Звонок, который всё изменил
Валентина стояла на кухне и чистила картошку на ужин. За окном уже темнело, хотя было всего пять вечера. Ноябрь в Питере — сырой, промозглый.
Телефон зазвонил, когда она ополаскивала руки.
— Алло?
— Валя, это Серёжа.
Брат. Они не разговаривали месяца три.
— Привет, — осторожно сказала Валентина. — Что-то случилось?
— Нам надо поговорить. Серьёзно. Приедешь к маме завтра?
— А что...
— Завтра. В два часа. Будь обязательно.
Он повесил трубку. Валентина стояла с телефоном в руке, чувствуя, как сжимается желудок. Когда Серёжа говорил таким тоном, жди неприятностей.
— Что случилось? — в кухню вошёл Леонид, вытирая руки тряпкой. Он весь день возился с краном в ванной.
— Брат звонил. Велел завтра к матери приехать.
Лёня нахмурился. Он прожил с Валентиной два года и успел понять — встречи с её семьёй никогда не заканчивались хорошо.
— Хочешь, поеду с тобой?
— Нет, сам знаешь, они тебя терпеть не могут.
Лёня ничего не ответил. Просто обнял её за плечи.
Шантаж в семье
Мать встретила Валентину у двери с кислым лицом. Восемьдесят два года, но спина прямая, взгляд острый.
— Проходи. Серёжа уже здесь.
Брат сидел за столом с чашкой чая. Пятьдесят восемь лет, директор небольшой строительной фирмы. Всегда был маминым любимчиком.
— Садись, — кивнул он.
Валентина села, положила сумку на колени. Чувствовала себя школьницей, вызванной к директору.
— Валя, — начала мать, — мы с Серёжей много думали. О твоей ситуации.
— О какой ситуации?
— Об этом твоём... Лёне.
Валентина сжала ручку сумки.
— Что не так с Лёней?
— Всё не так! — резко сказал Серёжа. — Тебе пятьдесят два года, ты овдовела всего четыре года назад, а уже привела в дом какого-то мужика.
— Лёня не «какой-то мужик». Мы вместе два года.
— Он безработный, — вставила мать. — Живёт на твои деньги.
— Лёня на пенсии. Он заслуженный инженер, всю жизнь работал на оборонном заводе. А сейчас помогает мне по дому, ремонтирует всё...
— Ремонтирует, — фыркнул Серёжа. — Тунеядец, одним словом.
Манипуляции матери начинаются с обесценивания. Сначала твоего выбора, потом твоих чувств, а затем и тебя самой.
Валентина встала.
— Я не буду это слушать. Если вы меня позвали, чтобы оскорблять Лёню...
— Сядь! — прикрикнула мать. — Мы ещё не закончили.
Валентина медленно опустилась обратно на стул.
— Слушай внимательно, — Серёжа достал из кармана листок. — Квартира, в которой ты живёшь, была приватизирована на тебя и Петра. После его... ухода из жизни ты стала единственной владелицей.
— И что?
— Эта квартира должна достаться нам. Мне и маме.
Валентина не поверила своим ушам.
— Что?
— Ты правильно услышала, — мать придвинула свою чашку. — Когда ты выйдешь замуж за этого проходимца, он получит права на твою квартиру. А мы останемся ни с чем.
— Я не собираюсь выходить замуж!
— Сейчас не собираешься. А завтра он тебе голову задурит, — Серёжа положил листок на стол. — Поэтому вот что. Либо ты переоформляешь половину квартиры на маму, либо разбираешься со своим Лёней. Сама.
Валентина смотрела на брата, на мать. На их лица, уверенные в своей правоте.
— Это шантаж.
— Это забота о семье, — поправила мать. — О настоящей семье.
— Я вам ничего не отдам, — Валентина схватила сумку и направилась к двери.
— Тогда больше не приходи! — крикнула мать. — И помощи нашей не жди!
Выбор между любовью и родными
Дома Валентина молча прошла в комнату и легла на кровать. Лёня зашёл через несколько минут.
— Что случилось?
Она рассказала. Всё, слово в слово.
Лёня сел рядом, взял её за руку.
— Валя, если это из-за меня...
— Не смей, — перебила она. — Не смей брать вину на себя.
— Но я действительно безработный. Живу в твоей квартире...
— Ты на заслуженной пенсии после сорока лет работы. Ты чинишь всё, что ломается. Ты готовишь, убираешь, заботишься обо мне. — Валентина села, посмотрела ему в глаза. — Ты делаешь меня счастливой. Первый раз за много лет.
Лёня молчал.
— Я не отдам им квартиру, — твёрдо сказала Валентина. — Ни половину, ни сантиметра.
Но ночью она не спала. Лежала и думала.
Мать. Восемьдесят два года. Сколько ей осталось? Серёжа — единственный брат. Они же семья.
А Лёня? Два года они вместе. Хорошие, спокойные годы. Без скандалов, без пьянства, без измен. Он починил старую мебель, покрасил стены, посадил цветы на балконе.
Но мать — это мать. И брат — это брат.
Давление родственников
Серёжа начал звонить через день.
— Валя, ты подумала?
— Нет.
— Маме плохо. Из-за тебя.
— Брось манипулировать.
— Я не манипулирую! Ей восемьдесят два, у неё сердце. Ты хочешь, чтобы она... ушла из жизни из-за твоего упрямства?
Валентина вешала трубку. Но слова въедались в мозг.
Подруга Нина, с которой они дружили тридцать лет, тоже позвонила.
— Валь, я слышала, у вас с мамой конфликт.
— От кого ты слышала?
— Серёжа рассказал. Говорит, ты отказываешься помочь матери.
— Нина, ты же знаешь, какая моя мать...
— Знаю. Но она старая. И права на квартиру у неё действительно нет. Может, стоит пойти навстречу? Просто чтобы она была спокойна.
— А как же моё спокойствие?
Нина вздохнула.
— Валя, не упрямься. Семья — это святое.
Валентина положила трубку и заплакала. Впервые за два года.
Лёня нашёл её на кухне, вытирающую слёзы полотенцем.
— Валечка...
— Все против меня, — прошептала она. — Все считают, что я не права.
— А ты сама как считаешь?
Валентина подняла на него глаза.
— Я считаю, что имею право на счастье. После стольких лет. Разве это плохо?
— Нет, — Лёня обнял её. — Это нормально.
Право на счастье
Утром Валентина пошла к юристу. Молодая женщина выслушала её и кивнула.
— Квартира оформлена на вас. Никаких оснований переписывать её на мать или брата нет. Это ваша собственность.
— А если я выйду замуж?
— При вступлении в брак квартира остаётся вашей личной собственностью, если вы не составите брачный договор с другими условиями. Супруг получит право проживания, но не владения.
— То есть моя семья просто пугает меня?
— Именно так.
Валентина вышла из консультации с лёгким сердцем. Впервые за две недели она могла нормально дышать.
Вечером она собрала вещи и поехала к матери. Без звонка, без предупреждения.
Мать открыла дверь, удивлённо подняла брови.
— Валя?
— Мне надо кое-что сказать.
Они прошли в комнату. Серёжи не было.
— Мама, я не отдам тебе квартиру. Ни половину, ни часть. Это моя собственность, которую я заработала годами работы.
Мать сжала губы.
— Значит, выбираешь чужого мужика вместо родной матери.
— Я выбираю себя, — спокойно сказала Валентина. — Впервые в жизни. Я всегда делала то, что ты хотела. Вышла замуж за Петра, потому что ты сказала — хороший человек. Работала в две смены, чтобы помогать тебе и Серёже. Сидела с его детьми, когда ему было некогда.
— Я твоя мать!
— Да. И я тебя люблю. Но я больше не буду жертвовать своим счастьем ради твоего спокойствия.
Право на счастье не нужно выпрашивать у родных. Оно у тебя есть с рождения. И только ты решаешь, как им распорядиться.
Мать молчала. Потом вдруг спросила:
— Он правда хороший? Этот твой Лёня?
Валентина улыбнулась.
— Очень. Он добрый, заботливый. Чинит всё в доме. Готовит мне завтрак. Не пьёт, не кричит. Просто... любит меня.
— Пётр тоже любил.
— Пётр был хорошим человеком. Но с Лёней мне спокойно. Я не боюсь быть собой.
Мать кивнула. Помолчала.
— Ладно. Квартира твоя. Но если что — я предупреждала.
Это было максимум, на что способна мать. Валентина это понимала.
Когда жизнь становится твоей
Прошло полгода.
Валентина и Лёня сидели на балконе, пили чай. Цветы, которые он посадил весной, буйно цвели — петунии, герань, бархатцы.
— Серёжа сегодня звонил, — сказала Валентина.
— И что?
— Приглашает на день рождения племянника. Сказал, чтобы я пришла с тобой.
Лёня поднял брови.
— Серьёзно?
— Угу. Сказал, мама тоже не против.
Они помолчали, глядя на вечерний город.
— Пойдёшь? — спросил Лёня.
— Пойду. Но если начнут что-то говорить про квартиру — уйдём сразу.
— Договорились.
На день рождения пришли вместе. Мать встретила их у двери. Посмотрела на Лёню оценивающе.
— Проходите. Стол на кухне.
За столом Серёжа налил всем по рюмке.
— За именинника!
Пили, ели, разговаривали. Мать несколько раз обращалась к Лёне, спрашивала про работу на заводе, про пенсию.
— Значит, инженер-конструктор был?
— Да, сорок лет.
— Хорошая профессия, — неожиданно сказала она.
Вечером, когда уходили, мать задержала Валентину в коридоре.
— Он правда хороший, — тихо сказала она. — Вижу, как на тебя смотрит.
Валентина обняла мать. Впервые за полгода.
— Спасибо, мам.
Дома они сидели на кухне, пили чай. Лёня взял Валентину за руку.
— Знаешь, о чём я подумал?
— О чём?
— Давай поженимся. Официально.
Валентина замерла.
— Ты серьёзно?
— Абсолютно. Не из-за квартиры, — он улыбнулся. — Просто хочу, чтобы ты была моей женой. По-настоящему.
Валентина почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. Но на этот раз счастливые.
— Да, — сказала она. — Да, хочу.
Они поженились тихо, в ЗАГСе. Только дочь Валентины Марина с мужем и внуками. Мать с Серёжей не приехали — сказали, что заняты.
Но вечером мать позвонила.
— Валя, поздравляю. Будьте счастливы.
Всего три слова. Но Валентине этого было достаточно.
Она стояла у окна, смотрела на вечерний город. Пятьдесят два года. Половина жизни позади. Но впереди ещё столько всего.
Лёня обнял её со спины.
— О чём думаешь?
— О том, что счастье не нужно выпрашивать. Его просто нужно взять. Когда оно рядом.
— И ты взяла?
— Взяла, — Валентина повернулась к нему. — И не отдам. Никому.
Они стояли у окна, обнявшись. А за окном зажигались огни, и город жил своей обычной жизнью.
И у Валентины тоже была своя жизнь. Наконец-то своя.
Сталкивались ли вы с давлением родственников, когда пытались построить личное счастье? Как находили силы отстоять свой выбор?
Если вам понравилось — ставьте лайк и поделитесь в соцсетях с помощью стрелки. С уважением, @Алекс Котов.