Родион стоял посреди материнской гостиной, разглядывая антикварную мебель и картины в золочёных рамах. Каждая вещь здесь дышала достатком и благополучием. Он прикинул в уме примерную стоимость только одной люстры из богемского хрусталя — хватило бы на полгода безбедной жизни.
— Мам, ты же понимаешь, что это НЕСПРАВЕДЛИВО, — начал он, старательно подбирая слова. — Лариса сидит дома с маленьким ребёнком, я один тяну всю семью. А ты живёшь одна в этой огромной квартире...
Валентина Павловна, женщина семидесяти двух лет с безукоризненной осанкой и холодным взглядом серых глаз, медленно повернула голову в сторону сына. На её лице не дрогнул ни один мускул.
— Пусть невестка работает. Я денег не дам, — произнесла она ровным голосом. — И не смей претендовать на моё имущество при моей жизни, Родион.
— Но мам...
— ХВАТИТ! — резко оборвала она. — Ты взрослый мужчина, тебе сорок три года. Сколько можно сидеть на родительской шее?
Родион почувствовал, как краска заливает щёки. Он сжал кулаки, стараясь сдержать злость.
— Я не прошу подачки! Просто помоги с первоначальным взносом на квартиру. Мы же снимаем жильё уже пятый год!
— А кто виноват, что ты не можешь заработать на собственную квартиру? — Валентина Павловна встала с кресла и подошла к окну. — Твой отец в твоём возрасте уже имел два бизнеса и загородный дом. А ты? Менеджер среднего звена в какой-то конторе.
— Времена изменились, мам!
— Времена всегда одинаковые для тех, кто умеет работать, — отрезала она. — И перестань ныть. Мне это отвратительно.
Родион глубоко вдохнул, пытаясь взять себя в руки.
— Хорошо. Тогда хотя бы одолжи. Я верну с процентами.
Валентина Павловна усмехнулась.
— Одолжить? Ты мне до сих пор не вернул те двести тысяч, которые брал три года назад на «очень выгодный проект».
— Это было форс-мажорное обстоятельство!
— Это была твоя глупость и неумение просчитывать риски, — жёстко ответила мать. — И вообще, почему твоя жена не работает? Ребёнку уже четыре года, можно отдать в садик.
— Лариса занимается воспитанием Максима! Это тоже труд!
— О, да, конечно, — саркастично протянула Валентина Павловна. — Сидеть дома, смотреть сериалы и жаловаться на жизнь — какой тяжёлый труд.
— НЕ СМЕЙ так говорить о моей жене!
— А что, правда режет слух? — она повернулась к сыну. — Знаешь, что мне рассказала Галина Сергеевна? Твоя драгоценная Лариса каждый день гуляет по торговым центрам, пока ты на работе. Покупает себе очередные тряпки и сидит в кафе с подружками. На ТВОИ деньги.
— Это ложь!
— Это правда, которую ты не хочешь видеть, — Валентина Павловна вернулась в кресло. — И знаешь что? Я рада, что не дала вам денег на свадьбу. Помнишь, как вы возмущались? А я оказалась права — эта женщина тебя использует.
Родион почувствовал, как внутри поднимается волна злости.
— Мам, ты переходишь все границы!
— Я говорю то, что думаю. В отличие от тебя, который приходит ко мне только когда нужны деньги.
— Это НЕ ТАК!
— Да? А когда ты последний раз приходил просто поговорить? Навестить мать? — Валентина Павловна покачала головой. — Только когда нужна финансовая помощь. Или подарки на день рождения внука.
— Ты сама всех от себя отталкиваешь своим характером!
— Мой характер помог мне сохранить и приумножить состояние после смерти твоего отца. А твоя мягкотелость привела к тому, что в сорок три года ты живёшь на съёмной квартире и клянчишь деньги у матери.
Родион резко развернулся и направился к выходу.
— Куда же ты? — насмешливо спросила Валентина Павловна. — Побежишь жаловаться своей Ларисе, какая у тебя плохая мать?
Он остановился у двери.
— Знаешь что, мам? Когда-нибудь ты пожалеешь о своём отношении к нам. Останешься совсем одна со своими деньгами.
— Лучше одна с деньгами, чем в окружении нахлебников, — холодно ответила она.
Родион хлопнул дверью с такой силой, что задребезжали стёкла в серванте.
*
Дома его встретила Лариса. Увидев выражение лица мужа, она сразу всё поняла.
— Опять отказала?
— Да, — Родион устало опустился на диван. — Сказала, чтобы ты шла работать.
Лариса фыркнула.
— Легко ей говорить! Сидит в своей трёхкомнатной квартире одна, как собака на сене. Ни себе, ни людям.
— Она считает, что мы нахлебники.
— МЫ? — возмутилась Лариса. — Да она просто жадная старуха! Сколько у неё денег на счетах? Миллионы! А родному сыну помочь не может!
— Не хочет, — поправил Родион.
— Какая разница! — Лариса села рядом с мужем. — Слушай, а может... может, есть способ заставить её поделиться?
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, она же старая уже. Может, через суд признать её недееспособной? Или ещё как-то...
— Лариса! — Родион посмотрел на жену с ужасом. — Это же моя мать!
— Которая относится к тебе как к чужому! — горячо возразила она. — Родион, подумай сам — всё это богатство должно достаться ТЕБЕ по наследству. Почему мы должны ждать, пока она соизволит умереть? Может, ещё двадцать лет проживёт!
— Я не буду этого делать.
— Тогда что ты предлагаешь? Всю жизнь снимать эту дыру? Максиму скоро в школу, ему нужна отдельная комната!
— Ты можешь выйти на работу, — тихо сказал Родион.
Лариса вскочила с дивана.
— Так ты на её стороне?!
— Я ни на чьей стороне. Просто констатирую факт — нам нужны деньги, а мама не даст.
— И ты смирился? Просто так? — Лариса смотрела на мужа с презрением. — Тряпка! Твоя мать права — ты мягкотелый и безвольный!
— НЕ СМЕЙ!
— А что? Правда неприятна? — она подошла к окну. — Знаешь, иногда я думаю — правильно ли я поступила, выйдя за тебя замуж. Могла бы найти мужчину посостоятельнее.
— Так найди! — взорвался Родион. — Никто не держит!
— О, теперь ты меня выгоняешь? Прекрасно! — Лариса схватила сумку. — Поживи один, подумай о своём поведении!
Она выбежала из квартиры, громко хлопнув дверью.
*
Через неделю Родион сидел в кабинете начальника. Артур Владимирович, грузный мужчина лет пятидесяти пяти, внимательно изучал какие-то бумаги.
— Родион Александрович, — наконец заговорил он. — У меня к вам неприятный разговор.
Родион напрягся.
— Что-то случилось?
— Аудиторская проверка выявила недостачу в вашем отделе. Триста восемьдесят тысяч рублей.
— ЧТО? — Родион вскочил со стула. — Это какая-то ошибка!
— Документы говорят об обратном, — Артур Владимирович протянул ему папку. — Все операции проведены с вашими электронными подписями. Деньги переведены на счета фирм-однодневок.
— Но я этого не делал!
— Кто-то другой имеет доступ к вашей электронной подписи?
— Нет, конечно... Постойте, — Родион вспомнил, как месяц назад Лариса просила его токен для каких-то покупок в интернете. Он дал, не задумываясь.
— Я вижу, вы что-то вспомнили, — проницательно заметил начальник.
— Это недоразумение. Я всё верну!
— Боюсь, дело не только в возврате денег. Это уголовная статья, Родион Александрович. Мошенничество в особо крупном размере.
— Но...
— Я дам вам три дня, чтобы вернуть деньги. Если не вернёте — придётся обращаться в правоохранительные органы. И, разумеется, вы уволены с сегодняшнего дня.
Родион вышел из кабинета на подгибающихся ногах. Он набрал номер Ларисы — она не брала трубку уже третий день, с тех пор как ушла.
Следующий звонок — матери.
— Мам, — его голос дрожал. — Мне срочно нужны деньги. Триста восемьдесят тысяч.
— Опять? — холодно спросила Валентина Павловна.
— Это вопрос жизни и смерти! Я всё объясню!
— НЕТ, — отрезала она. — Сколько можно? Выкручивайся сам.
— Мам, пожалуйста! Я могу сесть в тюрьму!
— Что ты натворил?
— Это долго объяснять... Просто поверь, я не виноват!
— Ты никогда ни в чём не виноват, — устало сказала мать. — УБИРАЙСЯ из моей жизни, Родион. И не звони больше.
Она отключилась.
*
Два дня Родион метался по городу, пытаясь найти деньги. Друзья отворачивались, услышав сумму. Банки отказывали в кредите — кредитная история была испорчена просрочками.
На третий день он сидел в пустой квартире — Лариса так и не появилась, не отвечала на звонки. Максима она забрала с собой.
Раздался звонок в дверь. На пороге стоял курьер.
— Родион Александрович? Вам письмо. Распишитесь.
Дрожащими руками Родион вскрыл конверт. Это было заявление о разводе. И требование алиментов.
Он опустился на пол прямо в прихожей. Телефон завибрировал — СМС от неизвестного номера: «Дорогой, спасибо за деньги. Отдыхаю на Мальдивах. Не ищи. Л.»
*
Через месяц Родион стоял перед зданием суда. Приговор — три года условно и возмещение ущерба. Работы не было, имущество описали. Он жил у приятеля в однокомнатной квартире, спал на полу.
Мобильный зазвонил. Незнакомый номер.
— Родион Александрович? — мужской голос. — Это нотариус Сергей Петрович. Мне нужно с вами встретиться. Это касается вашей матери.
— Что с ней? — Родион почувствовал, как сердце ухнуло вниз.
— Валентина Павловна скончалась вчера вечером. Инфаркт. Она оставила завещание.
Родион молчал, не в силах произнести ни слова.
— В завещании сказано, что всё имущество она оставляет благотворительному фонду помощи детям-сиротам, — продолжил нотариус. — Но есть письмо, адресованное вам. Можете забрать в моей конторе.
*
Родион сидел на лавочке в сквере, держа в руках исписанный материнским почерком лист.
«Сын мой,
Если ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет. Я знаю, ты злишься на меня за то, что я не оставила тебе наследство. Но поверь, это лучшее, что я могла для тебя сделать.
Деньги, которые не заработаны собственным трудом, развращают. Я видела, как ты менялся, становился всё более жадным и безвольным. Как позволял жене манипулировать собой. Как терял уважение к себе и другим.
Я надеялась, что трудности закалят твой характер, заставят стать настоящим мужчиной. Но ты выбрал лёгкий путь — просить и требовать.
В сейфе квартиры (код — дата твоего рождения) лежит папка с документами. Там доказательства того, что твоя жена обманывала тебя с самого начала. Детективное агентство следило за ней последние два года по моей просьбе. У неё есть ещё один муж в другом городе и двое детей от него. Она профессиональная мошенница.
Я пыталась тебя предупредить, но ты не хотел слушать.
Теперь у тебя есть шанс начать жизнь с чистого листа. Без денег, без иллюзий, но со знанием правды.
Прости меня, если сможешь. Я любила тебя, сын. Просто моя любовь была жёсткой, как и сама жизнь.
Мама».
Родион поднял голову к небу. Начинал накрапывать дождь. Он встал и медленно пошёл прочь, сжимая в кулаке письмо.
*
Пять лет спустя. Небольшое кафе на окраине Москвы. За стойкой — Родион, уже с проседью в висках, но с прямой спиной и уверенным взглядом.
— Два капучино и чизкейк, — заказывает молодая девушка.
— Будет готово через пять минут, — улыбается Родион.
Кафе небольшое, но уютное. Его кафе. Открытое на деньги, заработанные честным трудом — два года он работал на трёх работах, откладывая каждую копейку.
Дверь открывается, входит женщина. Родион поднимает глаза и замирает. Лариса. Постаревшая, с потухшим взглядом.
— Родион? — она явно не ожидала его здесь встретить. — Это... твоё кафе?
— Да.
— Я... я просто кофе хотела.
— Присаживайтесь. Сейчас принесу.
Он наливает кофе, подходит к её столику.
— Как Максим? — спрашивает он.
— Нормально. Живёт с моей мамой. Я... я не могу его содержать, — она опускает глаза. — Того мужчину посадили. Оказалось, у него ещё пять жён по всей стране. А я думала, он богатый бизнесмен.
Родион молчит.
— Прости меня, — вдруг говорит Лариса. — За всё. Я была дурой. Думала, что заслуживаю лучшей жизни просто так, без усилий. Твоя мать была права.
— Не нужно об этом, — Родион отходит за стойку. — Кофе за счёт заведения.
— Ты... ты простил меня?
— Я отпустил прошлое, — отвечает он. — Всё прошлое. И маму простил, и тебя. Живу дальше.
Лариса допивает кофе и уходит. А Родион возвращается к работе. На стене за стойкой — фотография его матери. Строгая, красивая женщина с проницательным взглядом.
— Спасибо, мам, — тихо говорит он. — За науку.
Дверь снова открывается — входят новые посетители. День продолжается.
*
А в другом конце города, в дешёвой съёмной комнате, Лариса смотрит в окно. Завтра снова на работу — уборщицей в торговый центр. Единственное, что смогла найти с её репутацией.
На тумбочке — фотография Максима. Мальчик улыбается, не зная, что мама видит его раз в месяц по решению органов опеки. Не зная, что она потеряла право называться матерью, когда выбрала лёгкие деньги вместо семьи.
Телефон молчит. Никто не звонит, не пишет. Те подруги, с которыми она пила кофе в дорогих кафе, исчезли вместе с деньгами.
Она ложится на узкую кровать, глядя в потолок. Где-то капает кран. Соседи за стеной ругаются.
Завтра будет новый день. Такой же, как вчера. И послезавтра тоже.
Справедливость, о которой говорила Валентина Павловна, настигла её. Жестокая, но честная справедливость жизни.
А Родион в это время закрывает кафе, считает выручку. Небольшую, но честно заработанную. Завтра он встретится с поставщиками, обсудит новое меню. У него есть планы расширяться, нанять помощника.
Он выключает свет, запирает дверь. Идёт пешком домой — в маленькую, но свою квартиру-студию, купленную в ипотеку.
По дороге заходит в магазин, покупает продукты на завтра. Обычные дела обычного человека, который научился ценить то, что имеет. И не желать того, что не заработал.
Мать была права. Во всём была права. Жаль, что он понял это слишком поздно. Но лучше поздно, чем никогда.
В кармане вибрирует телефон — СМС от незнакомого номера: «Родион, это Маша из соседнего магазина. Хотела спросить — может, сходим куда-нибудь в выходные?»
Он улыбается. Маша — милая девушка, работает продавцом в цветочной лавке. Простая, искренняя, без претензий на красивую жизнь за чужой счёт.
«С удовольствием», — отвечает он.
Жизнь продолжается. Новая жизнь, построенная на руинах старой. Честная и настоящая.
*
Валентина Павловна была мудрой женщиной. Она знала — иногда нужно отпустить человека, дать ему упасть, чтобы он научился подниматься сам. Даже если это больно. Особенно если это твой собственный сын.
Её наследство — миллионы рублей — теперь помогает сиротам получить образование, встать на ноги. А её сын получил более ценное наследство — урок жизни, который стоит дороже любых денег.
И где-то там, наверху, она, наверное, улыбается, видя, каким он стал. Сильным. Независимым. Настоящим.
Таким, каким она хотела его видеть.
Таким, каким не смог стать, пока был окружён лёгкими деньгами и ложной любовью.
Иногда жестокость — это высшее проявление любви. Но понимаешь это только спустя годы, когда уже слишком поздно сказать спасибо.
Автор: Елена Стриж ©