Утренний свет проникал сквозь жалюзи, создавая полосатый узор на полу спальни. Алина сидела на краю кровати, держа в руках документы из детской поликлиники. Результаты генетического анализа, который она сделала втайне от мужа после случайного разговора с медсестрой о несовпадении групп крови.
— Егор, — позвала она ровным голосом.
Муж вышел из ванной, вытирая волосы полотенцем.
— Что случилось? Ты какая-то бледная.
— Садись, — Алина указала на кресло напротив. — Нам есть о чём поговорить.
Егор настороженно опустился в кресло, продолжая растирать волосы.
— Помнишь, три года назад ты привёз из командировки младенца? Сказал, что твоя двоюродная сестра Мирослава погибла в автокатастрофе, и мы должны взять её сына.
— Конечно, помню. Бедный Тимофей остался сиротой...
— ХВАТИТ ВРАТЬ! — Алина бросила документы ему в лицо. — Это результаты ДНК-теста. Ребёнок твой. Биологически твой. Только не мой.
Полотенце выпало из рук Егора. Он смотрел на разлетевшиеся по полу бумаги.
— Алина, я могу объяснить...
— НЕ НАДО! Три года я растила чужого ребёнка, думая, что делаю благородное дело. Три года ты смотрел мне в глаза и лгал каждый божий день!
— Послушай, это было...
— Что? Ошибкой? Недоразумением? Или ты сейчас придумаешь новую сказку про погибшую родственницу?
Егор поднял голову. В его глазах мелькнуло что-то похожее на облегчение — словно груз, который он нёс все эти годы, наконец можно было сбросить.
— Её звали Виталина. Мы встречались полгода. Когда она забеременела, я хотел уйти к ней, но... но она умерла при родах. Осложнения. Я не знал, что делать с ребёнком.
— И решил обмануть жену? Заставить меня растить плод твоей измены?
— Я думал, ты не примешь его, если узнаешь правду.
— Ты прав. Не приняла бы. Как и сейчас НЕ ПРИНИМАЮ!
Алина встала, прошла к шкафу и начала выбрасывать вещи мужа на пол.
— Что ты делаешь?
— УБИРАЙСЯ! Забирай своего ублюдка и проваливай из моей жизни!
— Алина, подожди! Тимофей ни в чём не виноват! Он уже привязался к тебе, считает тебя мамой...
— Это твоя проблема! Надо было думать раньше, когда подсовывал мне чужого ребёнка под видом сироты!
В дверях появилась заспанная мордашка трёхлетнего мальчугана с растрёпанными светлыми волосами.
— Мама, папа, почему вы кричите?
Алина замерла на мгновение, глядя на ребёнка. В груди кольнуло предательское чувство жалости, но она задавила его на корню.
— Тимофей, иди к себе в комнату. Папа сейчас придёт.
— Мама, ты плачешь?
— ИДИ В КОМНАТУ!
Мальчик испуганно юркнул обратно в детскую. Егор попытался подойти к жене, но она отшатнулась.
— Не смей ко мне прикасаться! У тебя два часа, чтобы собрать вещи. Свои и его. И чтобы духу вашего здесь не было!
— Куда же я пойду с маленьким ребёнком?
— К своей матери. К друзьям. На улицу. МНЕ ВСЁ РАВНО!
— Алина, прошу, давай поговорим спокойно. Я понимаю, ты в шоке, но...
— В шоке? В ШОКЕ?! Я три года жила во лжи! Три года любила чужого ребёнка! Кормила его, не спала ночами, когда он болел, читала сказки, учила ходить и говорить! А ты всё это время знал правду и молчал!
— Я боялся потерять тебя.
— Поздравляю, ты добился своего. Теперь потерял окончательно.
Егор опустился на колени, собирая разбросанные вещи. Руки дрожали, когда он складывал рубашки в спортивную сумку.
— Можно мне хотя бы иногда приводить его? Чтобы он видел тебя? Он же привык...
— НЕТ! Никаких встреч, никаких звонков. Вы оба мертвы для меня.
— Но квартира...
— Квартира записана на меня, если ты забыл. Подарок моих родителей на свадьбу. Так что собирайся и ВЫМЕТАЙСЯ!
В детской послышался плач. Тимофей, видимо, испугался криков и теперь звал маму. Алина закрыла лицо руками, борясь с желанием броситься к нему, утешить, прижать к себе. Но нет. Это не её ребёнок. Никогда не был её.
Егор поспешно закончил сборы и направился в детскую. Через несколько минут он вышел, держа на руках заплаканного мальчика и неся детский рюкзачок с вещами.
— Мама, мы куда едем? — всхлипывал Тимофей.
— Мы... мы поедем к бабушке Елене, — ответил Егор, избегая взгляда жены.
— А мама с нами?
— Мама... мама останется дома.
— Почему? Мама, пойдём с нами!
Тимофей протянул к Алине ручонки, но она отвернулась к окну.
— Уходите. Немедленно.
— Скажи хотя бы ему что-нибудь. Он же не понимает...
— Это больше не моя забота.
Егор тяжело выдохнул и направился к двери. На пороге обернулся:
— Алина, я правда любил тебя. И люблю. Просто тогда... я был слаб.
— ПОШЁЛ ВОН!
Дверь захлопнулась. В квартире стало тихо. Слишком тихо. Три года. Три года материнства оказались ложью. Три года она любила ребёнка, который был живым доказательством предательства мужа.
***
Елена Марковна открыла дверь и ахнула, увидев сына с внуком на пороге.
— Егор? Что случилось? Почему Тимофей плачет?
— Мама, можно мы поживём у тебя?
— Конечно, проходите. Но что произошло? Где Алина?
Егор поставил сумки в прихожей и снял с сына курточку.
— Она узнала.
— Узнала? О чём... О боже! Неужели про Тимофея?
— Сделала ДНК-тест. Выгнала нас.
Елена Марковна прижала руку к груди.
— Я же говорила тебе, что нужно сказать правду с самого начала!
— Знаю, мама. Но теперь поздно.
— Баба Лена, где мама? — Тимофей вцепился в юбку бабушки.
— Мама... мама уехала по делам, солнышко. Пойдём, я дам тебе молока с печеньем.
Пока Елена Марковна занималась внуком, Егор сидел в гостиной, уставившись в одну точку. Телефон в кармане молчал — Алина заблокировала его номер. Он попробовал написать с рабочего телефона, но сообщения не доходили. Она отрезала его полностью.
— Уложила спать, — Елена Марковна вошла в комнату и села рядом с сыном. — Долго плакал, просил маму. Что ты наделал, Егор?
— Я хотел сохранить семью.
— Ложью? Обманом? Ты подсунул жене чужого ребёнка!
— Он мне не чужой!
— Но ей-то чужой! Как ты мог так поступить?
Егор закрыл лицо руками.
— Виталина умерла. Что мне было делать? Отдать ребёнка в детдом? Я думал, Алина полюбит его, привяжется. Так и случилось...
— Но это не давало тебе права обманывать её три года!
— Знаю. ЗНАЮ! Но уже ничего не исправить.
***
Прошла неделя. Егор пытался наладить быт в материнской квартире, но Тимофей не переставал спрашивать о маме. Мальчик стал капризным, плохо ел, просыпался по ночам с плачем.
— Папа, когда мама приедет?
— Не знаю, сынок.
— Она на меня обиделась?
— Нет, просто... у неё много работы.
— Позвони ей!
— Она не отвечает на звонки.
— Тогда поехали к ней!
— Нельзя, Тим.
— Почему? Я хочу к маме!
Егор не знал, что ответить. Как объяснить трёхлетнему ребёнку, что женщина, которую он считает мамой, больше не хочет его видеть?
На работе тоже начались проблемы. Егор не мог сосредоточиться, постоянно опаздывал из-за необходимости отводить и забирать Тимофея из садика. Елена Марковна помогала, но она была уже в возрасте, и бегать за активным малышом ей было тяжело.
— Господин Воронцов, — начальник отдела кадров, Глеб Аркадьевич, вызвал его к себе в кабинет. — У нас к вам претензии. Вы сорвали презентацию.
— Извините, у меня семейные обстоятельства...
— Это не оправдание. Компания несёт убытки из-за вашей невнимательности. Либо вы берёте себя в руки, либо мы будем вынуждены расстаться.
Егор кивнул и вышел из кабинета. В коридоре столкнулся с коллегой Мстиславом.
— Слышал, жена тебя выставила? — ухмыльнулся тот. — Алина всегда была умной женщиной.
— Не твоё дело.
— Ещё как моё. Она теперь свободна, а я давно к ней присматриваюсь.
Егор сжал кулаки, но сдержался. Драка на работе — последнее, что ему сейчас нужно.
***
Алина сидела в кафе напротив своей подруги Златы.
— Не могу поверить, что он так с тобой поступил, — качала головой Злата. — Три года водил за нос!
— Самое страшное, что я привязалась к ребёнку. Он называл меня мамой, я любила его как родного. А теперь...
— Теперь ты свободна от этого вранья. Начнёшь новую жизнь.
— Легко сказать. Квартира пустая, тихая. Я просыпаюсь утром и автоматически иду будить Тимофея в садик. А его нет.
— Время лечит. Забудешь и мужа-предателя, и его ублюдка.
— Не называй так ребёнка! Он ни в чём не виноват.
— Но ты же сама его выгнала.
— Потому что не могла больше жить во лжи. Каждый раз, глядя на него, я бы вспоминала об измене Егора.
Телефон Алины завибрировал. Неизвестный номер.
— Алло?
— Алина Сергеевна? Это Елена Марковна.
— Зачем вы звоните?
— Тимофей в больнице. У него сильнейшая аллергическая реакция, отёк Квинке. Врачи борются за его жизнь.
Алина похолодела.
— Что? Как это случилось?
— Егор дал ему арахисовое масло. Не знал, что у мальчика аллергия на орехи. Вы же всегда следили за его питанием...
— Я... я сейчас приеду.
— Не нужно. Егор сказал, что вы не хотите больше видеть ребёнка.
— К чёрту Егора! Назовите адрес больницы!
***
Алина ворвалась в приёмное отделение детской больницы. У стойки регистрации стоял Егор — растерянный, с красными глазами.
— Где он? Что с ним?
— Алина? Ты приехала?
— ГДЕ ТИМОФЕЙ?!
— В реанимации. Врачи не пускают.
— Идиот! Кто даёт ребёнку арахис, не зная об аллергии?!
— Я не знал! Ты никогда не говорила!
— Потому что сама всегда следила за его питанием! И я тебе говорила, но ты как всегда мимо ушей пропустил. У него в медкарте всё написано!
— Какая медкарта? Ты её не отдала!
— А ты не спросил!
Из дверей реанимации вышел врач в зелёной форме.
— Родители Тимофея Воронцова?
— Да! — ответили оба одновременно.
— Кризис миновал. Мальчик пойдёт на поправку, но ещё сутки проведёт под наблюдением. У него сильнейшая аллергия на арахис, вы знали об этом?
— Я знала, — ответила Алина. — Но отец... отец...
— Впредь будьте осторожнее. Следующий раз может закончиться трагически.
— Можно его увидеть?
— Пока он спит. Можете посмотреть через стекло.
Алина подошла к окну палаты. Маленький Тимофей лежал под капельницей, бледный, с опухшим личиком. Сердце сжалось от боли.
— Прости меня, — прошептал сзади Егор. — За всё прости.
— Ты чуть не убил ребёнка своей безответственностью!
— Я не знал...
— Ты вообще ничего о нём не знаешь! Три года я растила его, знала каждую его привычку, каждую особенность! А ты что? Приходил вечером поиграть полчаса и считал себя отцом года?
— Алина, пожалуйста...
— НЕТ! Хватит! Я забираю Тимофея.
— Что? Но ты же выгнала нас!
— Это было ошибкой. Ребёнок не виноват в твоих грехах. И ты явно не способен о нём заботиться.
— Но он мой сын!
— Которого ты чуть не угробил за неделю! Я подам на лишение тебя родительских прав.
— Ты не сможешь! У тебя нет оснований!
— Нет? Ребёнок в реанимации из-за твоей халатности — это не основание?
Егор опустился на больничную лавку.
— Алина, не отнимай у меня сына. Он — всё, что у меня осталось от Виталины.
— Надо было думать об этом раньше. Когда врал мне. Когда использовал меня как бесплатную няньку для своего ублюдка.
— Не называй его так!
— А как назвать ребёнка от любовницы, которого ты подсунул законной жене?
В коридоре появилась Елена Марковна.
— Как мальчик?
— Врачи говорят, пойдёт на поправку, — ответил Егор.
— Слава богу. Алина, дорогая, спасибо, что приехала.
— Я заберу Тимофея, когда его выпишут.
— Что? — Елена Марковна растерянно посмотрела на сына. — Но ведь вы...
— Я была в шоке и погорячилась. Ребёнок привык ко мне, считает меня матерью. И очевидно, что Егор не способен о нём заботиться.
— Но мальчику нужен отец!
— Мальчику нужна ЖИЗНЬ! А ваш сын чуть её не отнял!
— Это был несчастный случай!
— Который произошёл из-за безответственности. Я растила Тимофея три года, я знаю все его болезни, привычки, особенности. А Егор? Он даже не знал про аллергию!
— Но юридически...
— Юридически я три года являюсь его матерью. В свидетельстве о рождении я записана как мать. Или вы забыли, как Егор оформлял документы?
Елена Марковна ахнула. Действительно, когда Егор принёс младенца, он каким-то образом оформил документы так, что Алина числилась матерью ребёнка. Тогда она не вдавалась в подробности, доверяя мужу.
— Но это же подлог!
— Именно. И если Егор захочет оспорить моё право на ребёнка, ему придётся признаться в подделке документов. Это уголовная статья.
Егор побледнел.
— Ты шантажируешь меня?
— Я защищаю ребёнка от твоей глупости. Выбирай: или ты добровольно отказываешься от прав на него, или я подаю заявление в прокуратуру о подделке документов.
— Алина, зачем тебе чужой ребёнок? — вмешалась Елена Марковна.
— Он УЖЕ НЕ чужой. Три года я была его матерью. И останусь ей.
***
Через два дня Тимофея выписали. Алина забрала его, несмотря на протесты Егора. Мальчик был счастлив вернуться домой, к маме.
— Мамочка, я больше не буду болеть, — прижимался он к ней в такси.
— Конечно, не будешь, солнышко.
— А папа приедет?
— Папа... папа уехал в долгую командировку.
— Надолго?
— Да, милый. Очень надолго.
Дома Алина первым делом выбросила все вещи Егора, которые он не успел забрать. Фотографии с ним она сожгла в раковине, наблюдая, как огонь пожирает счастливые лица на снимках.
Егор пытался звонить, приходил под дверь, но Алина была непреклонна. Она наняла адвоката и начала процедуру лишения отца родительских прав.
— У вас мало шансов, — честно сказал ей юрист Святослав Игоревич. — Он биологический отец.
— У меня есть медицинские документы о том, что по его недосмотру ребёнок попал в реанимацию. Плюс показания врачей. Плюс три года я фактически одна воспитывала мальчика.
— Но он может потребовать ДНК-тест, который докажет, что вы не родная мать.
— Пусть требует. Заодно объяснит, как я оказалась записана матерью в свидетельстве о рождении. Это подделка документов, срок до двух лет.
— Вы хотите, чтобы отец ребёнка сел в тюрьму?
— Я хочу, чтобы он ОТСТАЛ от нас!
***
Процесс тянулся несколько месяцев. Егор нанял своего адвоката, пытался доказать, что имеет право на сына. Но факт госпитализации ребёнка из-за его недосмотра сыграл против него.
Более того, начались проверки документов. Выяснилось, что свидетельство о рождении действительно было оформлено с нарушениями. Егор заявил, что Алина знала об этом и была согласна, но доказательств у него не было.
Параллельно у него начались проблемы на работе. После нескольких серьёзных ошибок его уволили. Новую работу найти не удавалось — в небольшом городе быстро разошлись слухи о его семейном скандале.
Денег становилось всё меньше. Елена Марковна помогала, чем могла, но её пенсии хватало только на самое необходимое.
— Сынок, может, уедешь в другой город? Начнёшь сначала? — предлагала она.
— И бросить Тимофея? НИКОГДА!
— Но Алина не даёт тебе с ним видеться.
— Я буду бороться!
Но бороться становилось всё труднее. Адвокат требовал деньги, которых не было. Кредит в банке не дали — нет постоянного дохода. Занимать было не у кого — друзья отвернулись, узнав правду о его поступке.
***
Финальное заседание суда состоялось промозглым ноябрьским днём. Алина сидела с одной стороны зала со своим адвокатом, Егор — с другой. Он похудел, осунулся, дешёвый костюм висел на нём мешком.
Судья, строгая женщина лет пятидесяти, внимательно изучила все документы.
— Господин Воронцов, вы признаёте, что предоставили недостоверную информацию при оформлении свидетельства о рождении?
— Я... я был в состоянии стресса. Мать ребёнка умерла...
— Это не оправдание для подделки документов. Госпожа Воронцова, вы настаиваете на лишении отца родительских прав?
— Да, ваша честь. Он показал свою полную несостоятельность как родитель. Ребёнок попал в реанимацию по его вине.
— Это был несчастный случай! — выкрикнул Егор.
— Несчастный случай, который произошёл из-за вашего незнания элементарных вещей о собственном ребёнке, — парировала Алина.
Судья подняла руку, призывая к тишине.
— Учитывая все обстоятельства дела, суд принимает следующее решение. Господин Воронцов лишается родительских прав. Опека над несовершеннолетним Тимофеем Воронцовым передаётся Алине Воронцовой, которая фактически исполняла родительские обязанности последние три года. Господину Воронцову назначается выплата алиментов в размере тридцати процентов от дохода.
— Но у меня нет дохода! — вскочил Егор.
— Это ваши проблемы. Если алименты не будут выплачиваться, последует административная и уголовная ответственность. Заседание окончено.
Егор рухнул обратно на стул. Всё. Он потерял всё. Жену, сына, работу, репутацию.
Алина прошла мимо него к выходу, не удостоив даже взглядом.
— Алина, постой! — он бросился за ней.
Она остановилась на крыльце суда.
— Что тебе ещё нужно?
— Позволь хотя бы иногда видеть его. Я же его отец!
— Был отцом. Теперь ты никто.
— Как ты можешь быть такой жестокой?
— А как ты мог три года ВРАТЬ мне? Смотреть, как я люблю ребёнка твоей любовницы, и молчать?
— Он полюбил тебя!
— И я полюбила его. Именно поэтому не позволю такому, как ты, калечить ему жизнь.
— Я изменился!
— Слишком поздно. Прощай, Егор.
Она села в машину и уехала, оставив бывшего мужа стоять под начинающимся снегом.
***
Прошёл год. Алина сменила Тимофея отчество и фамилию. Теперь он был Тимофей Александрович Сергеев — по девичьей фамилии Алины и отчеству её покойного отца.
Мальчик перестал спрашивать об отце. Дети быстро забывают. Алина записала его в художественную школу, где у него обнаружился талант к рисованию.
— Мама, смотри, я нарисовал тебя! — Тимофей показал рисунок, где женщина с добрыми глазами обнимала маленького мальчика.
***
Егор сидел в съёмной комнатушке, глядя на старую фотографию, где он держит младенца на руках, и проклинал тот день, когда привёз Тимофея в свой дом и обманул жену — этот обман разрушил всё: он потерял любимую женщину, сына, который теперь звал другого мужчину папой, и даже мать лишилась внука, хотя Алина и разрешала Елене Марковне изредка видеться с Тимофеем, но с категорическим запретом упоминать имя Егора. Алина же не поставила крест на своей жизни — через полгода после развода она познакомилась с Артёмом, инженером, который один воспитывал пятилетнюю дочь после смерти жены, и теперь они строили новую семью, где Тимофей наконец-то обрёл настоящего отца, а маленькая Варя — заботливую маму, и когда Егор случайно увидел их всех вместе в парке — счастливых, смеющихся, целых, — он понял, что его ложь не только разрушила его жизнь, но и подарила Тимофею то, чего он сам дать не смог: честность, настоящую любовь и семью без предательства.
Автор: Елена Стриж © Канал «Рассказы для души от Елены Стриж»