Предыдущая часть:
— Что здесь происходит? — язык Анны стал непослушным. — Я тебя не понимаю. Где Артём?
— Сейчас Артём у меня дома, — спокойно отчеканила Виктория, глядя прямо в глаза, и от этого взгляда становилось страшно. — Да, он в последнее время наворотил глупостей, связавшись с тобой. Но ты что, серьёзно такая наивная, чтобы поверить во всю эту лапшу, которую он тебе навешал? Артём всегда был моим, слышишь? А вчера мы нормально поговорили и решили всё заново начать.
— Что за бред? — почувствовала Анна, как кровь прилила к лицу. На глазах навернулись слёзы. Она не верила ни слову этой девушки. Всё казалось каким-то бредовым сном.
Анна была наслышана о коварстве Виктории. Девушка успела отметиться в нескольких скандалах, но отчислить её не позволяли связи отца — главврача областного кардиоцентра, который щедро спонсировал институт.
— Это не бред, — снова нагло ухмыльнулась Виктория. — Ты наверняка уже звонила ему, а телефон вырублен, да?
— Да, но... — начала Анна.
— Ему стыдно, вот и не отвечает, — перебила та. — И я буду благодарна, если ты перестанешь его доставать. Поиграли в любовь — и хватит. Я нашла в себе силы простить ему эту дурь с романом с какой-то серой мышкой. Но Анна, ты же не слепая и не дура. Артём — мужик другого уровня. Будущий лидер в своей сфере. Уже сейчас ему пророчат большое будущее. Мой отец на него сильно рассчитывает. Артём — гений. Хоть ещё студент, скоро его имя будет на слуху с самыми сложными операциями на сердце. Рядом с ним должна быть равная, а не простушка. И не надо тут слёзы лить. Это только доказывает, что ты ему не пара. Сильному мужику нужна сильная баба, а не нюня. И что ты ему можешь дать? Имей в виду: стоит мне пальцем шевельнуть, и его карьера полетит к чертям, даже не начавшись. Если ты его так любишь, неужели хочешь, чтоб он чах терапевтом в какой-то дыре? А большего без нас ему не светит, если я папу попрошу. Так что извини, но я всё сказала. Надеюсь, ты достаточно умная, чтобы послушаться и вычеркнуть Артёма из своей жизни. Не лезь к нам.
Виктория окинула Анну снисходительным взглядом, резко развернулась и быстрым шагом удалилась по аллее парка. Анна так и осталась стоять на месте. По щекам катились крупные слёзы. К коже прилипли несколько белых лепестков, поднятых новым порывом ветра.
Больше Артёма Анна не видела. В институте он либо не появлялся, либо старался не попадаться ей на глаза. Звонить ему девушка не стала — не из-за угроз Виктории, а из собственной гордости. Артём, который так преданно клялся в любви, заботился и радостно смеялся, оказался обманщиком. Боль разливалась по телу и мыслям волнами, билась о сердце, искажала всё внутри. Кое-как Анна сдала сессию, а на каникулы уехала к тётке в Сибирь, пытаясь забыть его. Конечно, ничего не вышло. Он то и дело возникал в снах и воспоминаниях. Везде попадались совместные фото, милые сувениры из счастливых дней. Выбросить их Анна просто не могла — для неё это было невозможно.
Родители как могли утешали дочь, даже пытались сами связаться с Артёмом. Именно от мамы Анна узнала, что после защиты диплома он уехал в другой город и поступил в ординатуру. На этом их связь оборвалась полностью. Только тонкая нить чувства Анны к любимому никак не рвалась, опутывая сердце невидимой паутиной.
Стук в дверь отвлёк Анну от изучения истории болезни сложного пациента. Она потёрла виски пальцами и поправила очки.
— Войдите, — вздохнула она.
— Анна Владимировна, — показалась в проёме голова Сергея Богданова, психиатра, недавно перешедшего в клинику. — Не сильно отвлекаю?
— Заходи, Сергей, — кивнула Анна. — Всё равно надо передохнуть, голова уже кипит. Что стряслось?
— У нас в пятницу поступила женщина, — по лицу Богданова скользнула тень. — Я её к себе взял. Случай очень тяжёлый.
— Пограничное? — нахмурилась Анна, беря из его рук папку с историей болезни.
— Не только пограничное расстройство личности, там целый букет, — ответил он. — С таким я ещё не сталкивался. Вот и решил с вами посоветоваться, прежде чем начинать.
— Правильно сделал, — улыбнулась женщина. — Ты, Серёжа, молодец, хорошо работаешь. Я вижу, у тебя в психиатрии большое будущее. И не потому, что за сложные случаи берёшься, а потому, что не стесняешься помощи просить. Другие в грудь себя бьют, думают, им всё по плечу, а на деле — одни ошибки. И в итоге — упущенные шансы спасти разум и жизнь пациента.
— Когда я психиатрию выбрала по бабушкиному совету, всё внутри противилось, — продолжила она, откинувшись в кресле. — Конечно, хотелось быть заметнее — хирургом, реаниматологом, они же на передовой, жизни спасают напрямую. Но я ошибалась. Самая большая беда сейчас — сломанная психика. Психические болезни страшнее переломов или больных сердец. Тело починить проще, хоть я не принижаю хирургов. А вот в головах копаться, корни проблем искать — это совсем другое. Даже самый здоровый физически человек — пустая оболочка, если внутри его демоны рвут. Но вера горы свернуть может. Раньше люди мало знали и на бога полагались, а верить надо в близких, кого недуг поразил. И в себя — чтобы родного в лечебницу отдать или самому прийти, сил надо немало. Наше дело не просто благородное, оно уникальное. Несмотря на все трудности, я рада, что пошла по этому пути. И ты, Сергей, теперь в нашей команде. Не сходи с него. Борись за каждого пациента до конца. Даже если шансов на нормальную жизнь мало. Фарма развивается, то, что раньше было невозможно, теперь лечат таблетками и методиками. И не стесняйся советоваться. Хирургу нельзя сомневаться — от его руки жизнь зависит. А у нас сомнения истину рождают.
Анна скользнула взглядом по обложке истории болезни. Женщина 42 лет, Самойлова Виктория Николаевна. При виде фамилии сердце неприятно сжалось. Анна нахмурилась и открыла папку. Как и сказал Сергей, пациентка собрала чуть ли не все возможные диагнозы. Её доставили после поджога дома, где она была с двумя спящими детьми.
Женщина и раньше пыталась что-то подобное, но семья спускала на тормозах, не обращалась никуда. В этот раз она перешла границы, поставив под угрозу жизни подростков, так что решили поместить в клинику.
— И чего ты от меня ждёшь? — мрачно посмотрела на Сергея Анна, скрестив руки. — На бумаге выглядит стандартно, хоть диагнозов и перебор. Ты сам вполне справишься.
— Это только на бумаге так просто, — усмехнулся врач, потирая подбородок. — Я прошу, чтобы вы лично с ней поговорили. Она упорно избегает контакта. Я её немного разговорил, но ощущение, что она всех вокруг презирает, особенно мужчин, и доверие не установить.
— Нет, бросать её не собираюсь, — добавил он. — Просто проверить хочу, так ли это. Плюс она сама врач.
— Врач? — удивилась Анна.
— Да, хирург высшей категории, — подтвердил Сергей. — Я справки навёл. Не пойму, как её до сих пор не уволили. У неё несколько смертей после операций. Слишком много для случайностей или безвыходных ситуаций. Похоже, она специально ошибалась, и пациенты на столе умирали. Я насчитал минимум пять, и все мужчины. Операции не самые сложные, с высокой выживаемостью.
— Как она это замяла? — ужаснулась Анна. — Сейчас за меньшее лицензии лишают и сажают, а тут пять случаев.
— Судя по всему, у неё влиятельные родственники, — объяснил Сергей. — И сама не простая.
— А с родственниками говорил? — спросила Анна.
— Да, с мужем, — кивнул он. — Он приехал в тот же вечер, когда бригаду вызвали. Мадам буйная, с поступления на препаратах держим.
— И что муж сказал? — нахмурилась Анна.
— Он в шоке, толком ничего не выдал, — пожал плечами Сергей. — Он тоже врач, и не ерунда, а светило в кардиологии. Кардиохирург.
Сердце Анны сжалось до размеров горошины.
— А фамилия его? — спросила она.
— Самойлов, как у пациентки, — ответил Сергей.
— Самойлов Артём? — уточнила Анна.
— Да, вы его знаете? — удивился он.
Реальность вокруг Анны раскололась на осколки. Всё завертелось в вихре.
— Анна Владимировна, вам плохо? — Сергей с беспокойством вскочил. — Воды?
— Нет, нет, — тяжело дыша, отозвалась главврач. — Просто показалось. Ладно, после обеда к пациентке зайду.
— Спасибо огромное, — расцвёл в благодарности Сергей. — Не займём много времени. Я понимаю, вам не до рядовых случаев, но ваша помощь нужна.
Женщина лежала на кушетке неподвижно, уставившись в потолок. Руки и ноги были зафиксированы ремнями. Учитывая дозы препаратов, это казалось излишним, но с буйными пациентами лучше перестраховаться. Несмотря на измученный вид, спутанные каштановые волосы и полузакрытые глаза, Анна сразу её узнала.
Никаких сомнений: перед ней лежала Виктория Ермилова, та, что много лет назад разрушила её счастье.
Анна не испытывала ненависти к этой женщине. Конечно, в своё время слова Виктории и предательство Артёма глубоко ранили её душу, оставив болезненный след, но годы постепенно залечили эту рану. Лишь изредка шрам давал о себе знать лёгкой пульсацией, напоминая о былом. С тех пор минуло почти двадцать лет, и жизнь Анны Владимировны Белоусовой радикально переменилась, наполнившись новыми вызовами и достижениями.
После базового диплома она продолжила учиться по психиатрии, защитила кандидатскую. В любви не везло. Муж, сначала казавшийся нормальным, потом начал изменять. Сыну Максиму тогда было четыре. Анна не стала терпеть, выставила его за дверь, подала на развод. С ребёнком помогали родители и бабушка, а она с головой ушла в работу. В тридцать восемь стала самым молодым главврачом психиатрической клиники. Уже год на посту, наводя порядок с хваткой.
Репутация Анны Белоусовой — после развода она вернула девичью фамилию — была отличной. Цепкий ум, любознательность и нестандартный анализ делали её сильным врачом, а умение ладить с людьми помогло занять руководство. Конечно, были недоброжелатели, особенно замминистра здравоохранения области. Непонятно, почему женщина невзлюбила Анну, хоть и не знала лично, но даже эти препоны удалось обойти с помощью связей.
Анна научилась жить одна, не зацикливаясь на личных проблемах. Оказалось, без любви к мужчине можно обойтись. Её заменяла любовь к сыну и работе. За Анной часто ухаживали коллеги и знакомые. Последний — богатый, трижды разведённый, мечтавший о спокойной жизни. Но ей это было неинтересно. В глубине души она любила только одного — Артёма Самойлова. Хоть он так подло поступил, чувство затаилось, но не исчезло.
Теперь, глядя на беспомощную пациентку, которая когда-то разбила её мечты, уже не юная Анна почувствовала слёзы на щеках. Это не жалость — за карьеру она научилась отключать эмоции, иначе лечить психически больных невозможно. Это были слёзы от воспоминаний, от внезапного осознания, что Артём всё ещё занимает место в сердце.
Продолжение: