— Лена, открой дверь, это мама! — голос доносился из-за двери, настойчивый и слегка охрипший.
Лена оторвалась от телевизора, где показывали вечерние новости. Константин сидел на кухне с планшетом, допивал чай после ужина.
— Раиса Петровна? — удивилась Лена, подходя к двери. — А что случилось?
— Да соседка эта проклятая... пусти, объясню! Сил больше нет!
Лена открыла замок. На пороге стояла свекровь с большой спортивной сумкой в одной руке и пакетом с постельным бельём в другой. Волосы растрёпаны, глаза красные, от неё шёл специфический запах валидола и дешёвых сигарет.
— Что случилось? — Лена посторонилась, пропуская её в прихожую.
Раиса Петровна поставила сумку на линолеум, тяжело вздохнула. От её мокрых ботинок остались тёмные следы на полу.
— Эта Тамара из соседней комнаты совсем меня замучила! — Голос дрожал от обиды. — То радио с утра до ночи, то гости орут, то в коридоре мусор оставляет. Сегодня вообще сказала, что я пьяная валяюсь! При всех! Я же не могу так больше!
Константин появился в дверях кухни, держа в руке чашку.
— Мам? Что ты тут делаешь?
— Костик, сынок, я больше не могу там жить. — Раиса Петровна посмотрела на него умоляющими глазами. — Можно, я у вас немножко поживу? Пока не разберусь с этой ситуацией?
Лена почувствовала, как внутри всё сжалось. Большая сумка, постельное бельё, решительный тон — это не на одну ночь.
— А что конкретно произошло? — осторожно спросила она.
— Да что там произошло! — Раиса Петровна махнула рукой. — Эта Тамарка вчера напилась и до двух ночи музыку долбила! А когда я попросила потише, она мне: "Не нравится — съезжай!" Вот я и съехала!
Константин поставил чашку на тумбочку, потёр лоб.
— Мам, но это же... это временно, да?
— Не знаю пока. Может, и насовсем. — Раиса Петровна прошла в комнату, оглядела диван. — Костик, ты же не выгонишь родную мать?
Лена и Константин переглянулись. В углу стояла детская кроватка — они планировали ребёнка, копили на ремонт, мечтали о спокойной семейной жизни. На холодильнике висели рисунки племянницы, на тумбочке — старая фотография Константина с матерью. Двухкомнатная квартира на втором этаже казалась уютной только вдвоём.
— Мама, а как же твоя комната? — спросил Константин. — Ты же не можешь просто так всё бросить.
— А что там бросать? — Раиса Петровна села на диван, сняла ботинки. — Заплачу до конца месяца и всё. Мне уже шестьдесят два, сил нет терпеть хамство.
Лена сжала ключи от квартиры в кармане. Ключи от их дома, за который они платили ипотеку, где планировали растить детей, где каждый угол был обустроен по их вкусу.
— Раиса Петровна, а может, стоит сначала попробовать решить конфликт? — предложила она. — Поговорить с управляющей компанией, с участковым...
— Ой, милая, что ты понимаешь в коммунальных квартирах? — устало отмахнулась свекровь. — Там такие люди живут... С ними только силой можно. А я уже старая для этого.
На кухне закапал кран — звук казался особенно громким в наступившей тишине. Константин нервно теребил футболку, явно пытаясь найти правильные слова.
— Мам, ты, конечно, можешь остаться, но... — начал он.
— На несколько дней, — твёрдо добавила Лена. — Пока не решите ситуацию.
Раиса Петровна резко подняла голову.
— А что, мне здесь не рады? Я же не чужая тётка! Я мать твоего мужа!
— Дело не в этом, — Лена присела на край дивана. — Просто квартира маленькая, у нас свой ритм жизни...
— Какой ритм? — перебила Раиса Петровна. — Вы молодые, здоровые. А я старая, больная. Мне помочь некому, кроме сына.
Руки у неё заметно дрожали, когда она доставала из сумки лекарства. Лена видела: женщина действительно измучена, но что-то в её поведении настораживало.
— Костик, помоги мне постель разложить, — попросила Раиса Петровна, поднимаясь с дивана.
Константин послушно начал раскладывать диван, а Лена молча наблюдала. Свекровь уже распаковывала пакет с бельём, доставала привычные вещи — старую подушку в выцветшей наволочке, плед с запахом сигарет, тапочки.
— А где у вас можно покурить? — спросила Раиса Петровна, оглядывая комнату.
— На балконе, — ответила Лена. — Но только на балконе.
— Понятно. — Раиса Петровна кивнула, но в голосе прозвучало недовольство.
Когда постель была готова, свекровь устроилась на диване и достала из сумки початую бутылку корвалола.
— Сердце разболелось от нервов, — пожаловалась она, отсчитывая капли в ложку. — Эта соседка меня до инфаркта доведёт.
Лена заметила, что в сумке, кроме лекарств, лежала маленькая бутылка коньяка. Наполовину пустая.
— Раиса Петровна, а коньяк зачем? — не удержалась она.
— Это для сердца! — быстро ответила свекровь, захлопывая сумку. — Врач прописал. По чайной ложке перед сном.
Константин неловко кашлянул.
— Мам, может, тебе к врачу сходить? Обследоваться нормально?
— Костик, я знаю, что со мной. Просто нервы. А от Тамарки этой только хуже становится. Вот вчера приперлась ко мне в комнату, говорит: "Раиса, ты вчера опять шумела, наверное перебрала!" А я вообще не пила! Ну, разве что рюмочку для сердца...
Лена и Константин снова переглянулись. История становилась яснее.
— Мам, а может, соседка права? — осторожно спросил Константин. — Может, ты действительно... ну, иногда перебираешь?
Раиса Петровна взорвалась:
— Как ты можешь! Я твоя мать! Всю жизнь себя в чём только не ограничивала, чтобы тебя поднять! А теперь ты в меня камни бросаешь! Вместо того чтобы защитить!
— Мам, я не бросаю камни. Просто хочу понять...
— Понять! — Раиса Петровна встала, прошлась по комнате. — А что тут понимать? Меня травят, а родной сын не верит! Лучше бы я вообще не рожала!
Лена почувствовала знакомое ощущение — когда взрослый человек начинает манипулировать чувством вины. На работе она сталкивалась с такими приёмами постоянно.
— Раиса Петровна, никто вас не травит, — сказала она спокойно. — Просто давайте разберёмся честно.
— А ты вообще молчи! — резко обернулась к ней свекровь. — Это семейное дело! Между матерью и сыном!
— Это мой дом, — тихо, но твёрдо ответила Лена. — И я имею право голоса.
— Твой дом? — Раиса Петровна усмехнулась. — А кто первоначальный взнос давал? Кто мебель помогал покупать? Я! А теперь что — выгоняешь?
Константин встал между ними.
— Хватит! Мам, Лена ничего плохого не говорит. А ты, Лен, не нервничай.
— Я не нервничаю, — Лена взяла куртку с вешалки. — Я пойду прогуляюсь. Вы разберитесь между собой.
Она вышла на улицу, глубоко вздохнула холодным ноябрьским воздухом. Во дворе было тихо, только кто-то из соседей смотрел телевизор — голубой свет мерцал в окне напротив. Лена прошлась до скамейки, села, достала телефон.
Сначала хотела написать подруге, потом передумала. Что сказать? Что свекровь пришла с чемоданами и уже хозяйничает? Что пахнет коньяком и рассказывает про злую соседку? Что муж, как всегда, пытается всех примирить и никого не обидеть?
Через полчаса она вернулась. В квартире было тихо. Раиса Петровна лежала на диване, укрывшись пледом, и смотрела новости. Константин мыл посуду на кухне.
— Ну что, разобрались? — спросила Лена, подходя к мужу.
— Она обещала, что это ненадолго, — пробормотал он, не поднимая глаз от тарелок. — Говорит, найдёт новое жильё.
— Сколько это «ненадолго»?
— Недели две-три.
Лена облокотилась о столешницу.
— Костя, ты сам веришь в то, что говоришь?
Он наконец посмотрел на неё. В глазах была усталость и растерянность.
— А что мне делать, Лен? Выгнать мать на улицу? Она же старая, больная...
— Она не больная. Она пьющая.
— Откуда ты знаешь?
— У меня глаза есть. И нос. Константин, твоя мать алкоголичка. И теперь её проблемы станут нашими проблемами.
Он отложил губку, вытер руки полотенцем.
— Даже если так... она моя мать. Я не могу её просто выгнать.
— А я не могу жить в постоянном стрессе, — тихо сказала Лена. — Я работаю, хочу детей, хочу спокойный дом. А не вечные драмы и слёзы.
Из комнаты послышался звук — Раиса Петровна встала с дивана, прошла к своей сумке. Потом раздался характерный звук откручивающейся крышки.
— Сердце опять прихватило, — громко пожаловалась она. — Нервы совсем расшатались.
Лена и Константин замолчали. Через минуту запахло коньяком.
— Мам, может, хватит лечиться? — негромко позвал Константин.
— Что — хватит? Я же говорю, врач прописал! — голос стал громче, агрессивнее. — Или ты тоже думаешь, что я алкашка?
Лена посмотрела на мужа. Он стоял, опустив голову, сжимая в руках полотенце.
— Всё, — тихо сказала она. — Я так жить не буду.
Вышла в прихожую, достала из шкафа спортивную сумку Раисы Петровны. Вынесла её за порог, поставила на лестничную площадку. Потом вернулась за пакетом с постельным бельём.
— Ты что делаешь? — удивилась свекровь, появляясь в дверях комнаты с рюмкой в руке.
— Раиса Петровна, вы собираетесь домой, — спокойно сказала Лена. — Прямо сейчас.
— Как это — домой? Костик! — свекровь обернулась к сыну. — Ты видишь, что твоя жена творит?
Константин вышел из кухни, растерянно глядя на Лену.
— Лен, ты что... может, не надо так резко?
— Костя, — Лена взяла его за руку, — посмотри на неё. Она пьяна. В нашем доме. При нас. И это только первый день.
Раиса Петровна попыталась пройти мимо Лены в комнату, но та встала в дверях.
— Пропусти! Я к сыну пришла, а не к тебе!
— Это моя квартира, — твёрдо сказала Лена. — Я покупала её до брака. И решение, кто здесь живёт, принимаю я.
— Бессовестная! — Раиса Петровна всплеснула руками, коньяк расплескался на пол. — Выгоняешь больную женщину на улицу! Костик, ты это допустишь?
Константин стоял между ними, мучительно выбирая сторону. Лена видела его борьбу и впервые поняла — если сейчас отступит, то больше никогда не сможет защитить свой дом.
— Раиса Петровна, — сказала она спокойно, — у вас есть комната. У вас есть соседка, с которой можно договориться трезвой. У вас есть выбор — лечиться от алкоголизма или продолжать пить. Но делать этот выбор вы будете не здесь.
— Какой алкоголизм? — взвизгнула свекровь. — Я для сердца пью! Врач сказал!
— Врач сказал пить коньяк? — Лена посмотрела на рюмку в руке Раисы Петровны. — Какой врач? Как его зовут?
Свекровь растерялась, попыталась что-то сказать, но слова не складывались.
— Вот именно, — продолжила Лена. — А теперь собирайтесь. Константин отвезёт вас домой.
— Я не поеду! — Раиса Петровна попыталась прорваться в комнату, но Лена не дала ей пройти. — Это издевательство! Костик, скажи ей!
Константин наконец поднял глаза. Посмотрел на мать с рюмкой в руке, на пятно коньяка на полу, на Лену, стоящую в дверях как стражник.
— Мам, — тихо сказал он, — Лена права. Тебе нужно домой.
— Предатель! — закричала Раиса Петровна. — Выбрал жену против матери! Всю жизнь на тебя положила, а ты...
Она начала всхлипывать, но Лена заметила — слёз нет. Только звуки.
— Раиса Петровна, хватит театра, — устало сказала она. — Одевайтесь.
Свекровь поняла, что спектакль не работает. Резко выпрямилась, посмотрела на Лену с ненавистью.
— Запомни, бессердечная. Костик ещё поймёт, какую змею в дом привёл.
— Возможно, — кивнула Лена. — А пока — до свидания.
Раиса Петровна грохнула рюмкой о пол, осколки разлетелись по линолеуму. Натянула куртку, сунула ноги в ботинки.
— Костик, поехали, — бросила она, не глядя на невестку.
Константин молча надел кроссовки, взял ключи от машины. На пороге обернулся к Лене.
— Я скоро вернусь.
— Я знаю, — кивнула она.
Когда дверь закрылась, Лена осталась одна в тишине. Присела на диван, где ещё лежал плед Раисы Петровны, пропахший сигаретами. На полу блестели осколки рюмки, пахло коньяком.
Через час вернулся Константин. Сел рядом с ней, долго молчал.
— Она всю дорогу плакала, — наконец сказал он. — Говорила, что я предал её.
— А ты как думаешь?
— Не знаю. — Он потёр лицо руками. — Мне жалко её. Но ты права — она пьёт. И врёт. И будет только хуже.
Лена взяла его за руку.
— Жалость — это не любовь, Костя. Любовь иногда говорит «нет».
Он кивнул, прижал её руку к своей.
— А что теперь будет?
— Теперь будем жить. По-честному. Без драм и манипуляций.
За окном завыл ветер, забарабанил дождь по стеклу. В квартире стало тихо и спокойно — впервые за весь день. Лена встала, подмела осколки, проветрила комнату. Константин помог убрать постельное бельё, которое так и не понадобилось.
На следующий день Раиса Петровна позвонила. Константин включил громкую связь — в трубке слышалось шумное дыхание и нетвёрзый голос.
— Костик, сынок, прости меня. Я вчера понервничала, наговорила лишнего...
— Мам, ты пьяна? — спросил он.
Пауза. Потом обиженно:
— Да что вы все ко мне прицепились! Тамарка эта, теперь вы... Я же не алкашка какая-то!
Константин посмотрел на Лену. Она кивнула — теперь он слышал сам.
— Мам, когда будешь трезвая — позвони. Поговорим.
— Но я же...
Он отключил телефон.
Вечером они сидели на кухне, пили чай и планировали ремонт детской. Лена рассказывала о новой кроватке, которую видела в магазине, Константин показывал варианты обоев на планшете. Разговор шёл легко, без напряжения — как давно уже не получалось.
— Знаешь, — сказал Константин, откладывая планшет, — я впервые за долгое время чувствую, что мы семья. Настоящая.