Детское сердце — самый чуткий барометр счастья. После ухода матери маленькая Лена научилась жить в тишине с отцом, ставшим её целым миром. Но новая жена отца и её сыновья принесли в их дом не уют, а холод, в котором девочка снова почувствовала себя чужой и одинокой.
Переезд Ларисы с сыновьями ознаменовал начало новой эпохи в жизни Виктора и Лены. Маленькая однокомнатная квартира, прежде бывшая их крепостью, внезапно наполнилась чужими голосами, вещами и правилами.
Лариса оказалась практичной хозяйкой. В первую же неделю она переставила мебель, освободив угол для двухъярусной кровати сыновей, разобрала завалы на балконе и установила строгий график пользования ванной. По утрам теперь пахло не викторовой овсянкой, а яичницей с сосисками — так, по словам Ларисы, «настоящие мужчины» должны завтракать.
— Витя, дорогой, — говорила она на третий день их совместной жизни, — я посмотрела твои финансовые дела. Тратишь много на ерунду. Ленке эти платья дорогие зачем? Растет же как трава. И игрушек у нее — завались. Мои мальчишки в ее годы по две-три машинки имели, и ничего, выросли.
Виктор молча кивал. Ему нравилась эта новая упорядоченность. Лариса взяла на себя все бытовые вопросы — платила за коммуналку, вела учет расходов, составляла меню. После хаоса последних месяцев это было благословением.
Но для четырехлетней Лены новые порядки стали настоящей трагедией. Её любимый розовый стульчик уступил место Диминым спортивным снарядам, коробку с игрушками «временно» переставили на антресоли, чтобы освободить место для школьных учебников мальчиков, а вечерние чтения сказок с папой теперь часто прерывались, потому что Ларисе нужна была помощь по хозяйству.
— Пап, почитай про Чебурашку, — просила Лена вечером, забираясь к Виктору на колени.
— Потом, зайка, — отмахивался он, когда Лариса звала его помочь повесить полку или починить кран.
Девочка смотрела на него большими глазами, в которых застыло недоумение, потом медленно сползала с колен и уходила в свою кроватку, задвинутую в самый дальний угол комнаты.
Мальчишки, Димка и Андрей, восприняли Лену как живую игрушку, причем не всегда безобидную. Старший, Димка, любил подшучивать над ней, прятал ее куклы или дразнил, когда взрослых не было дома. Младший, Андрей, сначала пытался подружиться, но быстро перенял братскую манеру общения.
Однажды Виктор застал такую сцену: Лена сидела на полу и пыталась собрать пазл, подаренный Людмилой Степановной. Димка стоял над ней и с усмешкой наблюдал.
— Дура, не так надо, — сказал он наконец и ногой разбросал почти собранную картинку.
Лена заплакала. В этот момент вошел Виктор.
— В чем дело? — спросил он строго.
— Она сама разбросала, а теперь плачет, — быстро соврал Димка.
Лена, рыдая, пыталась что-то объяснить, но слова путались в плаче. Виктор вздохнул. Он не знал, кому верить. Лариса, вышедшая на шум, сразу приняла сторону сына.
— Дима, не обижай сестренку, — сказала она без особого упрека. — А ты, Лена, не ябедничай. Сама виновата — нечего разбрасывать вещи.
Виктор хотел возразить, но промолчал. Конфликты утомляли его после работы. Проще было не заметить, сделать вид, что всё в порядке.
Так прошло несколько месяцев. Лена становилась всё тише и замкнутее. В яслях воспитательница тетя Катя заметила изменения в девочке.
— Витя, с Леной всё в порядке? — спросила она как-то раз, когда он забирал девочку. — Она стала какой-то грустной, редко играет с другими детьми.
— Всё нормально, — отмахнулся Виктор. — Просто взрослеет.
Но однажды вечером случилось то, что заставило его вздрогнуть. Укладывая Лену спать, он заметил синяк на её руке.
— Это откуда? — спросил он.
Лена испуганно отдернула руку и спрятала её под одеяло.
— Упала, — прошептала она.
— Правда? — пристально посмотрел на неё Виктор.
Девочка молча кивнула, но в её глазах был страх. Виктор почувствовал, как сжимается сердце. Он вышел из комнаты и направился к Ларисе, которая смотрела телевизор с сыновьями.
— Ларис, у Лены синяк на руке. Ты не знаешь, откуда?
Лариса не отрываясь от экрана пожала плечами:
— Наверное, действительно упала. Дети всегда падают. Мои вот постоянно с ссадинами ходят — не беда.
Но в её голосе была какая-то фальшивая нота. Димка тихо хихикнул, глядя на брата. Виктор почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Впервые он задумался: а правильно ли он поступил, приведя в дом эту женщину с её сыновьями?
Той ночью он долго не мог уснуть. Лежа рядом с Ларисой, он вспоминал первые месяцы после ухода Марии, когда они с Леной были вдвоем. Как она смеялась, когда он пытался заплетать ей косы, как засыпала у него на руках после вечерней сказки. Теперь же девочка стала чужой в собственном доме.
Утром, когда все еще спали, он тихо поднялся и пошел на кухню. К своему удивлению, он застал там Лену. Она сидела на своем старом розовом стульчике, который теперь стоял в углу, и тихо разговаривала с куклой.
— Не плачь, мама скоро придет, — шептала она. — Папа нас любит, просто он очень устает на работе.
Виктор замер в дверях, чувствуя, как комок подступает к горлу. Он вдруг с ужасом осознал, что его дочь чувствует себя одинокой и несчастной в его собственном доме. И что он, желая обрести семью, потерял самое главное — доверие своего ребенка.
В этот момент из спальни вышла Лариса.
— Витя, что ты тут стоишь? — удивилась она. — И Лена почему уже поднялась? Иди одевайся, завтрак готовить надо.
Но Виктор не двигался. Он смотрел на испуганное лицо дочери, на её большие глаза, в которых читался страх и надежда одновременно. И понял, что настал момент выбора. Выбора, который определит всю их дальнейшую жизнь.
***
Тот разговор на кухне стал поворотным моментом. Виктор молча взял Лену на руки и крепко прижал к себе, чувствуя, как тоненькие ручки доверчиво обвили его шею.
— Лариса, — сказал он твёрдо, не отпуская дочь. — Мы с Леной сегодня завтракаем в кафе.
Женщина с удивлением уставилась на него:
— Какой кафе? Что за глупости? Я уже кашу поставила...
— Ты слышала меня, — его голос прозвучал неожиданно властно. — Мы уходим. Вернемся к вечеру.
Не дав ей опомниться, он быстрого собрал Лену, оделся сам и вышел за дверь, оставив растерянную Ларису на кухне.
На улице стояло прекрасное майское утро. Солнечные лучи пробивались сквозь свежую зелень, птицы пели во всю мощь своих маленьких горлышек. Лена, сидя на руках у отца, смотрела на мир широко раскрытыми глазами.
— Папа, а куда мы? — спросила она тихо, как будто боялась спугнуть это неожиданное счастье.
— В гости к тёте Люде, — ответил Виктор. — А потом... потом погуляем.
Людмила Степановна, открыв им дверь, сразу всё поняла. Она молливо впустила их в дом, налила чаю с её знаменитыми пирожками и лишь когда Лена увлеклась новой игрушкой, тихо спросила:
— Что случилось, Витя?
Он рассказал. О синяке, о ночном разговоре Лены с куклой, о своей душевной боли и чувстве вины.
— Я стал плохим отцом, тёть Люда, — с горечью закончил он. — Так погнался за призраком нормальной семьи, что чуть не потерял собственного ребёнка.
Старая женщина внимательно выслушала, потом вздохнула:
— Не ты первый, не ты последний. Мужик один с дитём — это тяжело. Хочется и хозяйку в дом, и мать ребёнку. Но сердце-то не обманешь. Лариска она женщина неплохая, но чужая вам. И детям её Лена чужая. Это всегда трудно.
— Что же мне делать? — с отчаянием спросил Виктор.
— Решать тебе, — покачала головой Людмила Степановна. — Но помни: дети быстро растут. Не успеешь оглянуться — уже взрослая будет. И всё, что ты в неё сейчас вкладываешь — или не вкладываешь — потом аукнется.
После завтрака они с Леной отправились в парк. Впервые за много месяцев Виктор полностью принадлежал дочери. Они катались на каруселях, ели мороженое, пускали кораблики в пруду. Лена смеялась, звонко и беззаботно, и её смех был для Виктора лучшей музыкой.
Именно там, в парке, сидя на скамейке и наблюдая, как Лена пытается поймать бабочку, Виктор принял решение. Оно пришло внезапно, но было таким ясным и четким, словно кто-то подсказал его свыше.
— Леночка, — позвал он дочь. — Хочешь поехать со мной в интересное путешествие?
— Куда, папа? — она подбежала к нему, запыхавшись.
— На мою родину. На Камчатку.
Глаза девочки расширились от изумления. Камчатка для неё была сказочной страной из папиных рассказов, местом, где есть вулканы, гейзеры и горячие источники.
— Правда? — прошептала она недоверчиво.
— Правда, — улыбнулся Виктор. — Только никому не говори. Это будет наш с тобой секрет.
План созрел мгновенно. У него были накопленные деньги — он откладывал их на машину. Вместо "Жигулей" они поедут на Камчатку. Хотя бы на месяц. Просто пожить вдвоём, без Ларисы и её сыновей, без работы, без всего этого напряжения.
Вернувшись домой под вечер, он застал мрачную Ларису. Мальчишки сидели притихшие, чувствуя напряжённость.
— Где пропадали? — холодно спросила она.
— Гуляли, — так же холодно ответил Виктор. — Лариса, нам нужно поговорить наедине.
Он повёл её в ванную — единственное место, где можно было уединиться в их малогабаритной квартире.
— Я ухожу в отпуск, — сказал он прямо. — И забираю Лену. На месяц.
— Куда? — её лицо исказилось от изумления и гнева.
— Это не важно. Просто нам нужно побыть вдвоём.
— А я? А мои дети? — её голос дрожал. — Ты нас тут одних оставишь?
— Вы вполне можете пожить здесь без нас, — твёрдо сказал Виктор. — Тем более, это моя квартира.
Он впервые так прямо обозначил право собственности, и Лариса поняла — это не просто каприз. Она попыталась давить на жалость, на чувство долга, но Виктор был непреклонен.
В ту ночь он уложил Лену спать в их с Ларисой комнате, а сам устроился на кухне. Лежа на раскладном стуле, он строил планы. Завтра возьмёт отпуск на работе. Послезавтра купит билеты. Через неделю они уже будут в пути.
Уезжать решили тайно, пока мальчишки в школе, а Лариса на работе. Виктор оставил ей деньги на продукты и записку с коротким объяснением.
Поезд до Владивостока был переполнен, но им повезло — достались нижние полки в одном купе с пожилой парой, которые с удовольствием возились с Леной. Девочка впервые в жизни ехала на поезде, и всё для неё было в новинку — стук колёс, мелькающие за окном пейзажи, даже запах вагона, специфическая смешь дезинфекции, чая и чего-то ещё неуловимого.
— Папа, а там действительно есть медведи? — спрашивала Лена, прилипшая к окну.
— Конечно, — улыбался Виктор. — Только они большие и пугливые, людей сторонятся.
— А вулканы? Они горячие?
— Очень горячие внутри. А снаружи покрыты снегом.
Путь занял несколько дней, но Виктор не спешил. Впервые за долгие годы он чувствовал себя по-настоящему свободным. Он вспоминал свою юность, Камчатку, родителей, которых уже не было в живых. Вспоминал, как мечтал уехать отсюда, увидеть большой мир. И вот теперь возвращался, привезя с собой самое дорогое, что у него было — свою дочь.
Пересадка на пароход во Владивостоке, затем неделя пути по бурному Охотскому морю. Лена сначала страдала от морской болезни, но потом адаптировалась и целыми днями пропадала на палубе, наблюдая за чайками и дельфинами.
И вот наконец они увидели берег. Высокие сопки, покрытые зеленью, знакомые очертания вулканов на горизонте.
— Смотри, Лена, — Виктор взял дочь на руки и показал на самый высокий вулкан. — Это Авачинская сопка. А вон там — Корякская.
Девочка смотрела широко раскрытыми глазами, пытаясь вместить в себя всю эту грандиозную красоту.
В Петропавловске-Камчатском он снял маленький домик на окраине города, у самого подножья сопки. Хозяин, пожилой камчадал, узнав, что Виктор местный, ушедший когда-то на материк, отдал дом за символическую плату.
Первую неделю они просто отдыхали и привыкали к новому месту. Ходили в лес по ягоды, ловили рыбу в ближайшей речке, парились в бане. Лена расцвела на глазах. Её щёки загорели, глаза заблестели, а из замкнутой и тихой девочки она превратилась в настоящего сорванца.
Как-то раз они поехали на горячие источники. Дорога заняла целый день, но это того стоило. Стоя в тёплой, почти горячей воде, пока вокруг лежал снег, Виктор смотрел на счастливое лицо дочери и думал, что, наверное, это и есть счастье. Простое, человеческое счастье — быть там, где тебе хорошо, с тем, кого ты любишь.
Именно там, у горячих источников, Лена неожиданно спросила:
— Папа, а мама тоже была с тобой здесь?
Виктор замер. Он не ожидал такого вопроса.
— Нет, — честно ответил он. — Мама никогда не была на Камчатке.
— А почему вы расстались? — девочка смотрела на него своими большими серыми глазами, и в них была не детская серьёзность.
Виктор глубоко вздохнул. Пришло время правды. Не всей, конечно, но части.
— Мы с мамой по-разному любили тебя, — осторожно начал он. — Я не мог без тебя жить, а мама... мама не могла жить с тобой. Иногда так бывает. Это не значит, что ты плохая. Это значит, что люди бывают разными.
Лена молча кивнула, как будто поняла что-то очень важное.
— Я тебя люблю, папа, — сказала она просто.
— И я тебя люблю, зайка. Больше всего на свете.
В тот вечер, вернувшись домой, Виктор достал свой старый дневник и начал писать. Он писал о дне, проведённом с дочерью, о её вопросах, о своём счастье. И о своём решении — том, которое окончательно созрело в нём сегодня.
Они не вернутся к Ларисе. Он не может и не хочет жертвовать счастьем дочери ради призрачного благополучия "полной семьи". Они будут жить вдвоём. И это будет их настоящая семья.
Когда он заканчивал писать, Лена уже спала, прижавшись к своей старой кукле. Виктор подошёл к окну и посмотрел на тёмный силуэт вулкана на фоне звёздного неба. Камчатка принимала их обратно, давая силы начать всё заново. И в этот момент он понял — они справятся. Несмотря ни на что.
***
Их жизнь на Камчатке постепенно обретала ритм, совершенно отличный от свердловской суеты. Здесь время текло медленнее, подчиняясь природным циклам — восходу и закату, приливам и отливам, изменению ветров.
Первым делом Виктор устроился на работу в местное трамвайное депо. Камчатский трамвай, в отличие от свердловского, был больше похож на экскурсионный транспорт — его маршруты пролегали через самые живописные места города, а пассажиры в основном были туристами и местными жителями, не спешащими по делам. Работа здесь была спокойнее, график — удобнее.
Лена тем временем осваивалась в новом мире. Сначала она сторонилась местных детей — они казались ей слишком шумными и диковатыми после аккуратных свердловских ребят. Но постепенно лед растаял. Особенно подружилась она с дочерью хозяина дома, восьмилетней Наташкой — девочкой с двумя косичками и веснушками по всему лицу, которая могла часами рассказывать о повадках местных животных и показывать самые ягодные места.
Как-то раз в выходной Наташка привела Лену к небольшому водопаду в получасе ходьбы от дома. Девочки сидели на нагретом солнцем камне и болтали ногами в прохладной воде.
— А у тебя есть мама? — неожиданно спросила Наташка.
Лена на мгновение замерла, потом покачала головой:
— Нет. Только папа.
— А где же она?
— Уехала, — коротко ответила Лена, глядя на воду.
— Жалко, — искренне сказала Наташка. — У меня мама есть, но она часто на работе. Говорит, надо деньги зарабатывать.
— А мой папа тоже работает, но всегда приходит вовремя, — с гордостью сказала Лена. — И читает мне сказки на ночь. И рисует со мной.
— Тебе повезло, — вздохнула Наташка. — Мой папа после работы только телевизор смотрит.
В этот момент Лена впервые задумалась о том, что у каждого есть свои проблемы. И что её жизнь с папой, оказывается, кому-то может казаться счастливой.
Тем временем Виктор тоже проходил свое исцеление. Камчатка, которую он когда-то покинул с чувством поражения, теперь принимала его как возвратившегося блудного сына. Старые друзья детства, узнав о его приезде, стали заходить в гости. Сначала робко, потом всё чаще. Приносили свежую рыбу, дичь, ягоды. Вспоминали старые времена.
Один из них, Сергей, с которым они вместе ходили в школу, теперь работал в вулканологической обсерватории.
— Слушай, Витя, — сказал он как-то вечером, когда они сидели на веранде и пили чай с брусничным вареньем. — У нас в обсерватории как раз место водителя свободное. Работа интересная — на научные станции сотрудников возишь, оборудование. Зарплата получше, чем в трамвайном депо. Не хочешь попробовать?
Виктор задумался. Работа и вправду казалась интересной. К тому же, это давало возможность показать Лене настоящую Камчатку — не только городскую, но и дикую.
— Давай попробую, — согласился он.
Переход на новую работу оказался удачным решением. Теперь Виктор проводил много времени в дороге, пересекая камчатские просторы на специально оборудованном уазике. Иногда он брал с собой Лену, особенно в летние месяцы, когда не нужно было ходить в школу.
Именно в одной из таких поездок произошел случай, который многое изменил в их отношениях.
Они ехали на научную станцию у подножия Ключевской сопки. Дорога была трудной — сначала по грунтовке, потом по настоящему бездорожью. Лена сидела рядом с отцом, с восторгом глядя на меняющиеся пейзажи за окном.
Внезапно машина резко дернулась и заглохла. Виктор попытался завести мотор — безрезультатно.
— Кажется, коробка передач, — пробормотал он, выходя из машины.
Осмотр подтвердил худшие опасения — серьезная поломка, которую на месте не починить. До станции оставалось километров двадцать, до города — все восемьдесят. А на улице начиналась настоящая камчатская пурга — неожиданная и свирепая даже в конце весны.
— Что, папа? — испуганно спросила Лена, когда он вернулся в машину.
— Ничего страшного, зайка, — он попытался улыбнуться. — Просто немного подождем, пока стихнет метель.
Но метель не стихала. Наоборот, ветер усиливался, засыпая машину снегом. В салоне становилось всё холоднее. Виктор достал из багажника аварийный запас — термос с чаем, шоколадку, спальный мешок. Но этого было явно недостаточно для длительной снежной бури.
Через несколько часов стемнело. Температура в машине упала до минусовой. Лена дрожала, несмотря на то, что Виктор укутал её в спальный мешок и все имеющиеся в машине куртки.
— Папа, мне страшно, — плакала она. — Мы замерзнем здесь?
— Нет, — твёрдо сказал Виктор, обнимая её. — Мы обязательно справимся. Помнишь, я рассказывал тебе, как мой дедушка выжил в тайге в такую же пургу?
Он начал рассказывать истории из своего детства — как дед научил его разводить костер в любую погоду, как ориентироваться по звездам, как находить воду в самой сухой местности. Голос его был спокойным и уверенным, и постепенно Лена перестала дрожать.
— Знаешь, о чем я сейчас думаю? — сказал Виктор после одной из историй. — О том, что мы с тобой — настоящая команда. И мы обязательно выдержим это испытание.
— Как в сказке? — тихо спросила Лена.
— Да, именно как в сказке. Только мы — главные герои.
Ночью пурга достигла своего пика. Машину качало от порывов ветра, стекла покрылись изнутри толстым слоем инея. Виктор понимал, что если так продолжится, к утру они действительно могут замерзнуть.
И тогда он принял решение, самое трудное в его жизни. Написав записку и оставив её в машине, он укутал Лену в спальный мешок, взял её на руки и вышел в бушующую стихию.
До ближайшего укрытия — старой метеостанции, о которой он знал со времен работы в обсерватории — было не более километра. Но в такую погоду этот путь казался бесконечным.
Он шел, почти не видя перед собой ничего, ориентируясь только по памяти и внутреннему чутью. Лена молчала, прижавшись к его груди — то ли от страха, то ли понимая, что нельзя отвлекать папу.
Когда силы были почти на исходе, а ноги отказывались слушаться, он наконец увидел темный силуэт здания. Старая метеостанция оказалась заброшенной, но достаточно крепкой, чтобы укрыть их от непогоды.
Внутри было холодно и пыльно, но хотя бы не было пронизывающего ветра. Виктор усадил Лену в угол, быстро разжег небольшой костер из старых бумаг и деревянных обломков, найденных в здании.
— Видишь? — улыбнулся он дочери, чувствуя, как тепло от огня постепенно разливается по телу. — Я же говорил — справимся.
Лена смотрела на него с таким обожанием, что у него сжалось сердце.
— Ты самый сильный папа на свете, — прошептала она.
Утром метель стихла так же внезапно, как и началась. Когда первые лучи солнца пробились сквозь разрывы в тучах, они увидели заснеженную долину, сверкающую в утреннем свете. И вдали — спасательный отряд, уже направляющийся к ним.
Оказалось, Сергей, заметив, что они не вышли на связь в назначенное время, поднял тревогу.
Обратная дорога в город была молчаливой. Но это было спокойное, умиротворенное молчание двух людей, прошедших через испытание и вышедших из него победителями.
Вернувшись домой, Виктор сделал в дневнике запись: "Сегодня я понял — мы с Леной не просто отец и дочь. Мы — команда. И никакие трудности нам не страшны".
А Лена в тот вечер нарисовала картину — папа, несущий её через снежную бурю. И подписала печатными буквами: "Мой герой".
Эта история быстро разнеслась по городу, и отношение местных к Виктору и Лене изменилось. Из "приезжих со материка" они превратились в своих. Настоящих камчадалов, способных выстоять перед суровой природой края.
Именно после этого случая Виктор окончательно понял — они останутся здесь. На Камчатке, где нашли не только приют, но и настоящий дом. Где его дочь сможет вырасти сильной и свободной, как камчатский ветер.
***
Школа на Камчатке стала для Лены совершенно новым миром. В отличие от строгой свердловской школы с её униформой и дисциплиной, здесь царила почти домашняя атмосфера. Учителя, многие из которых знали Виктора ещё мальчишкой, относились к Лене с особой теплотой.
Её первой учительницей стала Клавдия Петровна — женщина лет пятидесяти, с добрыми глазами и седыми волосами, собранными в строгый пучок. Именно она заметила особенность Лены — девочка была не по годам развита, прекрасно читала и считала, но при этом оставалась замкнутой и редко играла с другими детьми.
"Витя, — сказала она как-то раз, зайдя к ним домой после родительского собрания, — твоя дочь не по годам развита. Но я беспокоюсь — она слишком серьезна для своих лет. Дети должны быть детьми."
Виктор вздохнул. Он рассказал Клавдии Петровне об их жизни в Свердловске, о Ларисе и её сыновьях, о том, как Лена научилась быть незаметной и тихой.
Учительница внимательно выслушала, потом кивнула:
"Понятно. Но здесь другая жизнь. Дайте ей время — камчатская природа исцелит душу лучше любых лекарств."
И действительно, постепенно Лена начала меняться. Школьные походы в лес, экскурсии к вулканам, занятия в краеведческом кружке — всё это раскрывало её по-новому. Особенно ей полюбилась школьная библиотека, где она проводила все перемены, зачитываясь книгами о путешествиях и природе.
Как-то раз Клавдия Петровна дала классу задание — написать сочинение о самом запоминающемся дне в жизни. Большинство детей написали о днях рождения, поездках к морю или праздниках. Лена же написала о том дне, когда они с отцом попали в пургу и он нёс её через снежную бурю.
"Когда папа нёс меня через снег, я поняла, что значит быть по-настоящему защищённой, — писала она. — И хотя мне было страшно, я знала — с моим папой ничего плохого не случится. Теперь я всегда это знаю."
Клавдия Петровна, прочитав сочинение, прослезилась. На следующем родительском собрании она попросила Виктора остаться.
"Витя, у вашей дочери настоящий литературный дар, — сказала она. — Такое чувство слова редко встретишь даже у взрослых. Вы не думали отдать её в литературный кружок?"
Виктор с гордостью улыбнулся. Он всегда знал, что Лена — особенная девочка, но чтобы настолько...
В тот же вечер он спросил у дочери:
"Леночка, хочешь записаться в литературный кружок? Клавдия Петровна говорит, у тебя хорошо получается писать."
Лена задумалась.
"А что там делают?"
"Пишут рассказы, стихи, обсуждают книги..."
"Хочу!" — глаза девочки загорелись.
Литературный кружок стал для Лены откровением. Руководила им молодая учительница литературы, недавно приехавшая из Ленинграда, — Ирина Владимировна. Она сразу разглядела в Лене талант и стала заниматься с ней отдельно, давая особые задания, рекомендуя книги из своей личной библиотеки.
"Лена, — говорила она, — у тебя особый взгляд на мир. Ты замечаешь то, что другие не видят. Это дар."
Под руководством Ирины Владимировны Лена начала писать свои первые рассказы — о камчатской природе, о друзьях, о отце. Один из её рассказов, "Мой папа — вулкан", даже опубликовали в местной газете.
Виктор, читая опубликованный рассказ дочери, не мог сдержать слёз. В нём Лена сравнивала его с вулканом — снаружи спокойным и надежным, но с горячим сердцем внутри.
Тем временем и его собственная жизнь налаживалась. Работа в обсерватории приносила не только стабильный доход, но и удовлетворение. Учёные, с которыми он работал, ценили его не только как водителя, но и как знатока местности — многие тропы и проселки он помнил ещё с детства.
Однажды осенью, когда они с Сергеем возвращались со станции у Ключевской сопки, разговор зашёл о личном.
"Слушай, Витя, — осторожно начал Сергей, — ты не думал ещё раз жениться? Нехорошо мужику одному. Да и Лене мать нужна."
Виктор помрачнел.
"После Ларисы как-то не тянет. И потом... — он замолчал, глядя на дорогу. — Боюсь ошибиться снова. Для Лены это будет тяжело."
"Понимаю, — кивнул Сергей. — Но подумай. Жизнь-то продолжается."
Виктор и вправду иногда задумывался об этом. Ему было всего тридцать пять, а он чувствовал себя глубоким стариком. На работе иногда замечал симпатизирующих ему женщин — водительницу сейсмологов Наталью, лаборантку из геологического отдела Светлану. Но каждый раз мысль о том, как отреагирует Лена, останавливала его.
Однако судьба, как всегда, распорядилась по-своему.
В конце учебного года в школе устроили праздник, на который пригласили родителей. Лена участвовала в литературной композиции — читала своё стихотворение о Камчатке. Виктор, сидя в зале, с гордостью смотрел на дочь. Она стояла на сцене уверенная, красивая, и в её глазах горел внутренний свет.
После выступления к нему подошла незнакомая женщина.
"Извините, вы отец Лены Громовой?" — спросила она.
Виктор обернулся. Перед ним стояла женщина лет тридцати, с умными серыми глазами и мягкой улыбкой.
"Да, а что?"
"Я Ольга, мама Саши — одноклассника вашей дочери. Хотела сказать, какая у вас замечательная дочь. Она помогла моему Саше подтянуться по литературе. И вообще — очень отзывчивая девочка."
Виктор смущённо улыбнулся.
"Спасибо. Я передам ей."
"Вы знаете, — продолжила Ольга, — мы с сыном часто ходим в походы по выходным. Может, хотите с Леной присоединиться? В следующую субботу идём к Голубым озёрам."
Виктор хотел было отказаться, но в этот момент подбежала Лена.
"Папа, это Сашина мама? Здравствуйте! Саша говорил, что вы ходите в походы. Можно мы с папой с вами сходим?"
Ольга улыбнулась.
"Мы как раз об этом говорим."
Так началась их дружба с Ольгой и её сыном Сашей. Ольга оказалась вдовой — её муж, геолог, погиб в экспедиции три года назад. Она работала в краеведческом музее и прекрасно знала историю и природу Камчатки.
Их совместные походы стали регулярными. Ольга показывала им скрытые места, о которых не знали даже местные жители — водопады, спрятанные в распадках, древние стоянки ительменов, озёра с чистейшей водой.
Лена и Саша быстро подружились. Мальчик, тихий и застенчивый, оказался страстным любителем астрономии, и их с Леной дружба строилась на взаимном интересе — она писала рассказы о звёздах, а он рассказывал ей о созвездиях.
Как-то раз, когда дети ушли собирать хворост для костра, Ольга сказала Виктору:
"Вы знаете, Витя, ваша Лена очень изменилась с тех пор, как мы начали встречаться. Стала более открытой, весёлой."
Виктор кивнул.
"Да, я тоже замечаю. Спасибо вам за это."
"Не мне благодарить, — улыбнулась Ольга. — Это природа Камчатки лечит. И ваша любовь."
Сидя у костра, слушая, как Лена и Саша спорят о том, есть ли жизнь на Марсе, Виктор почувствовал давно забытое чувство — покой и удовлетворение. Возможно, Сергей был прав — жизнь действительно продолжалась. И может быть, только может быть, у него и Лены появился шанс на новое счастье.
Но он пока не решался сделать следующий шаг. Слишком свежи были воспоминания о прошлых ошибках. "Всему своё время", — думал он, глядя на загорелое счастливое лицо дочери.
А Лена в это время писала в своём дневнике: "Сегодня мы были у Голубых озёр с папой и Ольгой с Сашей. Мне кажется, папа нравится Ольге. И она ему тоже. Хорошо бы у папы появилась жена, а у меня — мама. Настоящая мама, которая будет любить нас обоих."
***
Лето на Камчатке — время преображения. Всего за несколько недель суровая земля покрывалась роскошным ковром из цветов и ягод, воздух наполнялся густым ароматом прогретой хвои и шумом бесчисленных ручьёв. Именно в такое летнее утро Виктор, Лена, Ольга и Саша отправились к Голубым озёрам — месту, которое Ольга называла «камчатской шкатулкой с сокровищами».
Дорога заняла больше трёх часов. Сначала ехали на стареньком «уазике» Ольги, потом шли пешком по едва заметной тропе, петляющей среди зарослей кедрового стланика. Лена и Саша шли впереди, увлечённо обсуждая очередную книгу о звёздах, которую Саша принёс Лене на прошлой неделе.
«Смотри, — Ольга остановилась на краю небольшого обрыва, — вот они.»
Внизу, в чаше долины, лежали три озера невероятного бирюзового цвета, словно кусочки неба, упавшие на землю. Вода была настолько прозрачной, что даже с высоты можно было разглядеть каждый камень на дне.
«Красиво, правда?» — Ольга улыбнулась Виктору.
Он молча кивнул, не в силах оторвать взгляд. За годы жизни на Камчатке он никогда не был здесь, хотя слышал об этих озёрах от отца.
Спуск занял ещё полчаса. Когда они наконец оказались у воды, Лена с восторгом опустила руку в озеро.
«Ой, холодная!»
«Они ледниковые, — объяснил Саша с важным видом. — Тают только сверху, а в глубине лёд сохраняется круглый год.»
Пока дети исследовали берег, Виктор и Ольга разложили на большом плоском камне припасы — бутерброды, термосы с чаем, местные ягоды.
«Вы знаете, — сказала Ольга, глядя на играющих детей, — Лена стала совсем другой. Помните, какая она была замкнутой, когда мы только познакомились?»
Виктор последовал за её взглядом. Лена, смеясь, пыталась повторить за Сашей какое-то сложное движение — мальчик занимался в школьной секции восточных единоборств.
«Да, — улыбнулся Виктор. — Камчатка помогла ей раскрыться. И вы тоже.»
Ольга слегка покраснела и занялась нарезкой хлеба.
«Я рада, что мы подружились. Саше тоже нужен был друг. После потери отца он стал очень закрытым.»
Они сидели молча несколько минут, слушая плеск воды и смех детей. Потом Ольга осторожно спросила:
«А вы не думали вернуться на материк? Хотя бы для того, чтобы Лена могла получить хорошее образование?»
Виктор задумался. Этот вопрос мучил его всё чаще, особенно после того, как учителя начали говорить об очевидных способностях Лены.
«Думал, — признался он. — Но пока не знаю. Здесь ей хорошо. А образование... Может, после школы поступит куда-нибудь.»
«Просто я слышала, в Свердловске есть хорошая физико-математическая школа, — продолжила Ольга. — И литературные кружки при университете. Для таких детей, как Лена...»
В этот момент раздался крик Саши. Лена, пытаясь перепрыгнуть с камня на камень, поскользнулась и упала, сильно ударившись коленом об острый край скалы.
Виктор бросился к дочери. Кровь текла по её ноге, смешиваясь с водой. Лена плакала от боли и испуга.
«Всё в порядке, зайка, всё в порядке, — приговаривал Виктор, доставая из рюкзака аптечку. — Сейчас обработаем.»
Но его руки дрожали, и он не мог открыть флакон с перекисью водорода.
«Дай мне, — мягко сказала Ольга, беря у него аптечку. — Я привыкла.»
Она быстро и уверенно обработала рану, наложила повязку. Её движения были профессиональными, спокойными.
«Кажется, просто глубокий порез, — заключила она, внимательно осмотрев колено. — Кости целы. Но нужно показаться врачу, когда вернёмся в город.»
Лена постепенно успокоилась, уткнувшись лицом в плечо отца.
«Я испугался, — тихо признался Виктор Ольге, когда та собирала аптечку. — Когда она плачет, я всегда теряюсь.»
«Это потому, что любишь её, — улыбнулась Ольга. — А любовь всегда делает нас уязвимыми.»
Обратная дорога была тихой. Лена шла, опираясь на отца, Саша нёс её рюкзак. Вечернее солнце окрашивало склоны вулканов в золотисто-розовые тона, и в воздухе витал прохладный предвестник ночи.
Когда они вернулись к машине, было уже почти темно. Ольга предложила заехать к ним, чтобы окончательно убедиться, что с Леной всё в порядке.
Их дом оказался уютным и немного хаотичным — повсюду были книги, карты, коллекции минералов и старые фотографии. Пока Ольга готовила ужин, Саша показывал Лене свой телескоп.
«Смотри, — он навел его на ночное небо, — вот Большая Медведица. А вот — Полярная звезда.»
Лена, припадая на больную ногу, смотрела в окуляр.
«Красиво... — прошептала она. — Как будто алмазы рассыпаны по чёрному бархату.»
Виктор стоял в дверях и смотрел на них. В этом доме было что-то особенное — теплое, живое, настоящее. Нечто, чего так не хватало их собственной квартире, несмотря на все его усилия.
После ужина, когда дети ушли в комнату Саши смотреть его коллекцию метеоритов, Ольга налила им по чашке чая.
«Знаете, Витя, — начала она осторожно, — я давно хотела вам сказать... У вас замечательная дочь. Вы прекрасный отец.»
Он смотрел на кружку в своих руках, чувствуя неожиданное смущение.
«Я просто стараюсь делать, что могу.»
«Вы делаете больше, чем можете, — возразила Ольга. — Это видно.»
Они говорили ещё долго — о детях, о жизни на Камчатке, о прошлом и будущем. Виктор, обычно сдержанный в проявлении чувств, неожиданно для себя рассказал Ольге о Марии, о их неудачном браке, о трудных годах после её ухода.
«Иногда я думаю, что это я во всём виноват, — признался он. — Может, недостаточно понимал её, поддерживал...»
Ольга внимательно слушала, не перебивая. Потом мягко сказала:
«Витя, нельзя заставить человека любить. И нельзя взять на себя ответственность за чужой выбор. Она ушла — это её решение. А вы остались и воспитали замечательную дочь.»
В этот момент Виктор почувствовал, как камень, который он носил в груди все эти годы, наконец сдвинулся с места.
Когда они собрались уходить, Лена, уже засыпающая, прошептала отцу на ухо:
«Папа, а мы можем ещё раз прийти к Саше? Мне здесь нравится.»
«Конечно, зайка, — улыбнулся Виктор. — Конечно.»
Возвращаясь домой под камчатским звёздным небом, он думал о том, как странно устроена жизнь. Когда-то он бежал с Камчатки от боли и разочарования, а теперь именно здесь обрёл покой и, возможно, новую надежду.
А Лена, прижавшись к окну машины, смотрела на звёзды и думала о том, что у каждой звезды есть своя история. И что их с папой история, наверное, тоже когда-нибудь станет похожа на звезду — яркую и вечную. Но для этого её нужно дописать до конца.
Продолжение в Главе 3 (Будет опубликовано завтра в 08:00 по МСК)