Глава 2
Злобин вернулся в кабинет Ружицына с тяжёлым чувством в груди. Слова домработницы о сходстве таинственной посетительницы родственницами бизнесмена не давали покоя. Он методично осматривал письменный стол, когда взгляд зацепился за небольшой предмет, лежавший рядом с блокнотом.
Буддийский амулет. Тёмная бронза, покрытая зеленоватой патиной. Колесо дхармы с восемью спицами, окружённое санскритскими письменами. Злобин аккуратно взял его в руки, и внутри что-то ёкнуло. Этот амулет он где-то видел. Давно. Очень давно.
— Гриша, — позвал он Малышева, — посмотри на это.
Младший напарник склонился над амулетом, нахмурился.
— Восточная штучка какая-то. А что в ней странного?
— То, что Ружицын был агностиком. Мария Петровна говорила, что он читал философские книги, но религией никогда не увлекался. А этот амулет... он явно старый, антикварный. Не из тех, что продают в сувенирных лавках.
Телефон Злобина зазвонил. Звонил майор Кротов из дежурной части.
— Алексей Сергеевич, у нас проблема, — голос Кротова был напряжённым. — По Ружицыну поступил звонок сверху. Генерал Половцев лично интересуется ходом расследования.
Злобин выругался про себя. Генерал Леонид Половцев был фигурой влиятельной и неприятной. За годы службы подполковник научился чувствовать политическую подоплёку дел, и сейчас все его внутренние сигналы тревоги завыли в унисон.
— Что конкретно его интересует?
— Просил доложить все данные по свидетелям. Особенно подчеркнул — любые связи с политикой и бизнесом.
— Понял. Будем работать в обычном режиме.
Но когда Злобин положил трубку, руки у него слегка дрожали. Он прекрасно знал, что означает такой интерес генерала. Кто-то из высшего руководства хочет либо ускорить расследование, либо направить его в нужное русло. А это всегда осложняло поиск истины.
— Что случилось? — Малышев заметил изменения в настроении начальника.
— Политика случилась. — Злобин устало потёр глаза. — Ружицын, оказывается, спонсировал чью-то избирательную кампанию. А значит, наше дело теперь под особым контролем.
Они спустились в гостиную, где их ждал эксперт Сомов с новыми результатами.
— Алексей Сергеевич, проверил телефон жертвы, — сказал Николай Петрович, протягивая смартфон в прозрачном пакете. — Там есть кое-что интересное. Аудиосообщение, поступившее вчера в 23:15.
— После звонка?
— Через полтора часа после окончания разговора с Астаховой.
Сомов подключил телефон к портативной колонке. Из динамика донёсся странный голос — ни мужской, ни женский, механически искажённый:
«Колесо никогда не остановится, Андрей. Ты знал об этом, когда принимал решение двадцать два года назад. Карма настигает всех. И тебя тоже.»
Злобин почувствовал, как внутри всё похолодело. Двадцать два года назад... В 2001 году он только начинал работать следователем. Молодой, амбициозный, полный решимости бороться с преступностью. И помнил то дело. Помнил очень хорошо.
— Номер определяется? — хрипло спросил он.
— Одноразовая сим-карта. Купленная за наличные, естественно.
Малышев внимательно посмотрел на начальника. За пять лет совместной работы он ни разу не видел Злобина таким бледным.
— Алексей Сергеевич, вы себя плохо чувствуете?
— Нормально, — соврал Злобин. — Просто устал. Давай опросим свидетелей.
К полудню в доме появились трое — те самые люди, что были здесь на даче вчера вечером. Лариса Борисовна Ружицына, сестра погибшего; Игорь Семёнович Кравцов, водитель; и Анна Валерьевна Климова — домработница, что приезжала помогать по выходным.
Лариса Борисовна сразу бросалась в глаза. Элегантная, возраст — ну, примерно пятьдесят пять. Волосы искусно подкрашены, безупречный, явно недешёвый костюм. Всё в её облике — осанка, взгляд, жесты — подчеркивало достоинство. Только вот… Злобин отметил один нюанс: как бы уверенно ни держалась она, пальцы нервно подрагивали — то сожмутся, то вновь разожмутся, будто выдавая спрятанное в глубине беспокойство.
— Вы последний раз видели брата когда? — спросил он.
— Около девяти вечера. Андрей попросил меня уехать, сказал, что ждёт важного гостя. — Голос женщины дрожал. — Если бы я знала... если бы осталась...
— А что вы знаете о его увлечении восточной философией?
Лариса Борисовна удивлённо подняла брови.
— Восточной философией? Андрей? Да он в жизни ни одной серьёзной книги не прочёл! Максимум — детективы на ночь.
Злобин переглянулся с Малышевым. Ещё одно противоречие.
Водитель Кравцов, мужчина лет сорока с военной выправкой, рассказал, что отвозил Ларису Борисовну домой в половине десятого, а потом вернулся на свою дачу неподалёку. Алиби железное — его видели соседи, с которыми он до полуночи играл в домино.
Домработница Анна Валерьевна подтвердила слова сестры покойного — Ружицын действительно попросил всех уехать, сославшись на деловую встречу.
— А вы не знаете, кого он ждал? — спросил Малышев.
— Нет, но... — женщина замялась, — он был очень нервным. Всё ходил по комнатам, что-то бормотал себе под нос. И ещё странное — попросил меня убрать все семейные фотографии. Сказал, что не хочет, чтобы гость их видел.
После опроса свидетелей Злобин отправил Малышева проверить их алиби, а сам остался в доме. Что-то здесь было не так. Слишком много всего намешано. Противоречий — пруд пруди. Странностей ещё больше.
Он медленно бродил по гостиной — шаг вперёд, взгляд в пол, потом в окно, снова шаг. Мысли путались, как нитки в старом клубке. В голове вертелся только один вопрос: где же тут логика? Как всё это вообще могло произойти?..
Взгляд упал на ковёр рядом с телом — дорогой персидский ковёр с замысловатым узором. Один край был слегка приподнят.
Злобин присел на корточки и заглянул под ковёр. Там лежал клочок старой газеты, аккуратно вырезанный.
«15 мая 2001 года в лесу близ деревни Красково найдено тело неизвестного мужчины. Рядом с телом обнаружен буддийский амулет. Следствие ведёт молодой следователь Алексей Злобин...»
Руки у подполковника тряслись так сильно, что он едва мог удержать газетный клочок. Воспоминания хлынули потоком, который он двадцать два года старался держать под контролем. Это было его первое серьезное дело.
Тогда, в 2001-м, он был слишком самоуверенным. Думал, что справится с любым делом. Но тот бродяга... человек без документов, без прошлого, без будущего. Найденный в лесу с буддийским амулетом в кармане и явными признаками насилия, хотя официально дело закрыли как самоубийство.
Злобин помнил всё — буквально до мелочей. То расследование давно стало для него чем-то личным, почти навязчивой идеей.
Помнил, как сверху настойчиво советовали: не лезь глубоко в смерть этого бродяги, мол, дело простое и не стоит шума. Помнил — будто вчера было — молодого ещё тогда, но уже слишком уверенного в себе водителя Игоря Кравцова. Его сбивчивые показания о каком-то подозрительном незнакомце в лесу... Помнил и Анну Климову: тогда она работала в соседнем доме, но всё равно успела стать невольной свидетельницей чего-то, что не давало ей покоя.
Телефон зазвонил резко.
— Алексей Сергеевич, — голос Малышева звучал взволнованно, — я тут кое-что проверил по базе данных. Все трое наших свидетелей... они фигурировали в одном деле в 2001 году. В деле о самоубийстве неизвестного в Красковском лесу.
— Я знаю, — хрипло ответил Злобин. — Я это дело вёл.
Повисла тишина. Малышев явно не ожидал такого ответа.
— Алексей Сергеевич... а что тогда произошло?
— Приезжай сюда. Немедленно. И Гриша... никому пока ни слова.
Двадцать минут пролетели, как один вздох — и тут в дом буквально влетел Малышев. Щёки пунцовые, на бровях иней, глаза горят так, будто он сейчас крикнет что-нибудь героическое. Мороз смешался с волнением — и от этого он кажется ещё моложе и порывистее.
— Ну?! Давайте, выкладывайте всё! — прозвучало жёстко, без всяких там «здравствуйте» и прочих любезностей.
Злобин, чувствуя разрастающуюся тяжесть в груди, молча опустился в кресло. Голова — как чугунная гиря, мысли путаются, давление на виски, будто кто-то уверенно тянет верёвку на шее. Глубоко вздохнул, искоса глядя в тот самый чёрный ковер на полу, и тихо начал:
— В мае две тысячи первого меня назначили на расследование смерти неизвестного мужчины. Труп нашли в Красковском лесу...
Официально — самоубийство. Но я с первого взгляда понял, что это убийство.
— Почему не довели до конца?
— Потому что молодой и глупый следователь Злобин наткнулся на стену. — Алексей Сергеевич поднял глаза на напарника. — Погибший оказался Николаем Мироновым, беглым зэком. Отсидел за убийство, вышел, начал шантажировать людей из своего прошлого. Среди них был молодой бизнесмен Андрей Ружицын.
Малышев присвистнул.
— То есть у Ружицына был мотив убить этого Миронова?
— Более чем. А ещё были Лариса Ружицына, которая тогда помогала брату отмывать деньги. Игорь Кравцов, который работал водителем и знал о тёмных делишках хозяина. Анна Климова, которая убиралась в офисе и случайно слышала разговоры о шантаже.
— И что же помешало их арестовать?
Злобин встал и подошёл к окну. На улице продолжал падать снег, укрывая мир белым покрывалом забвения. Как он тогда мечтал забыть то дело...
— Помешал генерал Половцев, — тихо сказал он. — Тогда ещё полковник. Он лично курировал дело и лично объяснил мне, что Ружицын — ценный информатор, помогающий в борьбе с организованной преступностью. И что смерть бродяги-рецидивиста не стоит того, чтобы подрывать важную операцию.
— Вы согласились?
— Я был молодым и испуганным лейтенантом. Конечно, согласился. — Злобин горько усмехнулся. — Подписал заключение о самоубийстве и двадцать два года жил с этим грузом.
Малышев долго молчал, переваривая информацию.
— А буддийский амулет?
— Миронов увлекался восточной философией в тюрьме. Сокамерники рассказывали, что он постоянно говорил о карме, о том, что все получают по заслугам. — Злобин повернулся к напарнику. — И вот теперь тот же амулет лежит на столе у Ружицына. А в его телефоне аудиосообщение о колесе кармы и событиях двадцатидвухлетней давности.
— Значит, кто-то из свидетелей решил свести счёты?
— Или кто-то другой. Кто-то, кто знает правду о том деле. — Злобин снова сел, чувствуя себя старым и усталым. — Гриша, я боюсь, что мы вляпались в историю, которая может нас всех похоронить.
Телефон Малышева ожил. Сообщение было коротким, но заставило его побледнеть.
— Что там? — спросил Злобин.
— Данные по Елене Астаховой. Алексей Сергеевич... она действительно умерла два года назад. Но есть нюанс.
— Какой?
— До замужества она носила фамилию Миронова. Елена Викторовна Миронова. — Григорий посмотрел на Злобина. — Она была дочерью того самого Николая Миронова, которого нашли в лесу в 2001 году.
Мир перед глазами Злобина поплыл. Он схватился за подлокотники кресла, чувствуя, как реальность рассыпается на части. Дочь убитого шантажиста, которая формально мертва уже два года, встречается с человеком, причастным к смерти её отца. А потом этот человек оказывается убит с загадочной улыбкой на лице.
—Мы имеем дело с призраком, — прошептал он. — Или с самой изощрённой местью, которую я видел за всю свою карьеру. Но почему у нее отчество Викторовна, а не Николаевна, если она его дочь?
— Потому что ее мать вышла замуж, как только Николая Миронова посадили. И тот человек удочерил ее.
Зазвонил служебный телефон Злобина. Номер генерала Половцева высветился на экране как приговор.
— Злобин слушает.
— Алексей Сергеевич, срочно ко мне в кабинет. И дело Ружицына захватите с собой.
Предыдущая глава 1:
Глава 3: