Нет ничего страшнее одиночества. Страшно, что никто никогда не захочет рассмотреть, какого цвета радужка твоих глаз. Страшно, что никто не захочет расслышать звучание твоего молчания. Страшно, что никто не спросит тебя о какой-нибудь ерунде, чтобы услышать какой он твой голос. Страшно, что никто не захочет быть так близко, чтобы почувствовать, что с тобой. Нет ничего стыднее одиночества. Стыдно, что кто-то подойдёт слишком близко и увидит тебя уязвимым. А ещё эти родинки и веснушки. Стыдно, что кто-то услышит, как ты поешь. В ванной в ночи, между пеной и горой нестиранного белья. Стыдно, когда все столики в кафе на двоих и второй капучино бесплатно. Стыдно, когда твоей строке «в активном поиске» уже сто лет и из этих двух слов тебя не смущает только предлог. Нет ничего отчаяннее одиночества. Когда по ночам отчаянно ищешь смысл, находишь, а внутри пустота. Когда смотришь в знакомые вроде глаза и холодно так, что у тебя сводит зубы и ты отчаянно ищешь чем или кем бы согреться. Когда ты