Началоhttps://dzen.ru/a/aIKZhxHVsjiVzPfu
Я как раз заканчивала обрабатывать и бинтовать его рану, когда Виктор — этот “пациент мечты”, не моей, конечно, дернулся всем телом. Видно, где-то я все-таки задела за больное.
- Не шевелиться! - рявкнула я. Сама вся на нервах.
Он бросил на меня напряженный взгляд, полный вины, как ни странно. Да, надо как-то помягче, потому что он и так белый, как стена. Хоть и видно, что сцепил зубы до скрипа. Сейчас умрет, а меня пристрелят.
- Не двигайся, иначе тебя реально штопать придется. А у меня здесь никаких нормальных материалов нет, — проворчала я мягче.
- Извини, - выдохнул он тяжело, чем снова меня удивил.
— Но какой-нибудь наркоз не помешал бы, - прошептал Виктор, крепче сжимая зубы. Воздух аж свистел, когда он его втягивал через нос.
Да, верю, что больно. Но ведь это не моя вина!
- Единственное, что могу предложить - средневековый "рауш-наркоз", а по-простому - удар тяжёлым предметом по голове, лучше всего по затылку, - с совершенно серьезным видом пояснила я, когда он с надеждой поднял глаза.
К моему удивлению, Виктор искренне смеется, как будто удержаться от смеха не может, хоть и кривится.
- Аут, доктор. Это жестоко, - фыркает мой пациент. - Понял. Воздержусь. Потерплю.
Я промолчала.
Время от времени ловила его взгляд. Он был сосредоточенный. Изучающий. И не на грани потери сознания, как мне сначала казалось. Наоборот, очень даже в сознании.
Снова закусила губу. Я не должна замечать это все, то есть, какой он классный. В конце концов, у меня муж есть!.. Ну, точнее был. Потому что на разве мне этакое парнокопытное нужно, какое штаны на себе удержать не может?
Я же уже решила, и даже заявила, что подаю на развод! Как только это непотребство увидела утром. Мне не привыкать быстро решение принимать. Профдеформация у меня.
Но разве это повод сразу на других мужчин засматриваться? Еще и на бандитов.
Лучше сосредоточиться на состоянии раны. Да и Виктор все еще горячий, лихорадит его и пульс немного зачастил, и общее состояние — так себе. Без антибиотика он не вытянет.
Где-то на заднем плане сознания, я все еще думаю, как так получилось, что я попала в заложницы? И что не так с этим раненым .с удивительно пронзительным взглядом и тревожно аккуратными движениями рук, за которыми я непроизвольно наблюдаю.
Кто он? "Брат", как они зовут друг друга. Но кто они все? Что случилось, вообще? Как его ранили?
Потому что, скажем честно, те другие "анютины глазки" - выглядели напрочь как классические бандюки, одетые в охотничьи камуфляжные костюмчики! Так и он такой, или нет?
А этот непонятно кто устало и благодарно кивнул, когда я наконец его перевязала. Что, конечно, ничего не значит. А вот тот факт, что он мои действия почти не комментировал последние минуты, словно дал выдохнуть, почему-то тревожит больше всего. Совсем плохо выгляжу? Увидел, как я устала?
"Что-то здесь не клеится. Хотя, скорее всего, я обманываю себя. Ищу помощи или поддержки. Психика защищается. И он такой же, как другие. Просто усталый и раненый. Так психология говорит, Катя?”
- Значит так, - попыталась я вернуться в себя, потому что как раз вернулся третий мужчина. - Мне нужен цефтриаксон или что-то в этом роде. И шприцы. И еще, желательно, нормальное количество бинтов для перевязки. Другая рубашка для него. Лучше две, потому что его будет лихорадить. И…
Я перевела дыхание и взглянула на Гену.
- Кофе, пожалуйста. Вы обещали, а то я когда уставшая и раздраженная — трепанацию черепа без анестезии и скальпеля сделаю, одними словами, — добавляю я с намеком и выразительно играю бровями.
Виктор как закашлялся! А потом в открытую расхохотался.
— Это мы уже все поняли, Катя, - выдохнул сквозь хохот.
- Да, я обещал! - с какого-то перепуга обрадовался Гена. - Сейчас кофе сделаю всем, - добавляет он с гордостью. - У нас в машине есть горелка и кофе “3 в 1”!
Я не сдерживаю стон отчаяния. Все мужчины тут жк уставились на меня как-то странно, но по-разному.
- Отлично! - выдыхаю я. - Обожаю "3 в 1". Вкус пластика с нотками студенческого отчаяния, м-м-м. Такие воспоминания, - фыркнула я, но внутри, честно говоря, готова пить что угодно!
Как бы то ни было, а от такого кофе еще никто не умирал. Даже я в университете выжила.
- Так что насчет лекарств? - оглядываюсь на водителя.
Он кажется более серьезным.
- Я мотнусь сейчас, - кивает мужчина, имя которого я все еще не знаю. - До деревни недалеко. Напиши мне рецепт или название. Достану. Есть свои люди, - у него в руках звенит связка ключей, которые мужчина перебирает.
— Я останусь и присмотрю за всем, — подмигнул мне Гена. — Не могу оставить тебя наедине с этим, — он кивнул на Виктора, который с трудом пытался сесть. — Мало ли что.
Виктор все-таки садится, вскидывает голову и смотрит на "братана". А потом делает то, от чего я уже просто рычу! Встает с топчана! И хоть за него держится, но встает передо мной.
- Ну, ты только подумай, а, - он выразительно фыркает. - Казанова местного разлива.
У меня мурашки на затылке от его тона. Но я этого не показываю, естественно. Но невольно смеюсь. Потому что слишком очевиден намек.
Но больше никто не реагирует, кажется. Гена лишь мнется немного. Динамика в комнате просто кардинально изменилась! Это ощутимо.
- М-да... Виктор, кстати, только что потерял пол-литра крови, так что я бы посмотрела, чем он мне угрожать станет, но спасибо, Геннадий, — сказала я, не скрывая сарказма.
И совсем неясно, с чего это я на сторону Виктора встаю, а ведь мне хорошо слышно, как тяжело он дышит рядом. Да и меня же будто полез защищать?
— И все же я бы...,- снова начинает Гена.
- Заткнись! И держи себя в руках, — водитель смотрит на друга. Потом на меня. - Гену я все же оставлю здесь, пусть присмотрит, — буркнул водитель.
Извиняется за это, что ли?
- Ты же понимаешь, докторша. Ты же умная.
- Смотритель нашелся, - усмехнулась я. - Скорее надзиратель.
- Называй, как хочешь, - пожал плечами Гена. - Главное — без фокусов, - и он подмигивает.
Я едва удержалась, чтобы не закатить глаза.
— Хорошо. Вези лекарство, - я достаю из сумки записную книжку и пишу ему все, что мне нужно.
Гена вернулся быстро с кофе и парой бутылок воды. Я заставила Виктора снова сесть. Приятно, что хоть кто-то вроде как выбирает мою сторону, но куда он в своем состоянии лезет-то?
Притащил Гена и какие-то галеты. Горелка дымилась, словно целый костер, но пар из чашки все-таки поднимался.
- Доктор, ваша доза выживания, - подал он мне первую жестяную кружку с шутовским поклоном.
- За это я тебя сегодня позволю пожить еще, — ответила я, сделав глоток, не обращая внимания на их хохот.
Ужасно. Горячо. Божественно.
Откусила твердую и пресную галету, которую Геннадий дал с кофе. Спасибо тебе, Боже, за маленькие радости этого сумасшедшего дня.
- Я ценю! - едва отдышался от смеха мужик, явно думая, что я шучу.
Зря он так легкомысленно относится к моим словам.
- А как наш пациент? - бросил Гена через плечо. - Ему можно кофе?
- Можно, - резко роняет Виктор, тоже оборвав смех и не дожидаясь моего разрешения.
Но я вижу его напряженные челюсти. Очевидно, его бьет лихорадка, которая постепенно растет.
- Можно, - подтверждаю я.
Хотя Гена "брата" слушается больше, чем меня.
- Как видишь, пациент живой, командует вовсю. И совсем не впечатлен моим профессионализмом. Сам решение принимает, - буркнула уже и я в шутку.
Горячий кофе улучшил настроение. Ну и в меня пока никто оружием не тыкает.
— Я все-таки поражен, Екатерина, - замечает Виктор неожиданно для меня. - Просто вместе с кровью немного потерял способность нормально благодарить.
Я посмотрела на него с неверием — он улыбнулся. Снова так же открыто и весело.
Гад. У него улыбка опаснее, чем вся их “банда”! Я чуть кофе не подавилась.
Поэтому решила молча пить кофейную амброзию "3 в 1" и хоть немного собраться с мыслями. Мне еще надо понять, как из этой зад...ситуации выбираться, в конце концов. Да и мужчины, очевидно, устали. Не лезли больше с болтовней.
Виктор пил кофе и тоже понемногу грыз галету. Это я уже настояла. Лучше бы другое что-то съесть, но не из чего выбирать.
Водитель, которого звали Глеб, вернулся быстро, не врал. Привез все, что мне было нужно. И что получается? А получается, что у меня есть немалые шансы добежать до людей, если я только смогу как-то выскользнуть из-под присмотра этих братков. И я уверена, что смогу сориентироваться, в конце концов, я же в этих местах выросла. Хотя, об этой амбулатории я раньше не слышала.
Но я старалась себя не выдать, дала таблетки обезболивающего и антибиотик Виктору. Проверила, не открылось ли кровотечение.
Время шло к полуночи, Глеб собрался ехать обратно. Сказал, что надо быть на виду, чтобы в деревне не заподозрили ничего странного. Я слушала очень внимательно.
- Ты останешься с ней? - спросил водитель у Гены.
- Ну, а кто же еще останется? Ты думаешь, я дам этому сопляку вот так просто остаться наедине с хорошенькой докторшей? - кивнул бородач на Виктора с тем же шутливым видом.
Что-то мне больше казалось, что это он стремится ко мне подобраться, пока Виктору плохо. И я как-то неосознанно к топчану отступила, где сидел раненый.
Виктор молчал, но наклонился вперед, и от этого у него вырвался тихий стон. Он пристально смотрел на друга.
— Не расстраивайся, — отмахнулась я с иронией. — Езжай домой. Здесь вроде спокойно, хоть и холодно... Увеличите отопление? — попыталась я перевести разговор на тему холода.
— Хорошая попытка, докторша, — усмехнулся Глеб. — Но нет. Пока мы не можем позволить тебе уйти.
— Пока? Когда же вы меня отпустите? — зацепилась я за важную для меня тему.
Но эти люди явно не были настроены на откровенность.
— Кстати, — неожиданно вклинился Гена, — мы спальники принесли. Но беда в том, что их только два... Придется мне с Катей спать, я теплый, — он посмотрел мне в глаза, как преданный пес.
— Гена! — строго перебил Виктор, и не скажешь, что серьезно ранен.
Все замолчали. Я растерянно посмотрела на них, затем на Виктора, потом на спальник и снова на них.
— Вы серьезно? У вас больше ничего нет?
— В машине тесно, — пожал плечами Глеб.
Я только фыркнула.
- Мы взяли все, что влезло. Спальники не были в приоритете.
- Ну, тогда..., - я хотела уже сказать, что готова спать прямо на полу, но Виктор опередил:
- Ты будешь спать со мной!
Ошарашенно оглядываюсь уже на него.
Чувствую себя опять странно. Максимально. За то, чтобы со мной спать — мужчины еще так отчаянно не соревновались.
- Это шутка? - интересуюсь у него, вскинув бровь. - У тебя 190 сантиметров роста и дырка в плече! Куда тебе с кем-то спать?
— Возможно. А еще мне холодно из-за лихорадки, - отрубает пациент. - Именно поэтому, - снова этот его тон. Резкий, упрямый, командирский, - я не должен переохлаждаться. Ты же врач. Ты это знаешь, - его взгляд пронизывает меня с явным намеком.
"Ах ты же, хитрая зараза, умная зараза", - не могу не признать того, что он точно меня спасает. Но я не могу понять почему?
- А я училась на врача, значит должна спасать тебе жизнь, грея своим телом? - ворчу себе под нос, хоть и не отказываюсь.
Хотя на самом деле выбора-то нет. И Виктор хороший вариант предлагает. Он ко мне точно лезть не будет. Не в его состоянии.
Он слышит. Хмыкает.
- Значит, решили, - говорит Глеб, который тоже не одобряет ухаживания Гены, как я вижу. - Вы оба - в один спальник. Тесновато, конечно, но тепло, компактно и экономно.
Я едва удержалась от шпильки, увидев, как Виктор рад, что всё решилось.
И тут вопрос: с чего такая радость? Смотрю на него с подозрением, а второй браток сопит так шумно, что все слышат.
Всё же отступаю к Виктору, на всякий случай. Кажется, так надёжнее... Но не ошибаюсь ли я?
Гена недовольно буркнул:
— Хорошо, тогда я в подсобке устроюсь, чтобы на выходе быть.
Он бросил на нас взгляд и направился в коридор, откуда мы пришли.
— И за печкой присмотрю, так что не проскользнёшь, — намекнул он, грозно погрозив мне пальцем.
Я закатила глаза и фыркнула. Виктор хмыкнул рядом.
— Спокойной ночи, — Гена махнул рукой и вышел.
— Отлично, — Глеб облегчённо улыбнулся и развернул мешок.
— Вы серьёзно про спальники? — я переспросила, хотя уже не спорила.
Мне сама ситуация в целом мозг выносит.
Не заброшенная амбулатория, а какая-то лесная психушка, ей-богу! Накатило откатом. Прижало реальностью, так сказать.
— Мы — да, - хмыкнул Виктор, перебивая и не сводя с меня глаз.
- Интересно, приняли бы вы во внимание, что я в целом протестую против моего содержания здесь? - вскинула брови я.
- Протест услышан, - согласился Виктор, спустившись с топчана. - Но Глеб уже все расстелил.
И знаете, что хуже всего? Его качнуло. А я, конечно, бросилась его ловить, уронив остатки кофе! Автоматом. Рефлекс, чтоб им всем пусто было!
Хотя мужчина ловко себя собрал в кучу, должна признать, сгруппировался мгновенно. Интересно.
- Извини, - тихо говорит, так что слышу только я.
Я выдыхаю и разворачиваюсь, чтобы поддержать раненого упрямца. Глеб действительно расстелил спальник. На его лице не было эмоций, только ожидание. Кажется, он самый сдержанный из них.
Я поворачиваюсь и прикусываю язык. В глазах Виктора я вижу намек на триумф.
Я стою над спальником, который нам приготовили в углу на коврике, и помогаю Виктору забраться внутрь. Спрашиваю себя, когда мой день из трагедии и мечтаний о рыданиях на плече мамы превратился в абсурд и выживание с харизматичным раненым?
В спальнике на двоих.
Очаровательно. Абсурд просто зашкаливает, но это реальная опасность.
Пока я думаю, Виктор уже улегся. И смотрит на меня снова с таким лицом, будто намекает: “Я просто забочусь о твоей безопасности”.
Тут не поспорить, но где гарантии, что он сам не станет угрожать этой самой безопасности?
Может, я сошла с ума, на самом деле? И сейчас сижу где-то посреди дороги, уставившись в лобовое стекло? А это все галлюцинации?..
- Ложись, - тихо приказывает Виктор, максимально реально и строго.
- Что это за такая идея дополнительного "обогрева"? - подозрительно шепчу я.
Он бросает резкий взгляд на выход, а потом — тяжелый на меня.
- Так ты будешь в безопасности. И спокойно отдохнешь, - тихо говорит он.
- В самом деле?! - ну, есть у меня сомнения, тут ничего не поделаешь
В конце концов, он тоже мужчина. Хоть и раненый.
— Абсолютно. Гена не пойдет против меня. А я точно не причиню вред человеку, который мою жизнь спас, — заявляет Виктор уверенно, ставя рядом маленький фонарик.
Ему легко поверить. Но имею ли я на это право?
Вариантов не так много. Если уж меня похитили, то лучше дожить до утра живой и здоровой, пусть даже в плену. А еще лучше — дождаться, когда меня отпустят.
Я молча сняла кроссовки. Виктор отодвинулся, насколько мог. Но скривился, потревожив свое плечо. Тяжело выдохнул и снова внимательно посмотрел на меня.
И тут я поняла: он совсем другой, не такой, как те двое. Они только угрожали и рычали: «Не рыпайся!»
А он сейчас смотрел на меня так, как будто спрашивал: “Ты в порядке?" Боже, что я придумываю?!
Меня внезапно испугала необходимость принять помощь Виктора. Он всё ещё один из них, просто менее опасен из-за ранения. А я начинаю выдумывать бог весть что.
Спальник ждал меня, открытый с одной стороны. Виктор уже лежал в нём с невозмутимым выражением лица.
— Это просто общий комфорт, — сказал он.
Я бросила на него грозный взгляд. Ничего, даже бровь не дёрнулась. Железный человек.
Затем я взяла свою куртку с топчана и положила её как подушку. Залезла в спальник, преодолевая страх.
Сначала я старалась не дышать, потому что казалось, что каждый вздох приближает меня к нему. Я не привыкла к таким ситуациям, но дело не в страхе перед ним. Наоборот, это опасно. Возможно, от стресса что-то в голове сломалось.
Фонари мои похитители выключили. Вокруг темно, только лунный свет пробивается через грязные окна. Ничего не видно. Я напряжённо замерла, не зная, удастся ли уснуть.
Несмотря на все усилия, дышать пришлось. Это физиология, против нее не попрешь.
Лежа в спальнике, я не могла поверить, что привело меня сюда. Утром я застала мужа с любовницей на кухне. Как это могло случиться?
Виктор пошевелился и осторожно коснулся меня рукой. Его плечо было горячим, дыхание — сбивчивым. Я почувствовала, что он не спит, и вздрогнула. Не знаю почему.
Он заметил это движение.
— Не волнуйся, я не кусаюсь, — тихо сказал Виктор в темноте.
Его голос был мягким и успокаивающим.
— А вот я могу, — ответила я, просто чтобы подразнить.
Виктор фыркнул и тихо рассмеялся.
— Уже понял и даже привык немного, — сказал он.
Наступила пауза, а затем он снова заговорил:
— Не нервничай, Катя. Они отпустят тебя, обещаю.
— Правда? — спросила я.
Почему я ему верю? Но что-то внутри подсказывало, что это правда. Разум молчал.
Он не отвечает сразу.
- Я сделаю все, чтобы именно так и произошло. Обещаю тебе, - говорит наконец тихо.
Надо признать, что это его:”Я сделаю все " — звучит совсем не как пустая фраза. Нет. Оно намекает на план. Как клятва.
Выдумываю? Успокаиваю себя? Возможно. Но ведь надо человеку хоть на чем-то психику держать, кроме паршивого кофе и невкусных галет? Так что я не знаю почему, но мне все же стало немного легче. И с какой-то стати я поверила этому мужчине.
Еще и так, что расслабилась и даже немного поудобнее легла, прижавшись к крепкому телу спиной…
"Боже, я сплю с мужиком! Не со своим... ", - внезапная мысль пробивает меня на какой-то истерический смех.
Но я давлю это.
Прогоняю прочь эту глупую и неуместную мысль. Я должна следить за его состоянием исключительно как врач, чтобы не пропустить момент, если вдруг лихорадка усилится. А как это лучше делать, чтобы и во сне ничего мимо сознания не прошло?
Получается - это просто необходимость, от которой зависит мое освобождение. Да и лечить нуждающихся - мой долг.
Виктор не отстраняется. Возможно, ему действительно холодно, но он не делает лишних движений, не усложняет ситуацию. Просто лежит рядом, и я благодарна ему за это. Кроме того, мне почему-то спокойно рядом с ним. Удивительно, но факт.
На грани сна в голове вспыхивает мысль: он сказал «они», а не «мы». Почему? Разве он не принадлежит к «ним»? Я не успеваю обдумать это, засыпаю в чужом спальнике.
Рядом человек, который должен быть если не врагом, то точно не союзником. Но сознание решило иначе. Но не обернётся ли это ошибкой для меня?
Сергей (Виктор)
Это был полный провал! Операция, которую мы тщательно планировали полгода, пошла наперекосяк. Одна глупая ошибка, и всё полетело в тартарары.
Я — офицер полиции, руководитель отдела по борьбе с уголовными преступлениями. И вот я здесь, в незнакомой области, среди браконьеров. Я не мог предположить, что такое может со мной случиться.
Главное управление предложило мне эту работу по нескольким причинам. Меня не знали в этой области, но у меня были связи среди браконьеров, которые помогли бы мне проникнуть в банду. Я согласился, потому что это была интересная и сложная задача.
Полтора года назад я задержал одного из лидеров такой же группировки в своём родном городе. Они, кстати, тоже пытались похитить врача. Это была новая мода среди браконьеров — иметь своих людей среди медиков.
Но врач, которую они похитили, была новенькой в нашей больнице, и они не собирались причинять ей вред. Они хотели уговорить её и её мужа сотрудничать с ними. Однако их планы провалились, и они вынуждены были спасаться бегством.
Степан, помогал мне не раз. Он был моим прикрытием, и я имел на него компромат. Поэтому он старался изо всех сил, чтобы я успешно внедрился в банду.
Моя задача была простой: влиться в группу, выйти на более серьёзную группировку, собрать улики и организовать задержание. Но всё пошло не по плану.
Сегодня я получил пулю из самодельной ловушки для кабанов. Это было неожиданно и глупо. Я упал, но меня подхватили ребята из банды. Они решили, что похитят доктора, чтобы спасти меня.
Доктор! Где они её нашли? Как она оказалась на нашей дороге? Надо будет выяснить.
Меня не повезли бы в больницу в таком состоянии. Я был даже благодарен этому случаю. Но по плану моего управления я должен был оказаться в банде, а не в ситуации, когда меня спасают, похищая гражданского врача.
Она кричала на весь лес: «Вы нормальные?! Чем я его должна спасать?! Молитвой и Святым духом?!»
Эта женщина спасла меня. Она была профессиональна, быстра и решительна. Она дала отпор Гене, пока я пытался прийти в себя. Она даже обозвала меня слабаком.
Екатерина — это нечто! Я не знаю, кого Гена боится больше: меня или её. Это уже неплохой баланс сил.
Её бы к нам в управление! Хотя, знаю я кое-кого, кто бы за такого реаниматолога для своей больницы душу заложил!
Мой настоящий отец — главный врач районной больницы в соседней области. Он не знает, где я сейчас. Только Степан в курсе. Родители нервничают, но это мой долг и моя работа.
Сейчас, ночью, когда Катя лежит рядом и дышит так тихо, я впервые ловлю себя на мысли: «Насколько ей было страшно сегодня?»
Она просто женщина, но выполняет свою работу лучше, чем многие из моего отдела. Она не выбирала этот путь, но делает его с честью. И это вызывает у меня чувство вины.
Глупая ситуация. Но даже несмотря на миссию, мой долг - прежде всего гарантировать безопасность гражданских лиц. Так что я должен вытащить ее из этой дыры. Не имею права подвергать опасности эту женщину, даже рискуя своим здоровьем. И я сделаю это.
Есть один нюанс: нужно как-то совместить эти задачи. Поэтому, хотя я полицейский, я не могу сказать об этом врачу, чтобы успокоить её. Здесь на кону слишком многое. Пока я подыгрываю и думаю.
Кажется, мне удалось немного убедить её, что стоит прислушаться ко мне, а не бояться, как других. Это важно для неё самой. Я действительно не хочу, чтобы с Екатериной что-то случилось. Поэтому я сделаю всё, чтобы её отпустили обратно в безопасную жизнь... Невредимой.
Ребята тоже должны понимать, что им это нужно.
Теперь я просто лежу, так же тихо, как и она, стараясь её не задеть. Хотя я начеку, ведь я представитель закона, а Катя сейчас моя подопечная.
У Екатерины стальной характер, но я заметил и другое. Она всё-таки боится, хотя привыкла справляться без пафоса или драмы. Однако она умеет шутить, чем даже пробила Глеба. Суровый дядя, а встал на её сторону перед подельником!
Я даже рад, что мы лежим в одном спальнике. Сначала я настоял на этом, чтобы защитить её от Гены. Тот слишком падок на женщин, особенно на красивых, а Екатерина очень красивая. Даже я, в своём состоянии, это вижу.
С ней действительно теплее. У меня раскалывается голова, ноет плечо, колотит каждую мышцу. Но я стараюсь не беспокоить её, потому что уверен: любое движение или слово — и она снова вскочит. Она не доверяет мне, и это понятно.
Поэтому я не то чтобы сторожу её, но слежу, чтобы она выспалась. Мне самому слишком плохо, чтобы заснуть. Единственная проблема — мучает жажда... Долго ли я смогу терпеть?
Читать дальшеhttps://dzen.ru/a/aO5weZw-Dw6QgLyN