Улица наша, наверное, рекордсмен по перемене названий. Это сейчас она Красина, о котором вообще никто ничего не знает. А был такой уважаемый человек — Леонид Борисович, революционер, инженер, видный политический деятель, который подозревался даже в убийстве Саввы Морозова, ну и в других славных делах.
А до 1931 года улица носила имя Фридриха Адлера, лидера австрийских социал-демократов и убийцы министра-президента Австро-Венгрии Карла фон Штюргка. Адлер дождался, когда Штюргк сядет за столик в ресторане, достал револьвер и стал стрелять ему в голову. Три или четыре раза выстрелил и заорал: «Долой абсолютизм, мы хотим мира!». Был приговорен к смертной казни, но почему-то помилован императором Карлом I. И 20 лет, вплоть до 1931 года, наша улица носила имя этого славного человека.
Была улица и Владимиро-Долгоруковской, а изначально называлась Староживодерный переулок. На планах середины XIX века она значится как Старая Живодерка — жители Живодерной слободы занимались убоем и разделкой скота. Здесь, кстати, и Шариков из «Собачьего сердца» работал на станции биологической очистки, «кошек душил».
Забытый крестьянский писатель Семен Подъячев в 1880-х годах писал: «С Живодерки… грязной, вонючей, узкой, плохо освещенной улицы, часто неслись по ночам вопли: “Ка-ра-ул! Гра-бют!..”». А Петр Боборыкин сравнивал Живодерку с уездным городом, где по вечерам «в переулках с деревянными домишками и заборами так глухо, что каждому проезжающему и пешеходу становится жутко… ». Федя Протасов из пьесы Толстого «Живой труп», загуляв, гостит здесь у цыган. Да и Гиляровский называл Живодерку «цыганской улицей» с центром в трактире «Молдавия». Алексей Апухтин в поэме «О цыганах» писал:
Когда в Москве первопрестольной
С тобой сойдемся мы вдвоем,
Уж знаю я, куда невольно
Умчит нас тройка вечерком.
Туда весь день, на прибыль зорки,
Стяжанья жаждою полны,
Толпами лупят с Живодерки
Индейца бедные сыны.
Это он о цыганах. Вот такое местечко было. И Пушкин тут гулял, а Маяковский нарвался на засаду: «… Наша нелегальная типография. Ел блокнот. С адресами и в переплете», — пишет он в своей автобиографии. Кстати, о еде.
До недавнего времени в нашем доме сохранялась пельменная, куда очень любил захаживать Иосиф Бродский. Причем она вообще не менялась с годами — стоячая забегаловка с тетеньками в белых поварских колпаках, с вечной очередью, все как в советское время. Теперь там суши.
Справа у меня из окна виден Научно-исследовательский и учебно-методический центр биомедицинских технологий Всероссийского НИИ лекарственных и ароматических растений, который был создан для сохранения тел Ленина и Мао Цзэдуна и изучения мозга Ленина с целью понять его гениальность.
Слева от меня знаменитая «Советская чебуречная», которая в 1990-е была итальянским рестораном «Венеция». Причем новые хозяева даже менять ничего не стали, даже панно во всю стену с каналами Венеции и площадью Святого Марка оставили. Дирижабль только пририсовали сверху и насажали туда революционеров с флагами и лозунгами.
В доме №3, строение 1, когда-то была знаменитая карандашная фабрика имени Сакко и Ванцетти. В 2014-м ее снесли, теперь там офис горнодобывающей компании. Еще наша улочка славилась Тишинским рынком, которым она заканчивалась. В тамошней комиссионке когда-то одевались все модники Москвы, теперь там гастропространство с вьетнамо-китайским уклоном. Рядом со мной слева еще один китайский ресторан. А когда-то там был ЗАГС, где женились и выходили замуж все мои соседи. Меня бог миловал. Мои друзья Люда и Гарик каждую годовщину заказывают там столик и именно в том месте, где они когда-то обменялись кольцами. Есть еще на нашей улице магазинчик с белорусскими деликатесами и «Магнолия». Ах да, есть и грузинский ресторанчик. В общем, гастрономическая у нас получилась теперь улица, хоть и небольшая.
Игорь Новчикин, читатель «Москвич Mag»
Если вы хотите стать героем этой рубрики и рассказать о своем виде из окна, напишите, пожалуйста, Наталье Журавлевой: nrobertova@mail.ru
Фото: Игорь Новчикин
Текст: Наталья Журавлева
