— Рита, поставь чайник! Мужики устали, партию доигрываем!
Маргарита замерла в дверях, ключи ещё в руке. На кухонном столе, где утром лежали её документы, теперь красовались костяшки домино, рассыпанная шелуха семечек и переполненная пепельница. Виктор сидел в домашних трениках, почёсывая живот, рядом примостились Толя и Серёга в грязных куртках.
— Чего встала? — Виктор даже не поднял глаз от костяшек. — Чайник поставь, говорю. Мы тут дело серьёзное обсуждаем.
— Дело серьёзное, — хмыкнул Серёга, сплёвывая шелуху в сторону мойки. — На кону уже тысяча лежит.
Маргарита молча повесила куртку на спинку стула. Восемь часов в клинике, улыбки пациентам, решение конфликтов с врачами, отчёты до позднего вечера. А дома — это.
— Витёк, а твоя хозяйка не против гостей? — спросил Толя, кивая в сторону Маргариты.
— Да она нормальная, — буркнул Виктор, выставляя костяшку. — Рита, ну что ты стоишь? Видишь — люди в гостях.
— В гостях, — повторила Маргарита тихо.
— Ну да. Чего непонятного? Поставь чайник, принеси чего-нибудь к чаю. Печенье там, бутерброды нарежь.
Толя кивнул:
— И пепельницу чистую дай. Эта уже полная.
Маргарита посмотрела на свой кухонный стол. Утром она оставила его чистым, протёртым, с аккуратно сложенными счетами за коммунальные услуги. Теперь столешница была усеяна пеплом, огрызками семечек и мокрыми кругами от пивных банок.
— Слушай, а у тебя пиво есть? — спросил Серёга, обращаясь непонятно к кому — к ней или к Виктору. — Чай — это не мужской напиток.
— В холодильнике посмотри, — отмахнулся Виктор. — Рита ещё вчера покупала.
Она не покупала пиво вчера. Покупала кефир, творог и йогурт на завтрак. Но Серёга уже поднялся и направился к холодильнику, как к собственному.
— Ага, есть! — обрадовался он, доставая банки. — Всем по одной?
— Давай, — кивнул Толя. — А то домино без пива — не домино.
Маргарита стояла посреди собственной кухни и чувствовала себя лишней. Эти трое расположились в её доме, как в своём. Витёк даже не представил её своим друзьям толком — просто "жена", "Рита", "поставь чайник".
За окном пролетела скорая помощь, завывая сиреной. В голове мелькнула мысль — а что, если она сейчас развернётся и уйдёт? Просто выйдет из квартиры и не вернётся до утра?
— Рит, ты чего зависла? — Виктор наконец поднял на неё глаза. — Чайник поставь уже. Или тебе жалко?
— Мне не жалко, — сказала она спокойно.
— Ну и отлично. Тогда давай, шевелись.
Маргарита подошла к столу и молча взяла пепельницу, полную окурков. Высыпала её в мусорное ведро, сполоснула под краном. Поставила обратно на стол.
— Во, хозяйка, — одобрил Толя. — Молодец.
— Бутерброды будешь делать? — спросил Виктор, не отрываясь от игры.
— Не буду, — ответила Маргарита.
— Как — не будешь?
— Не буду, — повторила она и достала из шкафа большой мусорный пакет.
— А это ты зачем взяла? — насторожился Серёга.
Маргарита не ответила. Подошла к столу и начала аккуратно складывать в пакет костяшки домино. Одну за другой, методично, как считала таблетки в клинике.
— Эй! — Виктор схватил её за руку. — Ты что делаешь? Мы же играем!
— Убираю мусор, — спокойно сказала Маргарита, не останавливаясь. — Начиная с игрушек.
— Каких игрушек? Это домино!
— Для меня — игрушки. Игра закончена.
Толя и Серёга переглянулись. Виктор вскочил со стула:
— Рита, ты совсем с ума сошла? У нас гости!
— Вижу, — кивнула Маргарита, продолжая складывать костяшки. — И вижу, что гости засиделись.
— Витёк, — неуверенно произнёс Толя, — может, мы и правда...
— Сидеть! — рявкнул Виктор. — Это моя квартира! Рита, немедленно верни домино!
Маргарита подняла на него глаза. Впервые за много лет она смотрела на мужа без страха, без желания угодить, без привычной готовности уступить. Просто смотрела, как на постороннего человека, который вдруг зашёл в её дом и начал командовать.
— Твоя квартира? — переспросила она тихо.
— Моя, — сказал Виктор, но в голосе появилась неуверенность.
— Документы где? — Маргарита завязала пакет с костяшками и поставила его на пол.
— Какие документы?
— На квартиру. Покажи документы, где написано, что это твоя квартира.
Толя откашлялся:
— Витёк, может, мы и правда пойдём...
— Сидите! — рявкнул Виктор. — Рита, хватит устраивать спектакль.
Из-за стены послышался протяжный стук в батарею — дядя Семёныч требовал тишины.
— Слышите? — Маргарита кивнула в сторону звука. — Соседи недовольны. Расходимся по-хорошему.
Толя и Серёга переглянулись, встали. Натянули куртки молча.
— Спасибо за гостеприимство, — буркнул Толя.
— Обращайтесь, — кивнула Маргарита.
Они вышли, не попрощавшись с Виктором. Дверь закрылась.
— Ну и что дальше? — спросил Виктор.
— Дальше я выйду подышать. А ты подумаешь.
Маргарита взяла куртку и вышла во двор.
Детская площадка была пустой. Фонарь освещал качели, песочницу с жёлтыми листьями, старенькую горку. Маргарита села на скамейку, достала телефон.
Вот и всё. Она сделала то, о чём думала месяцами. Выгнала чужих людей из своего дома. Поставила мужа на место. А теперь сидит одна в холодном дворе и не знает, что делать дальше.
Слёзы потекли сами — от усталости, от облегчения, от страха. Всё эти годы она боялась остаться одна. А теперь поняла — одиночество лучше унижения.
Набрала номер подруги.
— Лен? Это Рита.
— Привет, а что так поздно? — голос Лены был сонный, но встревоженный.
— Лен, я друзей Витькиных выгнала. Из дома.
— Наконец-то! — Лена сразу проснулась. — Рассказывай.
— Пришла домой, а они в домино играют. На моём столе, в моей кухне. Требуют, чтобы я их обслуживала.
— И что ты?
— Собрала костяшки в пакет. Сказала — игра закончена.
— Молодец! А Витька что?
— Орал, что это его квартира. Я показала документы — всё на меня оформлено.
— Конечно на тебя, — фыркнула Лена. — От тёти тебе досталась. Ты её полгода до смерти нянчила.
— Лен, а я правильно сделала?
— Рит, ты спрашиваешь серьёзно? Он у тебя три года не работает нормально. За коммуналку не платит, по дому не помогает. А ещё и друзей приводит, чтобы ты их обслуживала?
— Работает иногда. Когда заказы есть.
— Раз в месяц монтаж — это не работа. Это хобби. Рит, ты мне полгода жаловалась, что дома чувствуешь себя прислугой.
— Жаловалась.
— Так вот, хватит быть прислугой. Ты нормальную зарплату получаешь, квартира твоя, жизнь твоя. Зачем тебе мужик, который только жрёт и спит?
Маргарита вытерла слёзы рукавом куртки:
— Страшно одной.
— А с ним не страшно? Когда он на тебя орёт при посторонних?
— Страшно тоже.
— Вот и разница. Одна ты боишься одиночества. А с ним боишься собственного мужа. Что хуже?
Лена всегда была прямолинейной. Пять лет назад развелась с алкоголиком, растит двоих детей одна и не жалуется.
— Лен, а можно к тебе переночевать? Не хочу сегодня домой возвращаться.
— Конечно, приезжай. Чай поставлю, поговорим нормально.
— Спасибо. Сейчас буду.
Маргарита встала со скамейки, посмотрела на окна своей квартиры. Там горел свет — Виктор не спал. Наверное, ждал, когда она вернётся и извинится.
Но извиняться она не собиралась.
Вызвала такси и поехала к подруге. Завтра решит, что делать дальше. А сегодня впервые за долгое время будет спать спокойно.
Утром Маргарита проснулась на диване у Лены. За окном светило солнце, на кухне пахло кофе и оладьями. Дети Лены уже ушли в школу, в квартире была тишина.
— Как спалось? — спросила Лена, протягивая кружку.
— Хорошо. Впервые за долгое время.
— Витька звонил?
— Не знаю, телефон выключила.
Маргарита включила телефон. Семь пропущенных вызовов от Виктора и четыре сообщения. Первое: "Где ты?" Второе: "Вернись, поговорим". Третье: "Рита, я же не виноват". Четвёртое: "Ты серьёзно из-за друзей меня бросаешь?"
— Читай вслух, — попросила Лена.
Маргарита прочитала. Лена покачала головой:
— Он до сих пор не понял, в чём дело.
— Не понял.
— Рит, а ты готова домой возвращаться?
Маргарита отпила кофе, посмотрела в окно. Там, во дворе, дети играли в футбол, женщины развешивали бельё, жизнь шла своим чередом.
— Готова. Но не к нему. К себе домой.
В половине второго Маргарита поднялась к себе. Виктор открыл дверь раньше, чем она достала ключи.
— Где ты была? — лицо его было помятое, глаза красные.
— У Лены.
— Зачем?
— Подумать.
Маргарита прошла в квартиру. На кухне всё было так же — грязные тарелки, пепел, пустые банки. Он даже не убрал за собой.
— Рит, ну что за детский сад? — Виктор пошёл за ней. — Из-за друзей устраивать скандал?
— Не из-за друзей.
— А из-за чего?
Маргарита села на диван, посмотрела на него внимательно.
— Витя, сколько ты в этом месяце заработал?
— При чём тут это?
— Ответь. Сколько?
— Заказов не было. Осень, все ремонты закончились.
— А в прошлом месяце?
— Пятнадцать тысяч.
— А коммунальные у нас сколько?
— Не знаю. Ты платишь.
— Семь с половиной тысяч. Продукты — двенадцать. Интернет, телефон — две тысячи. Итого двадцать одна с половиной. Ты заработал пятнадцать.
Виктор сел напротив, потер лицо руками.
— Ну и что? Временные трудности.
— Три года — не временные трудности. Это образ жизни.
— Я стараюсь! Ищу работу!
— Ты приводишь друзей и играешь в домино. В рабочее время, в рабочий день.
— Один раз привёл!
— Витя, — Маргарита наклонилась вперёд, — ты помнишь, когда мы познакомились?
— Помню. На остановке.
— Ты тогда работал прорабом. Рассказывал, как строишь торговый центр. У тебя горели глаза.
— Ну и что?
— А теперь ты три года не можешь найти постоянную работу. Спишь до обеда, смотришь телевизор, играешь в домино.
— Кризис в стране! Заказов нет!
— У тебя есть руки, есть опыт. Можешь устроиться слесарем в ЖЭК, грузчиком в магазин, охранником. Но ты не хочешь.
— За копейки работать?
— За зарплату. За свои деньги. За право приводить друзей в свой дом.
Виктор встал, прошёлся по комнате.
— Рит, ну мы же любим друг друга.
— Я любила мужчину, который строил будущее. А ты превратился в нахлебника.
— Нахлебника? — голос его сорвался.
— Ты живёшь в моей квартире, ешь мою еду, пользуешься моим интернетом. И при этом считаешь себя хозяином.
— Я твой муж!
— Муж — это партнёр. А ты иждивенец.
Маргарита встала, подошла к окну. На балконе напротив женщина развешивала бельё, где-то лаяла собака. Обычная жизнь, где каждый за себя отвечает.
— Витя, я не хочу больше содержать взрослого мужчину.
— То есть ты меня выгоняешь?
— Я предлагаю тебе стать взрослым. Найти работу, снять комнату, научиться жить самостоятельно.
— А мы?
— Если ты изменишься — посмотрим. Если нет — значит, не судьба.
Виктор сел обратно на диван, уткнулся в руки.
— Рит, я без тебя пропаду.
— Ты пропадёшь, если не научишься жить сам. А со мной ты уже пропал.
— Что ты имеешь в виду?
— Посмотри на себя. Тридцать пять лет, а живёшь как подросток у мамы.
Виктор поднял голову:
— Дай мне время.
— Даю. Месяц. Найдёшь работу — поговорим. Но жить ты здесь не будешь, пока не изменишься.
— А где я жить буду?
— У Толи, у Серёги. У мамы. Где хочешь.
— А если не найду работу?
— Найдёшь, если захочешь.
Маргарита прошла в спальню, достала из шкафа спортивную сумку. Начала складывать туда его вещи — рубашки, джинсы, кроссовки.
— Ты серьёзно? — Виктор стоял в дверях.
— Серьёзно.
— Рит, ну подожди...
— Я три года ждала. Хватит.
Она вынесла сумку в прихожую, поставила у двери.
— Витя, я не злюсь на тебя. Просто устала быть мамой взрослому мужчине.
— Остановись! — Виктор схватил её за руку. — Ну что ты рубишь с плеча? Я изменюсь, вот увидишь!
— Тогда позвонишь, мы встретимся и поговорим. Как взрослые люди.
Виктор взял сумку, постоял у двери.
— Ключи оставь, — тихо сказала Маргарита.
Он снял с брелока ключи от квартиры, положил на полку в прихожей.
— До свидания, Рит.
— Удачи, Витя.
Дверь закрылась. Маргарита осталась одна.
Первым делом она открыла все окна — выветрить запах табака. Потом убрала со стола остатки вчерашней игры, помыла посуду, протерла столешницу.
Села на диван, посмотрела вокруг. Тишина. Чистота. Её дом.
Страшно? Да, немножко. Но не так страшно, как жить с человеком, который тебя не уважает.
Маргарита достала телефон, написала Лене: "Всё. Он ушёл."
Ответ пришёл мгновенно: "Гордимся тобой! Вечером отмечаем."
За окном светило солнце. Во дворе играли дети. А дома была тишина, которую никто не нарушит без её разрешения.
Маргарита села за стол, открыла ноутбук. Нужно было разобрать рабочую почту, подготовить документы на завтра. Вернуться к своей обычной жизни, где её уважают и ценят. Где она не прислуга, а профессионал.
Возможно, Виктор действительно изменится. Найдёт работу, научится быть партнёром, а не иждивенцем. Тогда они поговорят.
А возможно, нет. Тогда она будет жить одна, но с достоинством. Без страха, без унижений, без необходимости оправдываться в собственном доме.
И это тоже хорошая жизнь. Свободная жизнь.