— Кирилл, ну разве можно так борщ варить? Смотри, что твоя жена делает! — Вера Петровна покачала головой, помешивая кастрюлю. — Сначала зажарку надо сделать как следует, а потом уже свеклу добавлять. А она всё вместе бросает.
Полина стояла у холодильника, сжимая в руке пакет сметаны, и молчала. Кирилл пожал плечами, не отрываясь от телефона.
— Мам, да ладно, нормально же получается.
— Нормально? — Вера Петровна фыркнула, выдвигая ящик с кухонными принадлежностями. — А где большая ложка? Которую я на прошлой неделе купила? Опять всё переставили?
— Я не переставляла, — тихо сказала Полина. — Она в том же ящике.
— В том же! — передразнила свекровь, перебирая содержимое. — У хорошей хозяйки каждая вещь на своем месте должна быть. Вот у меня дома всегда порядок, а тут... — Она наконец нашла ложку и торжествующе подняла её. — Нет, так дело не пойдет. Надо все шкафчики перебрать.
Полина поставила сметану на стол и отошла к окну. С третьего этажа открывался вид на детскую площадку и недавно посаженные вдоль Сиреневого бульвара клёны. Семь месяцев назад, когда они с Кириллом въехали в эту квартиру, подаренную её родителями, деревья только посадили. Полина помнила, как планировала обустройство: белая кухня со стеклянной барной стойкой, спальня с панорамным окном, небольшая гостиная с угловым диваном цвета морской волны.
Тогда ещё не было этого постоянного голоса за спиной. Голоса, который всё комментирует, всё критикует, всё меняет.
— А фикус-то мой опять на сквозняке поставили, — Вера Петровна бросила ложку и направилась в гостиную. — Сколько раз говорила — ему в углу у дивана самое место!
— Это не ваш фикус, — сказала Полина, но так тихо, что никто не услышал. Фикус подарили её родители на новоселье.
Ещё три месяца назад визиты свекрови были редкими. Потом она стала приходить раз в неделю. Потом дважды. Потом начала оставаться ночевать. «У меня там Валера опять со своей трубой репетирует, а Нинка в ванной поселилась, водой хлещет до полуночи». Коммуналка Веры Петровны на другом конце города стала постоянной темой разговоров, и Кирилл сочувственно кивал. «Конечно, мам, оставайся, сколько нужно».
Сколько нужно растянулось на полторы недели. Потом ещё на две. Потом перерывы между пребываниями становились всё короче.
В шкафу в прихожей появились её халат и тапочки. На полке в ванной — крема и шампуни. В холодильнике — специальный йогурт «для моего желудка» и творог «свежий, не как тот, что вы покупаете».
— Полина, ну что ты стоишь? — окликнула Вера Петровна, вернувшись на кухню. — Смотри, борщ уже закипает, а ты в облаках витаешь. Кирилл, золотко, подвинь стул, я тут стол перетру.
Кирилл послушно отодвинул стул. Полина продолжала смотреть в окно.
Из дизайнера собственной квартиры она незаметно превратилась в молчаливую тень. Её чайная коллекция — шесть чашек с изящными цветочными узорами — теперь была задвинута в дальний угол шкафа. «Они слишком хрупкие для ежедневного использования», — объявила свекровь. Две чашки уже «случайно» разбились, когда Полина пыталась достать их для подруги, зашедшей в гости.
Вместо них на полках красовались массивные кружки «с удобной ручкой», которые привезла Вера Петровна. В одну из таких она теперь наливала чай сыну.
— Кирюша, ты проголодался? Давай я тебе пока бутерброд сделаю. Колбаса свежая, я вчера купила, не то что та, заветренная...
Полина вздрогнула. Колбасу она купила три дня назад, и срок годности был ещё две недели.
— Кирилл, — позвала она, — можно тебя на минутку?
— А? — он поднял глаза от телефона. — Что?
— На минутку, — повторила она, кивком показывая на спальню.
— Потом, Поль. Я тут переписываюсь с заказчиком.
— Ну вот, опять она тебя от дел отвлекает, — проворчала свекровь. — Ты работай спокойно, я тебе всё принесу.
Полина закрыла глаза и сосчитала до пяти. В горле стоял ком. Она молча вышла из кухни, прошла в ванную и закрыла дверь. Сколько это может продолжаться? Месяц? Год? Всю жизнь?
Вечером Вера Петровна сидела в гостиной, перебирая журналы по дизайну, которые выписывала Полина для работы.
— Надо же, какие нелепые идеи сейчас в моде, — она демонстративно фыркала, перелистывая страницы. — В наше время ценились уют и практичность, а не эти ваши... минимализмы.
Полина работала за ноутбуком в углу комнаты, пытаясь сосредоточиться на проекте. Заказчица хотела современную гостиную с элементами лофта. Раньше Полина легко генерировала идеи, теперь каждая приходила с трудом, будто проходя через фильтр чужого неодобрения.
— Ой, а это что за безвкусица? — вдруг воскликнула Вера Петровна, поднимая журнал и тыча пальцем в разворот. — Кто вообще так спальни оформляет?
Полина подняла глаза. На развороте была её работа — спальня для молодой пары, фото которой она с гордостью добавила в своё портфолио.
— Это мой проект, — сказала она, чувствуя, как сжимается желудок.
— Да? — свекровь прищурилась. — Ну... необычно, конечно. Но, по-моему, слишком темно. И кровать неудобная. Кирилл, глянь-ка, это твоя жена сделала.
Кирилл мельком взглянул на журнал и кивнул.
— Нормально вроде.
— Нормально? — Вера Петровна покачала головой. — Ох, сынок, ты просто не разбираешься. Вот у нас с твоим отцом была спальня — загляденье! Уютная, светлая...
Полина закрыла ноутбук. Внутри всё дрожало. Она ушла в спальню, плотно закрыла дверь и легла на кровать, глядя в потолок. Из гостиной доносились голоса — Вера Петровна что-то увлеченно рассказывала, Кирилл изредка посмеивался. Они прекрасно обходились без неё.
Утром Полина проснулась от звука передвигаемой мебели. Кирилл уже ушёл на работу. Она накинула халат и вышла в гостиную.
Вера Петровна, кряхтя, пыталась передвинуть журнальный столик ближе к дивану.
— Что вы делаете? — спросила Полина.
— А, проснулась? — свекровь выпрямилась. — Помоги-ка мне. Столик надо передвинуть, а то как неудобно поставлен! И вообще, эту комнату надо перестроить. Диван к окну, столик сюда, а там освободится место для кресла. У меня как раз есть подходящее, старое, но добротное.
Полина смотрела на неё и чувствовала, как внутри что-то натягивается, словно струна.
— Пожалуйста, не трогайте мебель, — сказала она ровным голосом. — Мне нравится, как стоит.
— Ой, да брось! — отмахнулась Вера Петровна. — Ты же в этом ничего не понимаешь. Я хозяйством сорок лет занималась, уж поверь, лучше знаю.
— Я не понимаю? — Полина сжала пояс халата. — Я дизайнер интерьеров. Это моя профессия.
— Ну и что? — Вера Петровна выпрямилась, положив руки на бедра. — Одно дело картинки в журналах рисовать, другое — реальную жизнь обустраивать. Давай уже, помоги столик подвинуть.
Полина не сдвинулась с места.
— Это мой дом. И я не хочу ничего переставлять.
— Дом? — свекровь усмехнулась. — Это наш семейный дом. Моего сына и...
— Это моя квартира, — перебила Полина, удивляясь своей смелости. — И я не давала разрешения на перестановки.
Вера Петровна замерла на мгновение, потом покачала головой.
— Какая же ты эгоистка! Всё «я» да «моё». А как же семья? Общее гнездо? Комфорт для всех? — Она вдруг всплеснула руками. — Ой, чуть не забыла! У меня же сегодня девочки приходят!
— Какие девочки? — растерялась Полина.
— Книжный клуб. Раз в неделю собираемся, обсуждаем новинки. Я их к двум часам пригласила.
Полина недоверчиво уставилась на свекровь.
— Вы пригласили посторонних людей в мою квартиру без разрешения?
— Опять ты со своим «моя квартира»! — фыркнула Вера Петровна. — Я же не чужих людей зову, а своих подруг. И вообще, я думала показать им, как современную кухню организовать. У Ларисы как раз ремонт, ей пригодятся идеи.
У Полины закружилась голова. Она прошла на кухню, налила воды и выпила залпом. За окном снова шел дождь. Сиреневый бульвар с молодыми клёнами казался размытым акварельным рисунком.
Ровно в два часа раздался звонок в дверь. Вера Петровна, нарядившаяся в бордовую блузку и черную юбку, поспешила открывать. Полина осталась в спальне, закрыв дверь и включив ноутбук. Она пыталась сконцентрироваться на работе, но из гостиной доносились голоса и смех. Около трёх она всё же вышла на кухню за чаем.
В гостиной сидели четыре женщины примерно возраста Веры Петровны. Они оживленно обсуждали какую-то книгу, но при появлении Полины разговор стих.
— А вот и наша девочка! — Вера Петровна сделала широкий жест. — Знакомьтесь, это Полина, жена моего Кирюши.
Женщины закивали с вежливыми улыбками. Одна, с крупными бусами на шее, спросила:
— А это вы так кухню обустроили? Очень... смело.
— Она у нас дизайнер, — с оттенком снисхождения сказала Вера Петровна. — Но мы постепенно переделываем. Правда, девочки, барную стойку лучше убрать? Я говорила Кириллу — зачем это нагромождение, только место занимает.
— Убрать? — Полина поперхнулась. — Барная стойка — центральный элемент кухни!
— Ну что ты, милая, — свекровь похлопала воздух ладонью, словно успокаивая капризного ребёнка. — Мы же об этом говорили. Здесь будет нормальный обеденный стол, а не эта... модная штуковина. Лариса, ты только погляди на эти навесные шкафчики — никакой практичности! Хорошо, что у меня рука набитая, я тут всё постепенно в порядок привожу.
Полина застыла с чашкой в руках. «Я тут привожу в порядок». Словно это её дом. Её кухня. Её жизнь.
— Пройдёмте, я вам спальню покажу, — Вера Петровна поднялась с дивана. — Там тоже есть над чем поработать. Обои, конечно, менять не будем, но шторы я уже присмотрела новые, более практичные.
— Нет, — вырвалось у Полины.
Все обернулись к ней.
— Что «нет», милая? — улыбнулась Вера Петровна.
— Вы не будете показывать мою спальню посторонним людям. И никаких штор менять не будем.
Повисла неловкая пауза. Женщины переглянулись.
— Ой, она у нас сегодня не в настроении, — засуетилась свекровь. — Переутомилась со своими проектами. Пойдёмте на кухню, я вам чай налью. И печенье есть, сама пекла.
— Это не ваш дом! — громче сказала Полина. В руках дрожала чашка, расписанная мелкими незабудками — единственная уцелевшая из её коллекции. — Вы здесь гость. Временный гость.
Вера Петровна замерла на полпути к кухне. Медленно обернулась.
— Что ты сказала?
— Вы здесь не хозяйка, — Полина почувствовала, как колотится сердце, но продолжала говорить. — Это моя квартира, моя кухня, моя спальня. И я не разрешаю вам ничего менять или показывать кому-либо.
Повисла тяжёлая тишина. Потом женщина с бусами торопливо поднялась:
— Верочка, кажется, нам пора. У меня ещё дела сегодня...
Остальные тоже заспешили, бормоча извинения. Через пять минут они уже ушли, оставив недопитый чай и недоеденное печенье.
Вера Петровна стояла у окна, скрестив руки на груди. Её лицо побледнело, губы сжались в тонкую линию.
— Ну что ж, — произнесла она наконец. — Теперь я вижу твоё истинное лицо. Значит, я для тебя «временный гость»? Так ты относишься к матери мужа?
Полина поставила чашку на стол, боясь, что та выскользнет из вспотевших ладоней.
— Я не против ваших визитов, — сказала она, стараясь говорить спокойно. — Но вы взяли слишком много власти. Вы передвигаете мои вещи, критикуете мой выбор, приглашаете людей без спроса и даже планируете менять интерьер, который я создавала.
— Я помогаю вам наладить быт! — голос свекрови дрожал от возмущения. — Создаю уют для своего сына! А ты... ты даже борщ нормально сварить не можешь!
Входная дверь хлопнула, и в прихожей появился Кирилл. Он замер, увидев напряжённые лица.
— Что случилось?
— О, сынок! — Вера Петровна всплеснула руками. — Хорошо, что ты пришел. Твоя жена только что устроила мне скандал при моих подругах! Выгнала всех и заявила, что я здесь никто, просто «временный гость»!
Кирилл перевёл взгляд на Полину:
— Поль, это правда?
— Не совсем, — Полина глубоко вдохнула. — Я не выгоняла никого. Но твоя мама позвала своих знакомых без предупреждения, водила их по квартире как экскурсовод и говорила, что будет всё переделывать по-своему. Кирилл, это неправильно.
Вера Петровна пошла в наступление:
— Неправильно? Неправильно заботиться о своём сыне? Неправильно помогать молодой семье, которая без моих советов пропадёт? Посмотри, как она готовит, как вещи разбрасывает! И ещё меня упрекает, что я тут порядок навожу!
Кирилл устало потёр лоб.
— Мам, Поль, давайте не будем...
— Нет, давайте будем, — Полина скрестила руки на груди, чувствуя, как внутри растёт решимость. — Кирилл, твоя мама живёт у нас фактически постоянно. Она перестраивает дом, критикует меня, решает, где что должно стоять. Это невыносимо.
— Ты слышал? — возмутилась Вера Петровна. — Я для неё «невыносима»! Да я...
— Стоп, — поднял руку Кирилл. — Давайте успокоимся. Мам, да, ты немного... увлекаешься. Поль, ты тоже слишком остро реагируешь. Это всего лишь вещи, какая разница, где что стоит?
Полина не верила своим ушам.
— Какая разница? — повторила она. — Это мой дом, Кирилл. Дом, который я создавала. И сейчас я в нём задыхаюсь, потому что каждый мой выбор критикуют, каждое решение оспаривают.
— Твой дом? — вмешалась Вера Петровна. — А как же «наш дом»? Семья — это не «моё-твоё», а общее!
— Вообще-то, юридически это действительно её дом, — неожиданно сказал Кирилл. — Квартира оформлена на Полину.
Вера Петровна на мгновение растерялась, но быстро нашлась:
— Бумажки! Какая разница, на кого записано? Вы семья, вы муж и жена. Значит, всё общее.
— Нет, не всё, — тихо сказала Полина. — Эту квартиру купили мои родители до нашей свадьбы и оформили на меня. По закону это моя личная собственность, не подлежащая разделу.
Вера Петровна побагровела:
— Так вот ты как заговорила! А если разводиться соберётесь? Кирюшу на улицу выставишь? — Она повернулась к сыну. — Видишь, она уже планы строит, как тебя обобрать!
— Мам, перестань, — поморщился Кирилл. — Никто никого не обирает. Поль, успокойся и ты.
— Я спокойна, — сказала Полина, чувствуя, как внутри всё холодеет от осознания. — Абсолютно спокойна. И я хочу, чтобы с завтрашнего дня в моём доме всё вернулось на свои места. Никаких перестановок, никаких непрошеных гостей и никаких указаний, как мне жить.
— Ты это слышал? — Вера Петровна схватила сына за рукав. — Она меня выгоняет!
— Я этого не говорила, — Полина покачала головой. — Но вы должны уважать мои границы. И мою собственность.
— Границы? Собственность? — Вера Петровна всплеснула руками. — Ты семью разрушаешь своим эгоизмом! Кирилл, неужели ты это терпеть будешь? Она твою мать выживает!
Кирилл переводил взгляд с матери на жену и обратно, явно не желая выбирать сторону.
— Давайте все успокоимся и поговорим завтра, — предложил он примиряюще. — Сейчас все на нервах.
— Нет, Кирилл, — Полина покачала головой. — Мы решим это сейчас. Я не могу больше так жить.
— Не можешь? — Вера Петровна скрестила руки на груди. — Тебе что, сложно уступить? Подвинуться? Позволить матери мужа создать уют для сына?
— Уют? — Полина почувствовала, как внутри всё закипает. — Вы превратили мой дом в чужое место. Вы разбили половину моей чайной коллекции, спрятали мой кухонный нож с гравировкой, переставляете мои вещи и критикуете каждый мой шаг! Это не уют — это захват территории!
Кирилл поморщился:
— Поль, ну это уже перебор. Мама просто хотела помочь.
— Помочь? — Полина резко развернулась к мужу. — Тебе нравится, что твоя мать поселилась у нас практически насовсем? Что она командует в моем доме? Что она обсуждает меня со своими подругами?
— Послушай... — начал Кирилл.
— Нет, это ты послушай, — перебила Полина. — Я дизайнер, Кирилл. Я создала этот дом таким, каким мы вместе его хотели видеть. А теперь каждый мой выбор подвергается критике, и ты молча это принимаешь.
— Не преувеличивай, — поморщился Кирилл. — Мама просто предлагает альтернативы. Чуть более удобные, практичные...
— Вот именно! — подхватила Вера Петровна. — Я о практичности думаю! А она о своих дизайнерских капризах!
Полина отступила на шаг, словно её ударили. Сделала глубокий вдох.
— Ясно, — сказала она тихо. — Теперь всё предельно ясно.
Она прошла в спальню, открыла ящик письменного стола и достала тонкую папку. Вернулась в гостиную, где Кирилл успокаивал мать, поглаживая её по плечу.
— Вот, — Полина положила на стол выписку из ЕГРН. — Документ, подтверждающий, что квартира принадлежит мне на праве собственности и была приобретена до брака. А вот наш брачный договор, где четко указано, что добрачное имущество остается личной собственностью каждого из супругов.
Вера Петровна презрительно фыркнула:
— Думаешь, бумажки что-то решают? Семья — это...
— Это взаимное уважение, — твёрдо сказала Полина. — Которого здесь нет. Я пыталась терпеть, приспосабливаться, искать компромиссы. Но сегодня я поняла — меня просто не слышат.
Она повернулась к Кириллу:
— Я дала тебе шанс поддержать меня. Встать на мою сторону. Но ты выбрал мать. Что ж, это твоё право.
— Поль, ты драматизируешь, — Кирилл неловко усмехнулся. — Никто никого не выбирает. Просто мама иногда перегибает палку, а ты слишком остро реагируешь.
— Перегибает? — Полина горько рассмеялась. — Она живёт в моей квартире, распоряжается моими вещами, приводит своих друзей без спроса и открыто называет мою работу «капризами». И при этом ты говоришь, что я слишком остро реагирую?
Вера Петровна вдруг сменила тактику. Её лицо смягчилось, голос стал медовым:
— Полиночка, милая, я же как лучше хотела. Может, действительно слишком увлеклась... — Она положила руку на плечо невестки. — Давай начнём сначала? Я буду советоваться с тобой, прежде чем что-то менять.
Полина осторожно сняла её руку со своего плеча.
— Поздно, — сказала она спокойно. — Я всё решила. — Она повернулась к мужу. — Кирилл, мне нужны ваши ключи. Обоих.
— Что? — он недоуменно моргнул.
— Ключи от квартиры. Я вызываю мастера, чтобы сменить замки.
Кирилл расхохотался:
— Ты шутишь, да? Это наш общий дом.
— Нет, Кирилл. Это мой дом, в который я тебя пустила. И теперь я понимаю, что совершила ошибку.
Вера Петровна побледнела:
— Ты не можешь! Это... это незаконно!
— Абсолютно законно, — Полина неожиданно для себя почувствовала странное спокойствие. — Собственник жилья имеет право решать, кто будет проживать в его квартире. К тому же, — она вновь показала на папку, — по брачному договору супруги сохраняют полные права на своё добрачное имущество.
— Ты с ума сошла, — Кирилл перестал улыбаться. — Поль, это просто ссора. Ты не можешь из-за такой ерунды...
— Ерунды? — Полина с горечью покачала головой. — То, что я задыхаюсь в собственном доме — для тебя ерунда? То, что твоя мать месяцами живёт здесь, перестраивая всё на свой лад — ерунда? То, что ты ни разу не встал на мою сторону — тоже ерунда?
Она протянула руку:
— Ключи, Кирилл.
— Нет.
— Хорошо, — Полина взяла телефон. — Тогда я звоню юристу и пишу заявление в полицию. Незаконное проникновение в жилище, отказ покинуть частную собственность по требованию владельца...
— Ты блефуешь, — неуверенно сказал Кирилл.
Полина молча набрала номер.
— Анна? Привет, это Полина. Помнишь, ты предлагала помощь по моему вопросу? Да, ситуация развивается. Нужна консультация прямо сейчас.
Через десять минут ключи лежали на столе. Вера Петровна, поджав губы, собирала свои вещи в комнате, которую уже практически считала своей. Кирилл метался между кухней и спальней, то умоляя жену одуматься, то помогая матери упаковывать косметику.
На следующий день мастер заменил замки. Полина сидела в пустой квартире, слушая тишину. Вчера, после ухода Кирилла и его матери, она просидела на диване до рассвета, ожидая волны сожаления, которая так и не пришла. Только облегчение — словно с души сняли тяжелый камень.
Она встала и обошла квартиру. В спальне переставила кровать обратно к окну. В гостиной вернула фикус на прежнее место. На кухне разложила оставшиеся чашки из своей коллекции и достала из дальнего шкафа кухонный нож с гравировкой — подарок подруги-шеф-повара. Тот самый, который Вера Петровна спрятала «чтобы не портился».
Когда раздался звонок в дверь, Полина не удивилась. Через глазок она увидела Кирилла — растрёпанного, с покрасневшими глазами.
— Поль, открой, пожалуйста, — его голос звучал надтреснуто. — Нам нужно поговорить.
Она открыла дверь, но цепочку не сняла.
— Я слушаю.
— Пусти меня, — он попытался улыбнуться. — Это же смешно — разговаривать через дверь.
— Нет, Кирилл. Говори отсюда.
Он вздохнул.
— Хорошо. Я... я всё обдумал. Ты права, мама действительно перешла границы. Я поговорил с ней, она обещает больше не вмешиваться. — Он сделал паузу. — Можно мне войти? Это мой дом тоже.
— Нет, Кирилл, — спокойно ответила Полина. — Это больше не твой дом. И никогда им не был, если быть честной.
— Поль, ну что за детский сад? — в его голосе появилось раздражение. — Я твой муж! Мы семья!
— Семья, где муж позволяет своей матери унижать жену? Где её мнение не имеет значения? Где её личное пространство постоянно нарушается? — Полина покачала головой. — Это не семья. Это подчинение.
Кирилл помолчал, потом сказал тише:
— Я люблю тебя. Мы можем всё исправить.
— Любишь? — Полина грустно улыбнулась. — Когда любят, защищают. Поддерживают. Уважают. Ничего этого не было.
— Я изменюсь! — в его голосе звучало отчаяние. — Дай мне шанс!
— Извини, но я тебе не верю. У тебя было семь месяцев, чтобы измениться. И когда пришло время выбирать, ты выбрал мать. Это нормально, Кирилл. Просто мне такой муж не нужен.
— А как же наш брак? — он ухватился за последнюю соломинку.
— Завтра я подаю на развод. Все документы уже готовы, — она говорила ровно, удивляясь собственному спокойствию. — По брачному договору ты не можешь претендовать на квартиру. Кстати, хорошо, что мы его заключили — твоя мама настояла, помнишь? Боялась, что я посягну на твой старенький BMW, который ты так бережёшь.
Кирилл побледнел:
— Но... куда я пойду?
— К маме, — просто ответила Полина. — В вашу коммуналку. Там как раз Валера съехал, комната освободилась. Твоя мать вчера рассказала, когда вещи собирала.
Через неделю пришли документы от юриста. Ещё через месяц суд утвердил развод. Полина стояла у панорамного окна в спальне, наблюдая, как на Сиреневом бульваре распускаются клёны. Когда зазвонил телефон, она не сразу ответила.
— Алло, — наконец сказала она.
— Полина, милая! — голос матери звучал встревоженно. — Как ты? Папа всё переживает, может, нам приехать?
— Всё хорошо, мам, — Полина улыбнулась. — Правда, хорошо. Впервые за долгое время.
— Ты уверена? Одной в такой квартире...
— Я не одна, — перебила Полина. — Со мной моя жизнь, мой выбор и моё пространство. И знаешь что? Я собираюсь переделать гостиную. Давно хотела попробовать новую цветовую гамму.
В трубке послышался облегчённый смех.
— Это моя девочка! Только... ты не пожалеешь?
Полина подошла к окну. По бульвару шла молодая пара, держась за руки. Мужчина что-то говорил, женщина смеялась, запрокинув голову. Они выглядели счастливыми. Может быть, они тоже недавно въехали в новую квартиру и строили планы на будущее.
— Нет, мам, — тихо сказала Полина. — Единственное, о чём я жалею — что так долго терпела. Но это уже позади. Теперь это снова мой дом. Только мой.
Она положила трубку и прошла на кухню. На столе лежали каталоги мебели и образцы тканей — она готовилась к очередному проекту. Полина налила себе чай в чашку с незабудками, села за стол и раскрыла папку с набросками.
За окном медленно опускались сумерки. Где-то на улице играла музыка, слышался детский смех. Тихая, спокойная весна вступала в свои права.
Из прихожей раздался звонок в дверь. Полина не спешила открывать. Через глазок она увидела Кирилла — с букетом цветов и виноватым выражением лица. Она постояла несколько секунд, затем отошла от двери, вернулась на кухню и продолжила работу над проектом.
Он позвонил ещё раз. Потом ещё. Наконец звонки прекратились, и Полина услышала удаляющиеся шаги.
Она улыбнулась и сделала глоток чая. Теперь она знала цену своему пространству. И больше никому не позволит его нарушить.