Весна выдалась ранняя. Снег сошёл быстро, и на участке у меня наконец можно было заняться забором, который я собирался обновить уже третий год подряд. Старые доски шатались, сетка порвалась, и собака соседа давно считала мою грядку своим туалетом.
Я пригласил рабочих, купил новые металлические столбы и сам вымерял всё по отметкам, чтобы забор шёл строго по границе. Всё по правилам — ни сантиметром в сторону.
Но стоило мне забетонировать первый столб, как из калитки выскочил сосед — Пётр Иванович, мужчина лет пятидесяти, в спортивных штанах и с вечно недовольным выражением лица.
— Это что ты тут натворил?! — закричал он с порога. — Ты зачем столб поставил прямо у дороги? Мне теперь развернуться негде будет!
Я повернулся к нему спокойно:
— Столб стоит на моей территории, вот, по кадастровому плану.
— Да ты что, издеваешься?! — заорал он, подходя ближе. — Всю жизнь тут разворачивался, а теперь твоя железяка мешает!
— Так, может, пора научиться парковаться по-человечески? — не удержался я.
Он покраснел, взмахнул руками и процедил:
— Ну ладно, посмотрим, кто кого перекричит.
С этого столба начался наш маленький приграничный конфликт, который в итоге потряс весь переулок.
Первый удар по забору
На следующее утро я вышел во двор с чашкой кофе — полюбоваться своей работой. Столб стоял ровно, бетон схватился, солнце отражалось в металлической поверхности — красота, да и только.
Но радость длилась недолго.
У самого основания столба виднелись свежие следы обуви и несколько глубоких вмятин — будто кто-то пытался его расшатать.
Я не дурак — сразу понял, чьих это рук дело.
Через пару минут, как по расписанию, из своего двора показался Пётр Иванович. Делал вид, будто случайно идёт к машине.
— Доброе утро, — сказал я, глядя прямо в глаза. — Удивительно, но кто-то этой ночью решил потренировать ноги на моём заборе.
Он усмехнулся:
— Может, ветер был? У тебя ж тут всё криво стоит, неудивительно.
— Ветер в берцах, да? — парировал я.
Он поморщился, но быстро перешёл в наступление:
— Ты вот зря споришь, парень. Забор — общее дело. Надо ставить так, чтобы всем удобно было.
— А я ставлю по документам, — ответил я. — Если тебе неудобно, это уже не моя проблема.
Пётр Иванович прищурился:
— Ну, документы документами, а совесть-то где? Мы же соседи, должны как люди.
— Как люди — это когда не пинают чужие столбы ночью, — сказал я и ушёл в дом, оставив его кипеть в собственной злости.
С этого дня началась холодная война. Пётр Иванович то шумно заводил мотор под моими окнами, то специально ставил свою «Ниву» поперёк проезда, чтобы я не мог выехать. А вечером к забору подтянулась ещё и его жена — бурчливая дама, вооружённая телефоном и фразой:
— Мы на администрацию напишем, пусть приедут разберутся, кто тут землю ворует!
Я понял, что это только начало.
Война на границе
Через пару дней я уже чувствовал себя участником какого-то сельского триллера.
Пётр Иванович объявил настоящий крестовый поход против моего заборного столба.
Теперь каждый вечер он выходил «на разведку»: вставал напротив моего участка с телефоном в руках и снимал видео, бормоча под нос:
— Вот, фиксирую нарушение, столб поставлен с нарушением, перегородил выезд добросовестным людям…
Иногда рядом стояла его жена, добавляя на камеру:
— Мы тут двадцать лет живём, а он приехал и всё испортил!
Однажды они даже позвали соседку с третьего дома — ту самую, что всегда знает всё про всех. Та, поджав губы, заявила:
— Да, неудобно теперь Петру Ивановичу, я сама видела, как он маневрировал. Чуть забор не задел.
— Так может, это потому что он едет задом через газон? — уточнил я.
Но логика здесь была бесполезна. Толпа соседей — это как стихийный суд: кто громче кричит, тот и прав.
В ответ на их нападки я вызвал землемера из администрации. Мужик приехал с рулеткой, планом и прибором, что-то долго мерил, чертил в планшете, потом посмотрел на меня и сказал:
— Всё ровно. Забор стоит по границе. К вам претензий быть не может.
Пётр Иванович побагровел.
— Да вы, наверное, его подкупили!
Землемер усмехнулся:
— Конечно, все мечтают стать миллионерами на измерении огородов.
Соседи зашептались. Кто-то хмыкнул, кто-то отвернулся. Но я видел по глазам Петра Ивановича — проигрывать он не собирался.
На следующий день я проснулся от звука металла — дзынь, дзынь, дзынь!
Выбежал на улицу — и застал его с ломом в руках.
Он уже откопал бетон вокруг столба и пытался его расшатать!
Я выскочил к воротам:
— Ты что творишь?!
Он вспыхнул, но продолжал ломом поддевать основание:
— Мне мешает! Я имею право убрать то, что мешает!
Я выхватил телефон и снял его на видео.
— Отлично, — сказал я. — Пусть теперь посмотрим, кому и что мешает — мне или тебе, когда приедет полиция.
Он застыл, тяжело дыша, потом бросил лом и прошипел:
— Ну всё, парень… ты доигрался.
Я понимал: следующая сцена этой «войны» будет громче и грязнее.
Соседский апокалипсис
Вечером того же дня всё и случилось.
Я только заварил чай, как на улице поднялся ор.
— Пусть приезжают! Пусть смотрят! — вопил Пётр Иванович, стоя посреди улицы и размахивая руками. — Я не позволю уродовать наш переулок!
Через минуту подъехала полицейская машина. Видимо, он успел нажаловаться, что я “ставлю незаконные сооружения и угрожаю физической расправой”.
Из машины вышли двое участковых, уставших, с лицами людей, которых уже ничем не удивишь.
— Кто вызывает? — спросил один.
— Я! — выпалил Пётр Иванович. — Вот этот гражданин ставит забор прямо на дороге! Я теперь даже развернуться не могу!
Я спокойно вышел на тропинку, держа в руке копию кадастрового плана.
— Господа, столб стоит строго по границе. Вот акт замеров, подпись землемера, печать администрации.
Полицейский взял документы, глянул и кивнул:
— Всё верно. Граница участка соблюдена.
Пётр Иванович вспыхнул, что вены вздулись на висках:
— Да это подделка! Он всех купил! Вы что, не видите?!
— Видим, — невозмутимо сказал второй участковый. — Видим, что столб стоит, где должен. А вы, гражданин, если будете его ломать — получите штраф за порчу частного имущества.
Соседи стояли вдоль забора, как зрители на арене. Кто-то тихо шепнул:
— Вот и доигрался Петька со своим “неудобно разворачиваться”.
Он метнулся к ним:
— Вы что, все против меня?!
— Нет, — спокойно ответила соседка из третьего дома, — просто ты уже всех достал.
С этими словами она хлопнула калиткой, и за ней захлопали ещё три — одна за другой.
Пётр Иванович остался посреди дороги, красный, злой, сжимая кулаки.
— Я вам всем покажу, — процедил он, уходя в дом.
Полицейские переглянулись и, устав от этого спектакля, просто сказали мне:
— Пишите заявление на всякий случай. Таких лучше держать под контролем.
Я кивнул.
Конфликт закончился внешне, но внутри чувствовалось — сосед так просто не остынет.
Тишина после грома
На следующее утро стояла удивительная, почти театральная тишина. Даже собака Петра Ивановича, обычно заливающаяся лаем с самого рассвета, молчала.
Я вышел на крыльцо — и едва не рассмеялся: сосед стоял у калитки в спортивных штанах и с лейкой, поливал пыльную дорогу, будто ни вчерашнего скандала, ни полиции вовсе не было.
— Доброе утро, — сказал я, проходя мимо.
Он ответил натянутой улыбкой:
— Утро доброе. Работы много… да и нервы тратить — не дело.
В голосе слышалось: стыдно, но виду не подам.
Забор стоял целый, бетон вокруг столба был крепок. А к моему удивлению, кто-то аккуратно подровнял грунт — словно хотел замаскировать вчерашние следы лома.
Соседи потихоньку начали возвращаться к своим делам, но я заметил, что теперь, проходя мимо дома Петра Ивановича, все здоровались чуть холоднее. Репутация в маленьком посёлке — штука хрупкая: один бессмысленный скандал, и ты уже не «Петя с Нивой», а «тот, что за столб с ментами ругался».
Днём он сам подошёл к забору. Долго стоял, мял кепку в руках, потом буркнул:
— Ладно, пусть стоит. Только, если что, ты там траву пониже коси, а то забор закрывает обзор.
— Косить буду. Главное, чтоб без лома, — ответил я с улыбкой.
Он кивнул и ушёл, не оглядываясь.
Так закончилась наша «граница войны». Без примирения, но с осознанием: дальше ссориться бессмысленно. Каждый остался при своём — я со своим забором, он со своим самолюбием.