Культурный код березы, вампиры, единороги и мировые кладбища. Собрали 21 книгу — новинки нон-фикшна, которые точно стоит прочитать.
Бернд Ролинг, Юлия Вайтбрехт. «Мифы о единорогах. От любимцев Эдема и рогатых химер до чудотворного снадобья и символа любви»
МИФ
Единорог — мифическое существо, за века обросшее новыми смыслами и легендами, порой бесконечно далекими от первоначального образа. Когда-то он был символом чистоты, потом — уникальности, а сегодня живет на обложках школьных тетрадей и в стандартном наборе эмодзи. Какой была история единорогов в массовом сознании — от античных хроник и христианских притч до алхимических трактатов, средневековых бестиариев, фильмов и маркетинга XXI века? И почему мы до сих пор не готовы признать его выдуманным существом? Авторы книги создают портрет не столько фантастического зверя, сколько человеческой потребности в чуде, которая не исчезает даже после того, как доказано, что единорогов не существует.
Ольга Козлова, Светлана Шехтер. «Искусство и флора. От Аканта до Яблони»
«Слово»
В этой книге цветы на натюрмортах, пейзажах, портретах, гобеленах, предметах мебели, фасадах зданий становятся ключами к пониманию предметов искусства: от античного аканта до символических яблонь эпохи модерна.
Искусствовед Ольга Козлова превращает ботанику в историю чувств и культурных кодов, а заодно в личный дневник исследовательницы, которая с нежностью и любопытством рассматривает все, что растет, цветет и живет в искусстве.
Я выбирала героя каждой главы — растение, которое считаю важным. И не только рассказываю о растениях на примерах из истории искусства, но и провожу целые ботанические расследования. А вот визуальный образ букваря, в котором искусство и ботаника сливаются воедино и шедевры мирового искусства соседствуют с авторскими рисунками, придумала художник Светлана Шехтер.
Ольга Козлова, искусствовед, автор книги
Франческо Паоло Де Челья. «Вампир. Естественная история воскрешения»
«Новое литературное обозрение»
Вампиры тревожили умы задолго до появления на свет знакового романа Брэма Стокера и голливудских блокбастеров. В XVIII веке Европа пережила настоящую панику: пресса писала о мертвецах, восставших из могил, а жители выкапывали тела и пробивали их кольями. Франческо Паоло Де Челья разбирает этот культурный феномен как пример беспрецедентного коллективного помешательства — и как метафору страха перед неизвестным.
Он увлекательно и с иронией рассказывает, как идеи вампиризма и возвращения с того света существовали в славянских, финно-угорских, романских, германских и скандинавских культурах. А если этой книги на полтысячи страниц покажется мало — можно заглянуть в примечания и самостоятельно продолжить исследование: перечитать письма Руссо или пересмотреть «Сумерки».
Лев Данилкин. «Палаццо Мадамы: Воображаемый музей Ирины Антоновой»
«Альпина нон-фикшн»
Антонова — не просто директор музея, а целая эпоха как в общем культурном контексте, так и в истории конкретного музея, Государственного музея изобразительных искусств имени А. С. Пушкина. Лев Данилкин выстраивает «воображаемый музей» жизни Ирины Антоновой: предметы, истории, анекдоты, скандалы и артефакты, через которые читается судьба человека, полностью подчиненного служению искусству. Из фрагментов вырастает не биография, а инсталляция — про амбиции, власть, гений, одиночество и, конечно, дух эпохи, когда искусство еще могло быть религией, а директор музея — ее верховной жрицей.
Что ей на самом деле удалось создать, так это локальное — в лучшем смысле этого слова — явление; местную, сугубо московскую, с «волхонским колоритом», достопримечательность: «Пушкинский с магией». В этом смысле «пара» и «компания» к ИА — не какой-либо другой ее коллега, но скорее уж феррарский герцог д’Эсте, Лоренцо Медичи, герцог Урбинский или кардинал Франческо дель Монте; она превратила часть Москвы в своего рода Феррару, Перуджу или Урбино; магнит и пространство-кокон со своей художественной атмосферой, «биосредой», как выражались в 1970‐е.
Лев Данилкин, автор книги
Сильви Ле Бра-Шово. «Королева моды: Нерассказанная история Марии-Антуанетты»
«КоЛибри»
Шли века, сменялись политические режимы, а Марию-Антуанетту продолжают помнить по знаменитой фразе «пусть едят пирожные», в которой, кажется, заключена вся она: легкая, юная, свободолюбивая, сосредоточенная прежде всего на себе. Что, впрочем, вполне объяснимо, когда вся твоя судьба — это выйти замуж, блистать рядом с королем и подарить ему наследников.
Трагическая история Марии-Антуанетты не раз становилась предметом исследований историков, а теперь французская фэшн-журналистка предлагает взглянуть на нее через призму стиля — как в одежде и украшениях отражались ее характер, эмоции, быт и целая эпоха жизни страны.
Елена Якович. «Двое. Рассказ жены Шостаковича»
Corpus
Не автобиография, а, скорее, автобиографическая прямая речь, перенесенная на страницы книги — как ранее это было сделано с фильмами «Подстрочник» и «Дочь философа Шпета». Можно подумать: не лучше ли обратиться к первоисточнику, к кино Елены Якович, чтобы увидеть живую мимику и эмоции Ирины Антоновны Шостакович, когда она рассказывает о себе, муже и жизни после его смерти? Нет, не лучше — просто иначе. Книга и фильм дополняют друг друга.
Здесь — воспоминания Ирины Шостакович, сцены из жизни Дмитрия Дмитриевича Шостаковича, попытка заполнить пробелы, возникшие из-за их 27-летней разницы в возрасте, история совместной жизни — и жизни после, уже без него, но с живой памятью о нем.
Иван Давыдов. «Люди и города. Путеводитель по русскому Средневековью»
Individuum
Учебники истории — это в основном даты, имена полководцев и краткие описания побед и поражений. За этими цифрами редко видны живые люди, а уж тем более те мирные времена, ради которых войны и велись. Обычная жизнь остается за кадром — разве что в музейных залах можно прикоснуться к свидетельствам быта и повседневности. Именно к этой стороне истории обращается Иван Давыдов. В своей книге он исследует допетровскую литературу, ее особую красоту и рассказывает о десяти древних городах России, переводя старинные тексты на современный язык. Получается не только исследование, но и лирическое путешествие по улицам старейших русских городов — рассказ о том, как они были устроены и какие связи объединяли их жителей. Эта книга — не экскурсия и не лекция, а прогулка по временам, когда Россия только училась быть собой.
Александра Мережникова. «R.I.P. Всемирная история кладбищ глазами художника»
«Бомбора»
Мир живых и мир мертвых не так уж далеки — иногда их разделяет только каменная ограда. Художница и исследовательница Александра Мережникова отправляется в поэтическое путешествие по самым необычным кладбищам планеты — под землей, под водой, в небе и даже в интернете. Здесь мрамор соседствует с легендами, а архитектура — с любовью и памятью. Книга о том, как люди во все времена стремились сделать смерть частью красоты, а память — вечной, как искусство.
Энни Рид. «Фальшивая наследница: Величайшая мошенница Позолоченного века»
«КоЛибри»
История реальной женщины, которая отказалась мириться со средними показателями счастья, доступными американкам второй половины XIX века. Ее не устраивали ни ранний брак, ни муж с лесопилки или фермы, ни жизнь, наполненная заботой о пятерых-шестерых детях. Вместо этого она, женщина с десятком имен, решила притвориться другим человеком — тем, у кого есть возможности, деньги и связи. Так начинается история Кэсси Чедвик, прожившей 14 лет за счет кредитов, подкрепленных поддельными векселями. Она с легкостью очаровывала банкиров и убеждала всех вокруг, что является дочерью самого Эндрю Карнеги. И спустя век стала героиней собственной беллетризованной биографии.
Станислав Зельвенский. «100 ужасов Станислава Зельвенского»
«Кинопоиск», «Яндекс Книги», «Подписные издания»
Не ищите в оглавлении «Сияние», «Психо», «Техасскую резню бензопилой» и «Чужого» — в этой книге Зельвенский собрал 100 не всегда очевидных фильмов, которые можно было пропустить, но они определенно заслуживают внимания. Его хоррор-киногид — не антология и не учебник, а личная карта страха: субъективная, умная и страшно увлекательная. Автор сразу признается в произвольности своей выборки — и этому веришь, ведь в искусстве нет места объективности, как бы мы к ней ни стремились. Акцент здесь сделан на курьезном, неожиданном и часто незаслуженно незамеченном. Хоррор, один из самых живых жанров, не требует больших бюджетов и не терпит снобизма — он демократичен, искренне рад новому зрителю и просит от него лишь одного: позволить себе иногда пугаться. В этих 100 фильмах ужас становится способом говорить о жизни, а само содержание книги — расширенной версией ответа на вечный вопрос «что посмотреть вечером?». А испугаться или нет — вопрос лишь настроения.
Джеральдин Норман. «Отстаньте от искусства!»
«Слово»
Кому на самом деле принадлежит «Давид»? А фараоновские саркофаги, статуи с тропических островов, картины из колониальных коллекций? Джеральдин Норман исследует споры о возвращении культурных ценностей и чувство вины, с которым человечество вступило в XXI век. Это книга о раскаянии и ответственности за деяния предков, о том, как история завоеваний и колоний отражается на судьбе искусства. Должны ли произведения, когда-то вывезенные с родных территорий, быть возвращены «домой»? Что мы имеем в виду, когда говорим о наследии — материальные ценности или память? Норман показывает, как музеи становятся зеркалами эпохи, где пересекаются искусство, политика, этика и попытка человечества разобраться, что на самом деле значит «культурное наследие».
Владимир Набоков. «Лекции по русской литературе»
Corpus
Гоголь, Толстой, Чехов — глазами человека, который видел в них не классиков, а живых, странных, смешных людей. Университетские лекции Набокова, прочитанные в Уэллсли, Корнелле и Гарварде в 1940–1950 годах и дополненные в этом издании отрывками из черновиков и писем, — это не учебник, а фейерверк наблюдений, которые превращают чтение в искусство. Теперь впервые полностью на русском: редкий шанс услышать Набокова-преподавателя, который говорил о литературе как о чуде, требующем не почтения, а внимательности.
Риккардо Фальчинелли. «Хроморама. Как цвет изменил наш взгляд на мир»
Дмитрий Аронов
Культурный код, который человечество переписывает из века в век, — цвет остается одной из самых абстрактных и сложных для описания категорий. Кажется, говорить о нем без привязки к конкретным предметам почти невозможно. Но какая ассоциация к, например, черному или красному цвету из всего множества вариантов может считаться самой верной? И можно ли утверждать, что восприятие цвета в 20-х годах XXI века более точно, чем в XVII веке?
Итальянский дизайнер и теоретик Риккардо Фальчинелли предлагает погрузиться в исследование этих вопросов, показывая, как мы научились видеть мир через призму технологий и медиа. За немногими исключениями, цвет — это всегда совокупность красителей, а его понимание неизбежно включает в себя комплекс представлений, накопленных человечеством, а не отдельным мыслителем. Почему пурпур перестал быть символом власти, а синий стал «корпоративным»? Как индустриализация и телевидение изменили наши зрительные привычки? «Хроморама» — это история о том, как человечество раз за разом заново изобретало цвета, чтобы рассказать о себе.
Фритьоф Нансен. «По Кавказу к Волге»
«Паулсен»
В 1925 году великий норвежец, полярник и гуманист Фритьоф Нансен отправился в экспедицию по Кавказу и Поволжью. Спустя 100 лет его путевые заметки читаются не как отчет о маршруте, а как документ эпохи: уважительный, точный и удивительно живой. Нансен пишет о людях и землях, где политическая карта постоянно перекраивается, но человеческое достоинство остается неизменным. Впервые изданная на русском, эта книга становится в один ряд с тревелогами Стейнбека и Уэллса — внимательных свидетелей истории.
Никита Исанов. «Триумфы и трагедии ХХ века»
АСТ
Историк и автор подкаста Никита Исанов берется за ХХ век — эпоху рекордных скоростей и чудовищных катастроф. Двадцать историй о людях, мечтах, ошибках и озарениях, из которых складывается неофициальная биография страны: от Остапа Бендера до Тани Савичевой, от первой линии метро до Олимпиады-80 — это хроника повседневности и великих перемен, рассказанная с увлеченностью и без пафоса.
Елена Хохлова. «Частная жизнь корейской знати. Запреты, положение женщин, быт и идеалы эпохи Чосон»
МИФ
Книга Елены Хохловой предлагает взгляд за кулисы эпохи Чосон, позволяя увидеть подлинную Корею без прикрас. Если современный кинематограф часто представляет эту эпоху как тщательно отредактированный сценарий с четкими ролями и идеалами добродетели, то автор бережно восстанавливает детали быта корейской элиты, используя документы, дневники и живопись.
Исследование тесно связано с кинематографом и призвано развеять мифы, которые популярность корейских сериалов только умножает — зачастую они передают дух эпохи, но не следуют букве истории. Через изобразительное искусство автор воссоздает повседневность чиновников и ученых, раскрывая «правила жизни» привилегированного общества, где женщина должна была оставаться невидимой, а мужчина — быть примером добродетели. Это погружение в мир настоящих противоречий и ритуалов корейской аристократии.
Татьяна Голубева. «Дома-музеи. Хранители историй. В гостях у 35 писателей, художников, музыкантов и ученых»
«Бомбора»
Книга музееведа Татьяны Голубевой — это приглашение в гости к 35 великим людям: писателям, композиторам, художникам и ученым. Здесь не только описания интерьеров, но и воспоминания самих хозяев об их домах, заметки о том, как места, в которых они жили, отразились в творчестве. С одной стороны, это биографическая проза, открывающая завесу повседневной жизни знаменитостей, а с другой — своего рода путеводитель, ведь многие из этих усадеб находятся совсем недалеко от Москвы и Петербурга, но по-прежнему остаются почти неизвестными широкой публике. Книга не только о музеях, но и о доме как концепте — пространстве, где можно укрыться от суеты и прикоснуться к живой памяти.
Надежда Дёмкина. «Право на творчество: Судьбы художниц Российской империи»
«Альпина Паблишер»
Книга Надежды Дёмкиной возвращает в историю искусства имена художниц Российской империи, которые незаслуженно оставались в тени. В то время как учебники полнились мужскими именами, эти женщины продолжали творить, несмотря на запреты и предрассудки. Автор кропотливо собрала комментарии, справки и воспоминания, ждавшие своего исследователя, чтобы воссоздать 15 биографий.
Среди них есть как знакомые, так и совершенно новые имена, но каждая из этих художниц не только создавала картины, но и формировала пространство для будущих поколений. Их творчество заложило основу мощной, хотя и незаметной традиции женского присутствия в культуре.
Зигфрид Кракауэр. «Перед лицом времени. Эссе о фотографии»
Ad Marginem
Философ и социолог Веймарской республики Зигфрид Кракауэр одним из первых понял: фотография — это не просто изображение, а форма памяти. В эссе 1920–1950-х он рассуждает о снимках как о медиуме между жизнью и смертью, историей и забвением, городом и личностью. Его тексты звучат современно, словно комментарии к бесконечным лентам социальных сетей нашего времени. Сборник завершается серией его собственных фотографий — автобиография без слов, но с удивительной точностью взгляда.
Игорь Нарский, Наталья Нарская. «Русская березка. Очерки культурной истории одного национального символа»
«Новое литературное обозрение»
Книга Игоря и Натальи Нарских предлагает многогранное исследование культурной истории березы — главного дерева России. Но когда и почему оно превратилось в национальный символ и какие события, институты и идеи сформировали этот образ? Пятнадцать эссе показывают, как образ березы постепенно национализировался и почему он так живуч — от старинных крестьянских песен и поэтизации в XIX веке до советского танцевального ансамбля «Березка» и валютных магазинов.
Опираясь на научные, фольклорные, поэтические источники, архивные документы, визуальные искусства и кинематограф, авторы приходят к смелому выводу: последовательная «национализация» березы — относительно недавний феномен, окончательно оформившийся лишь во второй половине XX века.
Франсуа Жюльен. «Невозможная нагота»
Ad Marginem
Почему в китайской культуре не существовало понятия «обнаженное тело»? Франсуа Жюльен, один из самых тонких философов современности, ищет ответ на границе Востока и Запада. Для Европы нагота — форма истины, для Китая — нарушение естественного течения жизни. Это не просто эссе об искусстве, а размышление о том, как мы смотрим, как понимаем форму и где проходит граница между эстетикой и метафизикой.
Текст: Елена Чернышева
