— Мам, ты где? Там это... трактор! — Димка выскочил из дома с перепуганными глазами. Вот только этого не хватало.
Я выбежала во двор, и сердце ухнуло куда-то вниз. Соседский трактор с грохотом сгребал всё подряд — и мусор, и мои цветы, и даже кусок покосившегося забора уволок, зараза! Я закричала, замахала руками, но тракторист, молодой парень в кепке, даже не посмотрел в мою сторону. Знает же, прекрасно знает, что творит!
Эх, намучилась я с этими соседями... Три месяца всего живут, а уже вся деревня на ушах. Сначала-то приехали тихонько, улыбались всем, говорили про ""экологичный образ жизни"" и ""единение с природой"". Городские, ясное дело. Костюмчики дорогие, машина — чуть ли не полдеревни стоит.
А потом как началось! Мусор через забор швыряют, их псина здоровенная на моих грядках гадит, музыка до двух ночи орёт. И ладно бы я одна — у меня ж дети! Димка со школы приходит — глаза красные от недосыпа. Алёнка и вовсе спать боится, когда они очередную гулянку закатывают.
— Собака у них опять к нам лезла, — пробормотал Димка, дёргая меня за рукав. — Я палкой махал, а она рычит...
Господи, ну что за жизнь! В прошлом месяце не выдержала, пошла к участковому. Мол, разберитесь, Василич, сил моих больше нет. Он приехал в тот же день — я даже обрадовалась сначала. Зашёл к соседям и... пропал. Час нет, два нет. Выполз под вечер, улыбается как-то криво, а из кармана телефон новенький торчит. И это при его-то зарплате!
— Ты, Соня, не лезь к хорошим людям, — говорит. — Подумаешь, музыка громко играет. Чихнуть уже нельзя, сразу жалуются.
Я всё поняла. Деньги, они везде решают. А у меня что? Две коровы, огород да двое детей на руках. Муж-то пять лет как в город уехал на заработки и... растворился. Даже алименты не шлёт, ирод. Одна кручусь, как белка в колесе.
Но я ж упрямая! Решила сама с ними разобраться. Собрала их мусор в пакеты — и обратно за забор! Вот тут-то и началось самое страшное... Участковый примчался через полчаса, пальцем у виска крутит: ""Ты что, Соня, с ума сошла? Они ж тебя засудят! У них там связи, понимаешь? Они твоих детей в приют определят в два счёта!""
Я тогда первый раз по-настоящему испугалась. Не за себя — за детей. Стою посреди двора, пакеты с мусором в руках, а слёзы так и льются.
— Мам, ты чего плачешь? — Димка подбежал, прижался. — Давай я им сам всё скажу!
Сердце сжалось. Мальчишке двенадцать, а уже защитник.
— Ой, сынок, лучше не связывайся, — утёрла я слёзы рукавом. — Мы для них никто, пустое место. Что мы можем против них?
Димка нахмурился, губы поджал:
— Я вырасту, заработаю много-много денег, и тогда они у меня попляшут!
— Иди-ка лучше с Алёнкой посиди, — отправила я его в дом. — Мне на рынок пора, деньги-то нам нужны.
Каждый день одно и то же. Встаю в четыре утра, дою коров, готовлю завтрак, а потом — на рынок. Молоко, творог, сметана... Это ж не город, где зарплату каждый месяц приносят. Тут крутись-вертись, иначе с голоду помрёшь.
А эти соседи... Как бельмо на глазу! То собака залезет, то музыка гремит, то ещё какая пакость. Иногда так тошно становится — хоть в петлю лезь. Но нельзя, у меня ж дети. Кому они нужны, кроме меня?
Вот и в тот день стояла на рынке, молоко продавала. Жара, мухи, покупателей — кот наплакал. Бабки соседние судачат:
— Сонь, ты что такая смурная? Опять эти, новые твои?
— А то кто ж ещё, — вздохнула я, разливая молоко по бутылкам. — Житья от них нет.
— Ой, говорят, там у них опять гулянка намечается. Машины дорогущие понаехали...
Я только рукой махнула. Да пропади оно всё пропадом! И тут автобус на остановке притормозил. Вышел оттуда мужик — высокий, плечистый, с такой бородой окладистой. Глаза серые, внимательные. Походка тяжёлая, как у тех, кто в тюрьме сидел. Я их сразу вижу — у нас полдеревни через зону прошло.
Странное что-то кольнуло внутри. Будто пружинка какая-то щёлкнула. Сижу, смотрю на него во все глаза, а он — на меня. И вдруг, сама не знаю как, рот открываю:
— Вы издалека едете?
Он усмехнулся, будто удивился, что я с ним заговорила:
— Да, очень издалека. Третий день в дороге.
Голос низкий, спокойный. Мурашки по спине. И откуда только смелость взялась?
— Можете у нас переночевать, если негде. Завтра баньку будем топить. Я с детьми живу — с Димкой и Алёнкой...
Сама себя не узнаю! С ума сошла, что ли? Мужика незнакомого в дом приглашать!
Он помолчал, потом тихо спросил:
— А не боитесь? Я ж того... сразу видно.
— Не знаю, — честно ответила я. — Почему-то не боюсь. Да и брать у нас особо нечего, разве что коров.
Он рассмеялся, и лицо сразу другим стало — моложе, добрее.
— Олегом меня зовут.
— Соня, — кивнула я.
Пока шли до дома, я ему всю свою жизнь выложила. Про мужа-предателя, про детей, про соседей этих окаянных... Он слушал молча, только кивал иногда. А когда мы к калитке подошли, и он увидел этот бардак во дворе — и трактор, и мусор, и покорёженный забор, — лицо у него вдруг потемнело.
— Ничего себе, — только и сказал. — И давно они так?
— С самого приезда, — вздохнула я. — А что сделаешь? У них деньги, связи...
Димка с Алёнкой выскочили на крыльцо, уставились на незнакомца.
— Мам, это кто? — Алёнка спряталась за брата.
— Это... это дядя Олег, он у нас переночует, — выдавила я.
— Здравствуйте, — сказала Алёнка, разглядывая его из-за Димкиного плеча.
— И тебе здравствуй, — кивнул Олег. — Как тебя зовут?
— Алёна. А вы надолго к нам?
— Да как получится, — он улыбнулся. — Может, на пару дней задержусь.
И задержался. Сначала на день, потом на два, потом на неделю... Трудяга оказался — каких поискать! С утра до ночи что-то делал: забор чинил, грядки копал, сарай подправлял. Детей сразу к себе расположил — с Димкой в футбол гонял, Алёнке куклу смастерил.
А как с соседями разобрался — это вообще отдельная история! На третий день его пребывания у нас они снова музыку врубили на полную. Я уже собралась детей в дом загонять, как вдруг Олег встал и говорит:
— Пойду, поговорю с ними.
У меня аж сердце ёкнуло:
— Ой, Олег, не надо... Они ж... у них там охрана и всё такое.
— Ничего, — ухмыльнулся он. — Я тоже не пальцем деланный.
И пошёл. Я у окошка стою, трясусь вся. А Димка с Алёнкой к забору прилипли — смотрят. Минут через пять музыка стихла. Ещё через десять Олег вернулся — спокойный, даже довольный какой-то.
— Что ты им сказал-то? — спрашиваю.
— Да так, — пожал он плечами. — По-мужски поговорили.
С тех пор как отрезало! Ни музыки по ночам, ни мусора через забор. Даже собаку на цепь посадили. И соседи при встрече здороваются, улыбаются! Я глазам своим не верила.
— Да что ты им такого наговорил? — не выдержала я как-то.
Олег рассмеялся:
— Да ничего особенного. Просто объяснил, что у меня брат в прокуратуре работает, а я сам десять лет в ОМОНе служил. И что если они не прекратят, я найду, куда пожаловаться.
— Наврал, значит?
— Почему наврал? — удивился он. — Брат действительно в прокуратуре. Только не родной, а двоюродный. И не в нашем регионе, а в Хабаровском крае.
Мы расхохотались вместе. И вот тут-то я поняла, что влюбилась. Как девчонка, ей-богу! В сорок-то с лишним лет!
Вечерами мы сидели на крыльце, пили чай с мятой и разговаривали. Оказалось, у него тоже жизнь не сахар была. Жена ушла к другому, работу потерял из-за сокращения. Вот и поехал по стране — может, где пристанище найдёт.
— А ты не уезжай, — сказал как-то Димка. — Оставайся с нами!
Я чуть под землю не провалилась от стыда. Но Олег только улыбнулся:
— А что, может, и останусь. Если мама твоя не против.
И посмотрел на меня — внимательно так, серьёзно. У меня даже дыхание перехватило.
— Не против, — прошептала я.
Через месяц мы расписались. Тихо, без гулянки — только самые близкие. Соседи, представляете, даже подарок принесли! Хороший кофейный сервиз, не дешёвка какая-нибудь.
А ещё через полгода Олег устроился на работу в райцентр — охранником в банк. Зарплата приличная, график удобный. Мы даже дом начали потихоньку ремонтировать.
Иногда я думаю: вот ведь как бывает! Из-за соседского трактора, который мне весь двор разворотил, я счастье своё нашла. Жизнь, она такая... Никогда не знаешь, где упадёшь, а где поднимешься.
Димка теперь к Олегу ""папа"" обращается, а Алёнка и вовсе от него ни на шаг. И соседи... Соседи теперь другие. И знаете что? Мы даже на шашлыки друг к другу ходим! Вот такие дела...
Я иногда думаю — может, они и не такие уж плохие были? Просто богатые, избалованные, не привыкли, что им кто-то перечит. А тут Олег пришёл — сразу всё на свои места встало.
И главное — я теперь не одна. Есть кому защитить, поддержать, обнять, когда тошно. Никогда бы не подумала, что в моём возрасте жизнь может так измениться. А вот поди ж ты...
*****
Спасибо вам за то, что были рядом до конца 🙏
Если Вам откликнулось — подпишитесь, чтобы мы не потерялись ❤️
📚 А у меня ещё много историй — и про радость, и про боль. Почитайте, может, узнаете себя: