд, выпрямившись.
— Именно эта «странная работа» позволяет вам покупать ваши дорогие лекарства, Аркадий Степанович. Именно мои «компьютерные игрушки» оплатили ремонт вашей ванной в прошлом году. И именно моё «тыканье пальцем в экран» позволяет вам жить в тепле, потому что счета за отопление тоже оплачиваю я.
— Диана, — тихо позвал Павел, но она словно не слышала.
— Я никогда не попрекала вас помощью. Никогда. Я делала это потому, что вы — семья Павла, и я уважаю его любовь к вам, — её голос дрогнул. — Но я больше не буду терпеть унижения. Я не для того зарабатываю деньги, чтобы слушать, как вы оскорбляете меня и моего мужа.
Нина Владимировна прижала руку ко рту. Аркадий Степанович побледнел, его губы сжались в тонкую линию.
— Оскорбляем? — прошипел он. — Мы сына защищаем от твоего влияния! Ты же переманила его на свою сторону! Он променял настоящее мужское дело на свои книжки, а ты теперь его кормилица! Ты хозяйка в доме, а не жена!
Павел резко поднялся.
— Хватит, папа. Я не ребёнок, которого нужно защищать. И никто меня под себя не подмял.
— А ты молчи! — рявкнул отец. — Не для того я тебя растил, чтобы ты за бабскую юбку прятался!
Диана покачала головой, её лицо было бледным, но решительным.
— Вот в чём дело, — произнесла она тихо. — Вы не можете смириться, что женщина может быть успешной. Вас бесит, что я не сижу дома и не варю борщи. Вас унижает, что мы с Павлом — равные партнёры, а не господин и служанка.
— Какая ты ему партнёрша? — фыркнул Аркадий Степанович. — Ты его хозяйка. Он на твои деньги живёт.
— Это наши общие деньги, — твёрдо сказала Диана. — Я никогда, слышите, никогда не упрекнула Павла в том, что зарабатываю больше. Я не для этого с ним живу. Я с ним потому, что люблю его — умного, доброго, талантливого. Он замечательный учитель, и если вы не видите ценности в его работе, это ваша проблема, не его.
Она повернулась к мужу, взяла его за руку.
— Я горжусь тобой, — сказала она тихо. — Всегда гордилась.
На лице Павла отразилось изумление, затем — что-то похожее на пробуждение. Он сжал руку жены, впервые за весь вечер расправив плечи.
— Диана права, папа, — сказал он. — Хватит. Я сам выбрал свою жизнь. И свою жену. И я счастлив с ней.
Аркадий Степанович дёрнулся, как от пощёчины.
— Так ты её выбираешь, а не родителей?
— Это не выбор, пап, — покачал головой Павел. — Я вас обоих люблю. Но если вы заставляете выбирать...
— Мы не заставляем! — воскликнула Нина Владимировна, испуганно глядя на мужа. — Аркаша, скажи им! Мы просто беспокоимся.
Но Аркадий Степанович уже развернулся и вышел из кухни, хлопнув дверью. Из спальни донёсся грохот — похоже, он что-то сбросил со стола.
— Нина Владимировна, — Диана подошла к свекрови, которая беспомощно опустилась на стул. — Мы не перестанем помогать. Но мы не будем терпеть оскорбления. Ни я, ни Павел.
— Он не со зла, — прошептала женщина, теребя скатерть. — Ему тяжело. Всю жизнь он был главным, а теперь...
— Теперь ему нужно научиться уважать наш выбор, — тихо ответил Павел. — Мам, мы пойдём. Завтра я позвоню.
Они вышли на улицу. Воздух был свежим и холодным после душной квартиры. Диана глубоко вдохнула, чувствуя, как дрожат колени — адреналин отступал, оставляя слабость.
— Спасибо, — сказал вдруг Павел, глядя ей в глаза. — За всё. За то, что не сдалась. За то, что заступилась за меня. За нас.
Диана смотрела на мужа — его лицо в свете фонаря казалось осунувшимся, но глаза горели каким-то новым огнем.
— Знаешь, — продолжил он, взяв её за плечи. — Я только сейчас окончательно понял, что мы — одно целое. Не просто муж и жена, а команда. Я так долго боялся выбирать между нами и родителями... А оказалось, что настоящий выбор — между прошлым и будущим.
Диана прижалась к его плечу. Холодный ветер трепал волосы, но внутри разливалось тепло.
— Не знаю, простит ли меня отец, — тихо сказал Павел. — Но я больше не буду извиняться за то, кто я есть. И за то, кто мы есть вместе.