Оправданна ли жертва?
Судебная статистика показывает, что ст. 39 УК РФ применяется крайне редко (0,7 % дел в 2022 году), в основном в случаях ДТП или ЧС. Дел, связанных с налоговыми правонарушениями, в статистике не было до недавнего времени. В этом контексте интересен прецедент, вошедший в обзор практики Верховного суда РФ от 22 мая 2019 года (апелляционное постановление Хабаровского краевого суда от 16.04.2019).
Суд рассмотрел дело главы городского поселения, обвиняемого в неуплате налогов (ст. 1992 УК РФ). Выяснилось, что он не перечислил налоги в бюджет, поскольку направил средства на срочный ремонт системы теплоснабжения, чтобы не сорвать отопительный сезон и не оставить население без тепла и горячей воды. Суд согласился, что руководитель действовал не с целью сокрытия средств, а для предотвращения гуманитарной катастрофы, потенциальный ущерб от которой был несоизмеримо выше суммы налоговой недоимки. Апелляционная инстанция признала его действия совершенными в состоянии крайней необходимости и оправдала.
Этот прецедент вызвал широкую дискуссию: можно ли жертвовать фискальными интересами государства ради социальной стабильности? Исторически подход к экономическим нарушениям был строгим. В дореволюционной России и в СССР нарушение финансовой дисциплины не оправдывалось даже для предотвращения аварий.
Данное дело ставит под вопрос традиционное толкование крайней необходимости. Во-первых, неуплата налогов лишь опосредованно устраняет опасность, высвобождая ресурсы. Является ли это «непосредственным» устранением угрозы? Во-вторых, как объективно оценить соразмерность: что важнее — ущерб бюджету или сохранение рабочих мест? Наконец, очевиден риск злоупотреблений, который подрывает основы правового государства.
Исторически крайняя необходимость происходит от средневекового принципа «нужда закона не знает». Сегодня ее суть в столкновении двух правовых благ, когда ради спасения более ценного приходится жертвовать менее ценным. Интересно, что с этической точки зрения необходимая оборона и задержание преступника воспринимаются как более оправданные действия, чем крайняя необходимость, особенно когда речь идет о защите общественных интересов.
Оценка правомерности причинения вреда интересам, охраняемым уголовным законом, традиционно считается одной из самых сложных задач в российской юриспруденции. Многие криминалисты объясняют это многообразием реальных ситуаций, подпадающих под признаки того или иного обстоятельства, и, как следствие, трудностями в их правовой оценке. Распространено мнение, что проблема заключается не в «почти идеальных» нормах УК РФ, а в недостаточной квалификации правоприменителей и сложностях доказывания.
Мы придерживаемся иной точки зрения и считаем, что корень проблем правоприменения кроется в первую очередь в самом законодательстве. По нашему мнению, именно несовершенство формулировок норм материального права (уголовного закона) открывает возможность для квалификации действий, которая противоречит замыслу законодателя, духу закона и порой даже здравому смыслу.
Когда опасность реальна
Несмотря на то что институт обстоятельств, исключающих преступность деяния, существует в действующем Уголовном кодексе почти три десятилетия, до сих пор не решен целый комплекс проблем как в сфере правотворчества, так и в правоприменении. Их устранение является необходимым условием для эффективного отправления правосудия, укрепления законности и надежной защиты прав граждан.
Хотя в юридической литературе представлено множество определений крайней необходимости, их суть сводится к одному: это ситуация, когда деяние, формально содержащее признаки преступления, признается правомерным, так как меньший вред причиняется с целью предотвратить больший. При этом абсолютная ценность человеческой жизни не допускает умышленного лишения жизни одного человека для спасения другого. Однако в исключительных, безвыходных ситуациях (как в классическом примере с альпинистами, где жертва одного спасает двоих) такие действия могут быть признаны правомерными.
Правомерность действий в условиях крайней необходимости определяется строгими условиями:
Своевременность: действия должны совершаться в период существования угрозы (не раньше и не позже).
Соразмерность вреда: причиненный вред не должен быть явно больше предотвращенного. Если вред равен или больше, ответственность наступает только при умышленном его причинении.
Характеристики опасности: она должна быть наличной (существовать в данный момент) и действительной (реальной, а не мнимой).
Наличие этих условий рассматривается как смягчающее обстоятельство (п. «ж» ч. 1 ст. 61 УК РФ). При этом остается открытым вопрос о превышении пределов крайней необходимости путем бездействия. Хотя чаще всего это активные действия, теоретически возможно и бездействие (например, невыполнение одной из нескольких обязанностей).
Действующее законодательство, однако, имеет серьезный пробел: в отличие от необходимой обороны и задержания преступника (ст. 108, 114 УК РФ) в Особенной части Кодекса нет специальной статьи за превышение пределов крайней необходимости. Из-за этого суды вынуждены квалифицировать такие деяния по общим статьям УК РФ со ссылкой на ст. 39 УК.
Мы считаем целесообразным ввести специальный привилегированный состав за превышение пределов крайней необходимости, а также дополнить ст. 61 УК РФ («смягчающие обстоятельства») пунктом, который бы учитывал причинение вреда, равного предотвращенному, если все остальные условия были соблюдены.
Форс-мажором не злоупотреблять!
Одна из главных проблем на практике — расплывчатость критерия «непосредственной угрозы» в ст. 39 УК РФ. Некоторые ученые даже предлагают убрать это условие, так как оно необоснованно сужает возможности для правомерной защиты.
Особого рассмотрения требует вопрос о применении крайней необходимости лицами, чья профессия обязывает их противостоять опасности. Как справедливо указывается в литературе, сотрудники правоохранительных органов, военные и представители других рискованных профессий не вправе ссылаться на крайнюю необходимость, чтобы уклониться от выполнения служебных обязанностей.
Такая позиция законодателя продиктована стремлением предотвратить злоупотребления и пассивность со стороны тех, кто по долгу службы обязан сознательно идти на риск.
Современные угрозы, такие как терроризм и организованная преступность, способствовали появлению концепции «права безопасности», которая предполагает возможность причинения любого вреда ради защиты общественной безопасности, что уже нашло отражение в законах «О противодействии терроризму» и «Об оперативно-разыскной деятельности».
Сложность на практике представляет и оценка соразмерности вреда. Здесь нельзя подходить формально. Например, спасение населения целого поселка от голода ценой жизни нескольких человек, при соблюдении всех условий, может быть признано правомерным. Главное — не абстрактное сравнение ценностей, а реальная оценка угрозы.
Современные вызовы (санкции, пандемии) увеличивают число ситуаций, где нарушение закона может показаться «вынужденной мерой». Однако это размывает грань между правомерным и противоправным поведением. Расширительное толкование ст. 39 в налоговой сфере несет риски и для государства (дефицит бюджета), и для честного бизнеса (неравные условия конкуренции).
Для минимизации правовой неопределенности мы предлагаем:
дать в ст. 39 УК РФ более четкое определение «непосредственной опасности» как конкретной и неизбежной угрозы;
создать при судах экспертные комиссии (с участием экономистов, медиков и др.) для оценки соразмерности вреда;
ограничить применение крайней необходимости в экономической сфере, возможно, составив перечень статей УК, к которым она неприменима.
Разумеется, право должно быть гибким. Но эта гибкость не должна превращаться в лазейку для уклонения от ответственности. Крайняя необходимость — это исключительный инструмент спасения с четкими правилами, а не индульгенция для правонарушителей. В противном случае этот гуманистический институт может стать орудием правового нигилизма.
Читайте также:
Криминал высоких технологий: бороться с ним можно, только играя на опережение
