Первым опомнился Сергей. Он снял очки, тщательно протер их носовым платком, снова надел и уставился на Виктора, как на говорящего кота.
— Ты это… серьезно? — выдавил он наконец. — Поставить пьесу? Сейчас? Витя, ты в своем уме? У нас у одного – сердце пошаливает, у второй – магазин, а у третьего – ремонт в квартире и тетради по «Преступлению и наказанию», которые сами себя не проверят!
— А что? — с внезапно нахлынувшим упрямством откликнулся Виктор. Ему и самому идея за минуту до этого казалась блажью, но сопротивление Сергея только подстегнуло его азарт. — Мы что, совсем уже развалины? Руки-ноги на месте? Голова, вроде, на плечах. Я не говорю про сцену Большого театра! Сыграем тут, в сарае. Для себя. Как в старину, капустники помнишь?
— Капустники, — с горьковатой усмешкой повторил Сергей. — Витя, в старину нам по восемнадцать лет было. А сейчас у меня, если присесть на корточки, потом вставать с посторонней помощью и звуковыми эффектами. А у тебя?
— У меня все в порядке! — буркнул Виктор, бессознательно потирая поясницу.
Тамаре молчала, перебирая в руках пожелтевший листок сценария. Ее взгляд был устремлен куда-то вглубь себя.
— Тома? — тихо позвал Сергей. — Ты чего притихла? Скажи ему, что он спятил.
Тамара медленно подняла глаза и Виктор с облегчением увидел в них давно забытый огонек.
— А ведь… интересно, — сказала она задумчиво. — Совершенно сумасшедшая, бредовая идея. Но… интересно. Мы же не смогли тогда, помните? Нас должны были отобрать на фестиваль, а мы все разбежались, как тараканы при свете. У Гены практика началась, у Людки сессия, а Борис вообще в армию ушел.
— Так это же не наш провал! — вспылил Виктор. — Нас жизнь разбросала!
— Именно, — тихо согласилась Тамара. — А теперь она, гляди-ка, нас обратно свела. Может, это не просто так? Симметрия какая-то.
— Симметрия старости, — хмыкнул Сергей, но уже без прежней ярости. Он смотрел на свою рукопись — его первое и, как оказалось, последнее серьезное драматургическое дитя. — Ладно. Допустим, я, как автор, не против, но где вы возьмете актеров? Нас было человек восемь, не меньше. Гена, Людка, Борис… Коля Осокин, который на осветительной аппаратуре колдовал.
— Найдем, — с внезапной верой в голосе сказал Виктор. Он уже чувствовал себя не бухгалтером на пенсии, а снова режиссером, перед которым стоит нетривиальная задача. — Разыщем. Сейчас ведь все в этих социальных сетях сидят.…
— Одноклассники, — подсказала Тамара.
— Ну, да, они, — махнул рукой Виктор, для которого все это было темным лесом. — Серега, ты же с компьютером на «ты», вот и поищи.
— Я-то поищу, — вздохнул Сергей. — Но вы хоть представляете, что мы им скажем? «Здравствуй, дорогой однокурсник, которого ты не видел более сорока лет! Давай в старом сарае спектакль сыграем?» Нас в психушку упекут или в лучшем случае, вежливо пошлют куда подальше.
— Не пошлют, — с уверенностью сказала Тамара. У нее появилась на лице хитрая улыбка. — Потому что звонить и уговаривать будет Витя. У него всегда дар убеждения был. Ты мог уговорить декана дать нам актовый зал на ночь, а завхоза — выдать пять метров дерматина «на нужды кафедры». Давайте просто вспомним молодость.
Виктор сглотнул. От мыслей о предстоящих звонках у него засосало под ложечкой. Лидия всегда говорила, что он социопат, что он ненавидит пустые разговоры по телефону. А тут… такие разговоры.
Но отступать было позорно.
— Ладно, — хрипло согласился он. — Буду уговаривать. Но вы мне поможете. Морально.
На этом и порешили. Решили, что Сергей займется «компьютерными раскопками», Тамара составит список контактов и придумает, как их «мягко обработать», а Виктор, как главный «переговорщик», возьмет на себя самый тяжелый фронт работ – телефонные звонки.
Расстались уже затемно, в приподнятом, слегка истеричном настроении. Виктор вернулся в свой холодный дом, но странное дело – он уже не казался ему таким унылым и заброшенным. Он включил обогреватель, сел на диван и достал телефон. Прокручивал старые контакты, мысленно репетируя будущие диалоги. Получалось плохо.
******
Сергей сдержал слово. Уже на следующий день, отложив проверку тетрадей, он устроился с ноутбуком на веранде и погрузился в цифровые архивы. Через пару часов он позвонил Виктору, голос его звенел от возбуждения.
— Вить, ты сидишь? Лучше сядь!. Нашел я наших. Картина, я тебе скажу, маслом. Геннадий Иванов, наш главный комик, тот, что мог рассмешить статую Командора… Так вот, он теперь Геннадий Петрович Иванов, замначальника отдела в какой-то муниципальной конторе. На аватарке – строгое лицо в очках и на фоне флага. Ни улыбки, ни намека на былую клоунаду.
— Чиновник? — мрачно переспросил Виктор. — Ну, это плохо. Чиновники – народ зашоренный. Риск – не их конек.
— Дальше – лучше, — продолжал Сергей. — Людмила Ветрова, наша гримерша и мастер на все руки. У нее в профиле одна сплошная благодать: фото с внуками, пироги, вязаные носки и цитаты о семейном счастье. Написала, что «на пенсии наслаждается тихой жизнью». Как думаешь, захочет ли она наслаждаться нашей громкой жизнью в сарае?
Виктор только кряхтел в ответушку.
— Борис Кузнецов, наш музыкант, — Сергей сделал драматическую паузу. — Владелец магазина «Музыкальные инструменты и ноты». Магазин, судя по отзывам, на грани закрытия. Пишут: «Борис Самойлович – последний из могикан, но ассортимент безнадежно устарел». Вот так. А Коля Осокин… того, к сожалению, уже нет. Полгода как.
Эта новость повисла тяжелым камнем. Молчали оба.
— Ладно, — первым оправился Виктор. — Что есть, то есть. Дай мне телефоны Гены и Людки. С них и начнем.
Первый звонок Геннадию стал для Виктора настоящим испытанием. Трубку взяли не сразу. Раздался властный, начальственный голос, привыкший отдавать распоряжения:
— Иванов слушает.
— Гена, привет! Это Витя Сидоров, — выдавил из себя Виктор, чувствуя себя опять двадцатилетним пацаном, которого вот-вот отправят к декану.
На том конце провода наступила пауза.
— Сидоров? — переспросил Геннадий, явно роясь в памяти. — Виктор Сидоров? Из политеха? Театрального кружка?
— Он самый! — обрадовался Виктор. — Слушай, Ген, ты даже не представляешь, какая история! Мы тут с Сергеем и Тамарой встретились, на дачах, представляешь? И нашли наш старый сценарий, «Последний лист»!
— Сценарий? — в голосе Геннадия послышалась легкая, едва уловимая трещинка. Что-то вроде тепла. — Ну надо же… А я думал, все это пропало.
— Да мы тоже! Но он тут, целый! И у нас, — Виктор сделал глубокий вдох, — у нас идея безумная. Давай поставим его снова? Ну, для души! Соберем старую команду, сыграем тут, на даче, в нашем старом сарае!
Последовала такая долгая пауза, что Виктор подумал, что связь прервалась.
— Гена? Ты меня слышишь?
— Слышу, — голос Геннадия снова стал гладким и официальным. — Витя, ты, извини, но это… это какой-то бред. Нам не по восемнадцать лет. У меня работа, ответственность, подчиненные. Да я один отчет пишу дольше, чем та пьеса шла. И потом мы же все забыли уже. Мы старые, лысые деды!Давайте лучше встретимся, выпьем по рюмочке, повспоминаем. Это я с радостью. Где-нибудь в ресторане, а?
— Я не лысый, — пробурчал Виктор и вздохнул. — Да не в рюмочке дело! Речь о деле! О нашем общем деле! Ну вспомни, каким ты был на сцене! Как ты импровизировал!
— Я сейчас не импровизирую, я регламент соблюдаю, — сухо ответил Геннадий. — Нет, Витя, это нереально. Уволь. Передавай привет Сергею и Тамаре. Было приятно услышать.
Раздались короткие гудки. Виктор опустил телефон и с тоской посмотрел в стену. Первый блин вышел комом.
Следующий звонок – Людмиле – был немногим лучше. Она выслушала его довольно благосклонно, посмеялась над воспоминаниями, но когда дело дошло до предложения, засмеялась уже нервно.
— Вить, милый, да ты что, с ума сошел? Какая гримерка? Какие костюмы? У меня двое внуков, у младшего зубы режутся, он орет день и ночь, а старшую на балет надо водить. У меня вся жизнь – это памперсы, каши и мультики. Я уже забыла, как сама крашусь, не то что других! Нет, дорогой, это не для меня. Вы там без меня вспоминайте, посидите. А я лучше пирог испеку и вам привезу. Окей?
Виктор чувствовал себя так, будто пытался растащить двух слонов, упирающихся в разные стороны.
Вечером они снова собрались у Сергея. Настроение было паршивое. Виктор мрачно бубнил, разглядывая узоры на скатерти.
— Я же говорил, — вздыхал Сергей. — Никому это не нужно. У всех своя жизнь, свои заботы. Мы им, как инопланетяне, со своими дурацкими идеями.
Только Тамара не теряла присутствия духа. Она принесла с собой домашний яблочный пирог и теперь резала его на аккуратные кусочки.
— Вы чего носы повесили? — мягко сказала она. — С первого же раза никто и не соглашается. Это же шок для них, ведь целая жизнь прошла. Нужно время, чтобы идея уложилась в голове. Ты, Витя, слишком напором действовал. С чиновниками и бабушками это не работает. Нужна тонкость.
— Какая еще тонкость? — буркнул Виктор. — Я им предложил вернуть молодость, а они мне – про отчеты и памперсы.
— А ты не молодость предлагай, — мудро заметила Тамара. — Молодость не вернешь. Предложи… отдушину. Предложи побег из их рутины. Ненадолго. Всего на несколько вечеров. Скажи Гене: «Представь, ты не замначальника, а снова тот самый парень, который может рассмешить весь зал». А Люде скажи: «Представь, ты на несколько часов не бабушка, а снова художник, волшебник, который создает образы».
Виктор и Сергей переглянулись. В словах Тамары была своя, женская, логика.
— Ладно, — сдался Виктор. — Попробую еще раз. Завтра. Сегодня я морально истощен.
Приятели ели пирог, пили чай и листали старые фотографии, которые Сергей распечатал. Смеялись над смешными прическами и ужасной, по меркам нынешней молодежи, одеждой. Ностальгия была густой и сладкой, как этот яблочный пирог.
На следующий день Виктор, вооружившись советами Тамары, снова набрал номер Людмилы. Говорил он мягче, не давил.
— Люд, я понимаю, ты вся в семье. Но подумай, это же всего пара вечеров. Ты же у нас всегда была волшебницей! Помнишь, как ты из старого занавеса и бисера костюм феи для Тамары соорудила? Все думали – из дорогого ателье! Тебе же это нравилось? Давай попробуем еще раз? Хоть на чуть-чуть сбежим от каш и памперсов? А как ты эпизоды играла? Это – что-то!
Людмила на том конце провода помолчала, а потом вздохнула. Но вздох этот был уже другим – не отказа, а сомнения.
— Не знаю, Витя… А костюмы? Реквизит? У меня ничего нет…
— Что-нибудь придумаем! — быстро сказал Виктор, чувствуя, что лед тронулся. — Главное – твои руки и твоя фантазия! Приезжай как-нибудь, посмотри на место. Поговорим.
— Ну… ладно, — нерешительно сказала Людмила. — В субботу, может быть, заеду. Только без обязательств!
Это была первая, крошечная победа. Виктор был на седьмом небе.
С Геннадием было сложнее. Второй звонок он проигнорировал. На третий – буркнул: «Витя, отстань, некогда мне». Но Виктор не сдавался. Он позвонил в четвертый раз, вечером, когда, по его расчетам, чиновник должен быть дома и, возможно, более расслаблен.
— Ген, я не отстану, — сказал Виктор без предисловий. — Просто ответь мне на один вопрос. Тебе никогда не бывает скучно? Не кажется, что жизнь – это один сплошной, серый отчет? И что где-то там, в прошлом, остался совсем другой ты – веселый, безбашенный, талантливый парень? И мы просто хотим дать ему на несколько дней выйти на волю. Без последствий. Поиграть и снова спрятаться.
Из трубки донесся долгий, тяжелый выдох.
— Ч…т тебя дери, Сидоров, — прохрипел Геннадий. — Ты как иглой в самую точку попадаешь. Ладно. Пришлешь мне мой старый текст? Я посмотрю, но ничего не обещаю.
Когда Виктор, сияя, доложил о результате Тамаре и Сергею, они устроили маленький праздник. Сергей достал бутылку старого коньяка, припасенную «на случай ремонта», и они выпили по маленькой рюмочке за «начало невозможного».
Самым неожиданным был визит Бориса. Он приехал сам, без приглашения, на раздолбанном «Москвиче», который тарахтел на весь «Осенний сад». Вышел из машины – высокий, сутулый, с грустными глазами музыканта и руками, привыкшими сжимать гриф гитары.
— Слышал, вы тут костры ностальгические разжигаете, — сказал он, стоя на пороге. — Место для старого бас-гитариста найдется?
— Боря! — радостно всплеснула руками Тамара.
Оказалось, Сергей написал ему в личные сообщения, просто поделился воспоминаниями и вскользь упомянул об их безумной затее. Борис, которому терять было уже нечего – разорившийся магазин и долги – откликнулся первым. Ему не нужны были уговоры. Ему нужна была отдушина.
И вот они сидели впятером: Виктор, Сергей, Тамара, Людмила (которая таки заехала «на пять минут» и застряла на три часа) и Борис. Сценарий лежал посередине стола. Геннадий обещал подъехать в выходные.
Людмила, оживленно жестикулируя, уже рисовала в воздухе эскизы костюмов.
— Из старых штор можно сшить платье для Тамары! А из этого бабушкиного сундука, что у меня в сарае, можно достать кое-какой реквизит! У меня там осталось кое-что!
Борис, улыбаясь в седые усы, тихо наигрывал на принесенной с собой акустической гитаре старую мелодию из их спектакля.
Виктор смотрел на всех собравшихся и чувствовал странное, давно забытое тепло в груди, тихое, глубокое удовлетворение. Что-то сдвинулось с мертвой точки, ожило.
Он посмотрел на Тамару, а она тут же подмигнула. Виктору ему вдруг показалось, что осень за окном – не такая уж и холодная. И что впереди — новое, пусть и странное, приключение. Он не знал, что из этой затеи выйдет, получится ли у них хоть что-то. Но он снова быть режиссером — это такое счастье!
Первая репетиция была назначена на субботу. И, как назло, в субботу с утра зарядил такой косой, колючий дождь, что даже воробьи сидели на ветках, нахохлившись, и, казалось, с укором смотрели на происходящее.
«Секретики» канала.
Рекомендую прочесть