Света заметила это в субботу.
Борис сидел за столом. Пил кофе. И смотрел не в телефон, как обычно. Смотрел в сторону коридора. Туда, где слышался звук фена из Алининой комнаты.
— Что смотришь? — спросила Света.
— Ничего — быстро ответил муж. — Просто думаю.
Думает. Света тоже думала. О том, что звук фена означает — дочка скоро выйдет. В халатике. С мокрыми волосами. Восемнадцать лет... Когда это случилось?
Света налила себе кофе. Села рядом с мужем. И тоже стала смотреть в сторону коридора. Ждать.
Алина вышла. Как всегда — в коротком халатике. Ноги длинные. Волосы влажные, темные. Поцеловала маму в щеку.
— Доброе утро — сказала она.
Борис кивнул. И улыбнулся. Такой улыбкой... которую Света не видела уже лет пять. Может, больше.
— Доброе — хрипло ответил муж.
Алина ушла к себе переодеваться. А Борис допил кофе. Быстро. И ушел в гостиную.
Света осталась одна. С пустыми чашками. И с пониманием того, что что-то изменилось. Навсегда.
Во вторник Борис купил торт. Просто так. Сказал — увидел в магазине, захотелось сладкого.
За десять лет брака он покупал торты только на дни рождения. И то — по напоминанию. А тут — увидел, захотелось.
— Алиночка — позвал он дочку. — Иди пробуй!
Алиночка. Раньше звал просто — Алина. Или — дочка.
Алина пришла на кухню. В джинсах и футболке. Обычная восемнадцатилетняя девочка. Студентка первого курса. Любит аниме и корейскую косметику.
Но Борис смотрел на неё... как смотрят мужчины на женщин.
Света резала торт. Руки дрожали от волнения. Чуть-чуть. Незаметно.
— Мам, всё нормально? — спросила дочь.
— Да, конечно. Устала просто.
Борис взял кусок торта. Медленно. И прокомментировал:
— Хороший торт. Нежный такой...
Смотрел при этом на Алину.
В среду Света проснулась рано. В пять утра. И не смогла заснуть. Лежала. Слушала дыхание мужа. Ровное. Спокойное.
А в голове крутилось: что делать? Что вообще происходит? Может, ей показалось? Может, она накручивает?
В семь встал Борис. Пошел в душ. А Света встала следом. Тихо прошла к двери Алининой комнаты.
Дочка ещё спала. Лицо спокойное на подушке. Ресницы длинные. И Света вдруг поняла — не показалось.
Алина красивая. Очень красивая. Молодая. Свежая.
А она, Света... сорок два года. Морщинки у глаз. Грудь не такая упругая. Талия не такая тонкая.
Когда это произошло?
Когда она стала...?
В четверг за ужином Борис спросил:
— А что Алина делает в выходные?
— Не знаю — ответила Света. — У неё свои планы с подружками.
— Может, с нами съездит на дачу?
— Зачем? Ей же скучно будет.
— Не будет. Мы же интересные. Что-нибудь придумаем — засмеялся муж.
Интересные. Света посмотрела на него. На его лицо. Оно было... оживленное. Впервые за долгое время.
— Алиночка! — позвал Борис. — Поедешь с нами на дачу?
Из комнаты донеслось:
— Не знаю пока!
— Подумай — крикнул в ответ. — Будет весело!
Весело. На даче. Где обычно они молча копают грядки, занимаются огородом, а вечером смотрят телевизор.
Света убрала тарелки. Мыла посуду. И думала: а что, если дочка поедет? Что будет?
Борис будет искать поводы помочь ей. Поднести что-то тяжелое. Показать, как правильно держать лопату.
Будет смотреть. И улыбаться.
А Света будет наблюдать за этим. И чувствовать себя... лишней. В собственной семье.
В пятницу Алина сказала:
— Знаете что? Поеду с вами. Одна подружка заболела, планы сорвались.
Борис просиял:
— Отлично! Поедем рано утром. Воздух там сейчас... особенный.
Особенный воздух. Света усмехнулась про себя. Десять лет он жаловался на комаров и сырость. А теперь — особенный воздух.
Вечером Света смотрела, как муж собирает вещи. Тщательно. Выбирает рубашки. Принюхивается к одеколону.
— Борис — сказала она тихо. — Мы же на дачу едем. В земле копаться.
— Ну и что? — удивился он. — Нельзя выглядеть прилично?
Прилично. Для моей дочки.
Света легла спать. Закрыла глаза. И впервые за много лет заплакала. Тихо. Чтобы никто не услышал.
Утром они поехали на дачу.
Алина села на переднее сиденье. Рядом с Борисом.
Света — назад.
По дороге Борис рассказывал дочке истории. Смешные. Интересные. Света этих историй не слышала. За десять лет.
— А ты в молодости был хулиганом? — смеялась Алина.
— Ещё каким! — отвечал Борис. — Я даже не рассказывал некоторые вещи.
Не рассказывал. Жене не рассказывал. А дочке — рассказывает.
На даче Борис суетился вокруг Алины. Показывал грядки. Объяснял, какие помидоры лучше.
Света работала молча.
Полола сорняки. Поливала огурцы. Готовила обед.
Как всегда.
Только теперь она понимала — никто этого не замечает.
Муж смотрит на дочь. Дочь больше — в телефон.
А на Свету... никто не обращает внимания. Она стала невидимой. В собственной семье.
Вечером сидели на веранде.
Борис принес гитару. Пыльную. Давно не настроенную:
— Споем что-нибудь? — предложил он.
Алина захлопала в ладоши:
— Да! Классно!
Борис настроил струны. Заиграл старую песню. Про любовь. Пел и смотрел на дочь.
А Света сидела рядом. И чувствовала себя... чужой.
Как будто смотрит на чужую семью. На чужого мужа. И на чужую дочь.
— Мам, а ты почему не поешь? — спросила Алина.
— Голос простужен — соврала Света.
Голос не был простужен. Просто... не было сил петь.
Не было сил притворяться, что всё хорошо. Что семья — это то место, где тебя любят. А не то место, где ты становишься невидимой.
Ночью Света не спала.
Слушала, как дышит муж. Рядом. На своей половине кровати. И думала: что дальше? Что будет через месяц? Через год?
Борис будет всё больше внимания уделять моей дочери. Все меньше — жене.
Алина вырастет. Найдёт парня. Выйдет замуж. Уедет.
А они останутся. Муж и жена. Без дочери. И что тогда?
О чем они будут разговаривать? О чем будут молчать?
Света закрыла глаза. И поняла — ответ простой.
Они будут молчать. Потому что говорить уже не о чем.
Семья кончилась. Не вчера. Не сегодня. Давно. Просто она не замечала. А теперь — заметила. И что с этим делать?
Утром Света встала первая.
Приготовила завтрак. Как всегда.
Борис проснулся. Потянулся. Улыбнулся.
— Алиночка ещё спит? — спросил он.
— Спит.
— Не будем будить. Пусть отдыхает. Принцесса.
А Света встаёт в семь. Готовит завтрак. Убирает дом. Стирает. Гладит.
И никто не говорит ей — пусть отдыхает.
За завтраком Борис был задумчивым:
— Света — сказал он вдруг. — А может, нам стоит... поговорить?
Поговорить. О чем? О том, что он влюбился в мою дочь?
О том, что жена стала ему неинтересна? О том, что семья — это иллюзия?
— О чем поговорить? — спросила Света.
Борис помолчал. Потом сказал:
— Не знаю. Просто... чувствую, что мы отдаляемся.
Отдаляемся. Красивое слово.
Означает — ты мне безразлична.
— Может быть — согласилась Света.
— И что нам делать?
Хороший вопрос. Что делать женщине, когда муж влюбляется в её дочь? Когда семья превращается в театр? Когда дом перестает быть домом?
— Не знаю, Борис. Правда не знаю.
Он кивнул. И допил кофе.
А Света смотрела в окно. На дорогу. И думала — а что, если просто уйти? Собрать вещи. Снять квартиру. Начать новую жизнь. Без мужа, который не видит её. Без дочери, которая не подозревает, что разрушает семью. Просто... уйти.
И посмотреть — заметят ли?
Через неделю после дачи Света приняла решение.
Не громкое. Не драматичное. Просто... решение.
Она сидела на кухне. Пила чай. Одна. Борис был на работе. Алина — в универе.
И в этой тишине Света поняла — она устала. Не физически. А как личность. Завтрак-обед-ужин-стирка-уборка. Всё…
Жена по документам. Мать по факту. И никто по сути.
Света открыла ноутбук. Нашла сайт по аренде жилья.
Однокомнатные квартиры. Недорого. В спальном районе. Можно жить. Без роли жены, которую не замечают. Без роли матери, которая мешает.
В понедельник Света подала заявление на отпуск.
— На сколько? — спросил начальник.
— На две недели. Хотя бы. Может придётся задержаться.
— Проблемы в семье?
Проблемы. Если отсутствие семьи — это проблема.
— Что-то вроде того.
Дома она ничего не сказала. Зачем? Кто будет слушать?
Борис листал телефон за ужином. Алина рассказывала что-то про универ. Про новых друзей. Про планы. Планы. У молодых всегда есть планы.
А у Светы планов не было.
Только функции. Жена. Мать. Домохозяйка.
— Мам, ты что-то грустная, — заметила дочь.
— Устала немного.
— Так отдохни! — весело сказала Алина. — Сходи в салон красоты. Или с подружками встреться.
Подружки. У Светы не было подружек. Были знакомые по работе. Соседки. Случайные собеседницы. Но подружек — тех, кому можно рассказать правду — не осталось.
А правда была не весёлая. Муж влюбился в её дочь. Дочь этого не понимает. А она, Света, стала лишней.
В собственном доме.
Во вторник Света нашла квартиру. Небольшую. Светлую. С видом на парк.
Хозяйка — пожилая женщина — внимательно посмотрела на неё.
— Развод? — спросила прямо.
— Нет. Пока нет.
— А дети?
— Взрослая дочь. Восемнадцать лет.
— Понятно — кивнула женщина. — Я тоже в своё время... ушла.
— И как?
— По-разному, бывало.
Света внесла залог. Получила ключи. Теперь у неё было место. Куда можно прийти. Когда станет совсем невыносимо.
В среду случилось то, чего Света боялась. Вечером. Алина делала домашнее задание на кухне. Света мыла посуду.
Борис подошел к дочери. Якобы посмотреть, что она изучает. Наклонился. Слишком близко.
Света видела это краем глаза. Видела, как он вдыхает запах Алининых волос. Как задерживается рядом дольше, чем нужно.
— Ты мне мешаешь — засмеялась дочь.
— Прости — отступил Борис. — Просто интересно, чему вас там учат.
Интересно. Раньше он не интересовался Светиной работой. А теперь — интересно, чему учат первокурсников.
Света выключила воду:
— Алина — сказала она. — Иди в свою комнату. Доделаешь там.
— Но здесь же светлее...
— Иди. Пожалуйста.
Дочь удивилась. Но послушалась. Собрала книги. Ушла.
Борис остался на кухне. Смотрел на Свету непонимающе.
— Что происходит? — спросил он.
Что происходит. Серьезно?
— Ты это серьезно спрашиваешь? Не понимаешь?
— А что я должен понимать?
Света посмотрела на мужа. На его лицо. Искреннее недоумение. Он правда не понимал. Или не хотел понимать.
— Борис — сказала она тихо. — Тебе не кажется, что ты слишком... внимательно относишься к Алине?
— Но она же мне как дочь.
— Именно. Дочь. Не женщина.
Борис покраснел. Отвел глаза:
— О чём ты вообще говоришь?
— О том, что вижу. Каждый день.
— Ты себе что-то придумала.
Придумала. Конечно. Женщины всегда всё придумывают.
— Может быть — согласилась Света. — Тогда объясни мне. Почему ты последнее время так изменился?
— Я не изменился.
— Торты покупаешь. Песни поёшь. Гитару достал. За много лет ни разу. И тут вдруг…
— Ну и что? Плохо, что я стал веселее?
Веселее. Из-за дочери.
— Борис — Света села напротив мужа. — Посмотри на меня. Честно посмотри.
Он поднял глаза. Нехотя:
— Когда ты в последний раз смотрел на меня? Не как на домохозяйку — завтрак-обед-ужин. Меня. Женщину. Жену.
Борис молчал.
— Когда в последний раз говорил со мной? Не про быт. Не про дела. Со мной.
Молчание.
— Когда в последний раз... хотел меня?
Долгое молчание.
— Света — сказал наконец Борис. — Мы просто... устали. Друг от друга. Это нормально в нашем возрасте.
В нашем возрасте. Сорок два года?!
— Но от Алины ты не устал.
— Она другая. Молодая. Интересная.
Он сказал это. Вслух. Света кивнула. Встала из-за стола:
— Спасибо за честность.
— Света, постой...
— Не надо. Я всё поняла.
Ночью Света лежала и думала.
О десяти годах брака с Борисом. О том, как они познакомились. Полюбили. Поженились. Об Алине. Ей тогда было восемь лет. Дочка от первого брака. Как она росла. Как они были счастливы.
Были же счастливы? Или ей казалось? Когда всё изменилось? Может, давно. Может, она просто не замечала. А теперь заметила. Потому что появилась другая.
Повзрослела. Молодая. Интересная. Её Дочь.
Утром Борис ушел на работу молча.
Алина — в универ. Тоже молча.
Все чувствовали напряжение. Но не понимали причину.
А Света поняла — пора действовать. Она собрала сумку. Самые необходимые вещи.
Написала записку:
"Уехала к сестре в Питер. На неделю. На телефон буду отвечать не всегда."
Так проще. Чем объяснять правду. Она взяла ключи от съемной квартиры. И ушла. Из дома, который перестал быть домом. От семьи, которая перестала быть семьей.
В новой квартире было тихо.
Непривычно тихо. Никого не нужно кормить. Ни за кем не нужно убирать. Никому не нужно улыбаться.
Света села у окна. Смотрела на парк. На людей, которые шли по дорожкам. У каждого была своя жизнь. Свои проблемы. Свои радости.
А у неё? Что у неё?
Сорок два года. Работа, которая не приносит удовольствия. Муж, который её перестал видеть. Дочь, которая выросла. Учёба. Свои планы. И что дальше?
Света открыла ноутбук. Зашла в социальную сеть.
Посмотрела на фотографии одноклассников. Однокурсников.
Кто-то путешествует. Кто-то открыл свой бизнес. Кто-то нашел новую любовь. А она? Она растворилась в семье. И потеряла себя.
Телефон зазвонил. Борис.
Света не ответила. Ещё звонок. Алина. Тоже не ответила.
Пять пропущенных. Десять.
Начали волноваться. Искать.
Хорошо. Значит, заметили её отсутствие.
Через час пришло сообщение от мужа:
"Где ты? Что происходит? Почему уехала? Мы волнуемся."
Мы. Он и дочь.
Света набрала ответ:
"У сестры в Питере. Всё нормально."
"Почему не предупредила?"
"Не успела."
"Когда вернёшься?"
"Не знаю."
Переписка закончилась.
Прошло три дня
Света гуляла по городу. Как турист в собственной жизни.
Смотрела на витрины. Заходила в кафе. Читала книги. Делала то, на что никогда не было времени.
И понимала — ей нравится быть одной. Не нужно ни о ком заботиться. Ни за кем убирать. Никого кормить.
Можно есть йогурт на ужин. Или не есть вообще. Можно читать до трёх ночи. Или спать до полудня. Можно быть собой.
Телефон продолжал звонить. Реже. Но звонил.
Света отвечала коротко. "Всё хорошо. Скоро приеду."
Но "скоро" всё откладывалось.
Через неделю позвонила Алина.
— Мам, что происходит? Ты не отвечаешь на звонки.
— Алиночка, всё в порядке. Просто... нужно было побыть одной.
— Но зачем? Я за тебя беспокоюсь.
Семья. Слово, которое потеряло смысл.
— Алина, ты взрослая. Скоро сама будешь жить отдельно.
— Ну да. И что?
— А я... я забыла, как быть одной.
— Не понимаю.
Конечно, не понимает. Ей восемнадцать. Вся жизнь впереди.
А Света... Света только сейчас поняла, что жизнь проходит мимо.
— Алина — не волнуйся. Я жива. Здорова. Просто думаю.
— О чем думаешь?
О том, что семья может быть ловушкой. О том, что любовь может закончиться, а привычка остаться. О том, что можно жить десять лет рядом с человеком и стать ему чужим.
— О жизни, дочка. О жизни.
Еще через неделю Света поняла — возвращаться не хочет. Совсем.
В съемной квартире она была собой. Здесь она засыпала спокойно. Там — слушала дыхание мужа и думала о помыслах.
Здесь она могла плакать. Смеяться. Злиться. Там она должна была быть удобной женой и понимающей матерью.
Света открыла ноутбук. Нашла контакты адвокатов.
Развод. Раздел имущества. Алименты на ребенка не нужны — дочь взрослая.
Новая жизнь. Страшная. Непонятная. Но своя.
Она набрала номер. Записалась на консультацию.
Вечером позвонил Борис.
— Света, хватит. Возвращайся домой.
Домой. Где дом?
— Не могу, Борис.
— Почему?
— Потому что там не мой дом. Уже не мой.
— О чём ты говоришь?
— О том, что наши отношения закончились. Давно. Просто я не хотела это признавать.
Долгое молчание.
— Из-за того разговора на кухне? Света, я не то имел в виду...
— Ты имел в виду именно то, что сказал. Алина молодая и интересная. А я — нет. Только не вздумай к ней приставать! У неё вся жизнь впереди...
— Я не это...
— Борис, не надо. Мы оба взрослые люди. И оба понимаем — любовь прошла.
— А как же семья?
— Какая семья? Ты смотришь на мою дочь, как на женщину. Она этого не понимает, но я вижу. И не могу больше смотреть на это.
— Света...
— Я подаю на развод, Борис. На следующей неделе.
— Что?
Гудки. Он сбросил.
Света сидела у окна. Смотрела на парк. На людей, которые жили своими жизнями.
Завтра она пойдет к адвокату. Начнёт процедуру развода.
Через месяц-два будет свободна. Официально.
А неофициально уже свободна. От роли жены, которую не замечают. От роли матери, которая мешает.
Страшно? Да. Одиноко? Да.
Но честно. И это главное.
Света взяла телефон. Набрала сообщение Алине:
"Дочка, я люблю тебя. Всегда буду любить. Но мне нужно жить своей жизнью. Прости, если сможешь. Если хочешь как-нибудь встретимся. Поговорим..."
Отправила. Надеюсь, поймёт правильно. Взрослая уже.
А я попробую пожить своей новой жизнью…
Рекомендую:
Подписывайтесь, чтобы не пропустить следующие публикации.
Пишите комментарии 👇, ставьте лайки 👍