Осеннее солнце клонилось к закату, щедро раскрашивая небо в оттенки спелой сливы и расплавленного золота. На краю села, где поля переходили в густые заросли, показалось деревенское стадо. Пыль, поднятая копытами, висела в воздухе, словно золотистая вуаль, окрашиваясь в багряные и оранжевые тона уходящего дня.
Позади стада, как всегда, неторопливо шагал старый пастух, дед Ефим. Его лицо, изрезанное глубокими морщинами, казалось высеченным из старого дерева. В руке он держал длинный, потертый кнут, которым ловко, направлял отбившихся от стада животных, возвращая их в строй. Отворилась калитка, и из ворот вышла Даша, а вслед за ней, словно маленький вихрь, выбежал Арсений. Его светлые волосы развевались на ветру, глазёнки блестели.
— Тётя Даша, я сам Звёздочку встречу, а ты дома оставайся, — весело прокричал он, подбегая к краю дороги.
Тамара встала со скамейки и шагнула навстречу Арсению.
— Сеня, сынок, как ты вырос, — проговорила она, протягивая руку, чтобы погладить его по голове.
Но Арсений, удивлённый появлением незнакомой тётки, испуганно отшатнулся. Его глаза, ещё секунду назад полные детской радости, теперь смотрели с недоумением. Он уставился на Тамару, пытаясь понять, кто эта женщина, которая так ласково называет его сынок. Поэтому быстро вернулся к Даше, схватил её за руку и с тревогой спросил.
— Тётя Даша, а кто это?
Она не знала, что ответить мальчику, в замешательстве помолчала несколько секунд, а потом сказала.
— Папа вернётся, и всё тебе объяснит, а пока иди в дом, я сама схожу за Звёздочкой.
Тамару возмутило, то, что Даша пыталась отправить мальчика в дом, не позволяя с ним поговорить. Она упёрла руки в бока и злобно прокричала.
— Да кто ты такая, чтобы уводить от меня сына?
— Не шуми, и не пугай ребёнка, — спокойно ответила та, — Саша вернётся, с ним и будешь разговаривать. А Сенька пока слишком мал, чтобы посвящать его в ваши заморочки.
Тамара побагровела от злости. Слова Даши, словно ледяной душ, окатили ее с головы до ног. Ярость закипела в ней, и она, не сдержавшись, шагнула вперед.
— Да ты хоть понимаешь, что творишь, — выпалила Тамара, сверля Дашу взглядом. — втёрлась в доверие к Сашке, и пользуешься чужим мужем и ребёнком. Что, сама родить не можешь, так за Сеньку моего цепляешься?
Даша, не ожидая такого напора, отступила на шаг. Ее лицо, только что спокойное и уравновешенное, теперь исказилось от боли и растерянности.
— Я никем и ничем не пользуюсь, Тамара, — тихо ответила она, стараясь сохранять самообладание, — я люблю Сашу и Сеня, для меня родной. Ты ушла сама, бросила их, оставила одних.
Спокойные тихие слова, охладили пыл Тамары. Она умолкла, словно получила пощёчину.
— Сеня, иди в дом, — снова повторила Даша, — папа придёт, он всё тебе расскажет.
Она подтолкнула мальчика к калитке, а сама пошла по дороге на край улицы. Тамара вернулась к палисаднику, и плюхнулась на скамейку. Солнце почти скрылось за горизонтом, оставляя лишь тонкую полоску багряного света. Она сидела и нервно теребила край импортного пиджака. Потом достала из сумочки пачку сигарет, и закурила. Становилось прохладно, а все свои вещи она оставила на центральной усадьбе, в колхозной гостинице, и теперь начинала мёрзнуть. Мимо неё как мимо пустого места прошла Даша, подгоняя прутиком пёструю корову.
— Две бурёнки, — прокричала Тамара злобно, — отъели бока, что одна что другая, друг от друга не отличить. Ничего, Сашка вернётся, посмотрим, кто кого. Думаешь, он тебя, серую мышь, на меня променяет?
Даша остановилась, не оборачиваясь. Её спина была напряженной, словно она сдерживала сильные чувства. Несколько долгих секунд она стояла неподвижно, а затем медленно повернулась к Тамаре.
— Саша любит меня, – тихо, но уверенно произнесла она, – и Сеня тоже меня любит. А тебе здесь не место. Ты чужая.
С этими словами Даша отвернулась и пошла дальше, подгоняя корову к дому. Ветер усилился, принося с полей запах увядающей травы и дыма от топящихся печей. Тамара зябко повела плечами. Нужно было что-то решать, действовать, а не сидеть здесь, словно побитая собака. Она поднялась со скамейки, и решительно направилась к дому. Там уже горел свет. Остановилась у одного из окон, заглянула внутрь. Даша хлопотала у печи, накрывая на стол. Арсений сидел на диване, увлеченно листая потрепанную книжку с картинками. Постояв немного, снова отошла к скамейке, не решившись войти. Когда на улице стало совсем темно, увидела идущего по дороге человека, по походке и фигуре узнала в нём Сашку. «Ну вот, сейчас всё и решиться», подумала она, вставая ему на встречу.
— Саша, здравствуй, — окликнула подошедшего к калитке мужчину.
Александр остановился, словно наткнулся на невидимую стену. Его лицо, обветренное и уставшее, в свете луны казалось еще более суровым. Он молча смотрел на Тамару, пытаясь понять, это действительно правда, или просто дурной сон.
— Тамара, ты как сюда попала? И вообще, что ты здесь делаешь? — хрипло спросил он, нарушив затянувшееся молчание.
— Я вернулась за сыном, Саша. И за тобой, — ответила Тамара, стараясь говорить как можно ласковее и убедительнее, — я поняла, что совершила ошибку, когда уехала. Я так скучаю по тебе, по Сенюшке. Давай забудем всё плохое, и начнём нашу жизнь заново. Ты, я, Арсений, обещаю, теперь всё будет по-другому. Я осознала свои ошибки, и больше их не повторю, прошу, поверь мне.
Звонарёв вздохнул и провел рукой по волосам. Он посмотрел в сторону дома, туда, где в окне горел теплый свет, где его ждали Даша и Сенька.
Александр долго молчал, словно собирался с мыслями.
— Вот как, — наконец произнёс он, — по твоему разумению жизнь это сказка, которую можно переписать по своему желанию? Нет дорогая, так не бывает. Ты ушла, оставив меня одного с ребенком на руках. Думаешь, это легко забыть? Думаешь, можно просто вернуться и начать все сначала?
— Я всё понимаю, Саша, — пролепетала Тамара, заискивающе глядя ему в глаза, — но клянусь, я всё исправлю.
— Ни одному твоему лживому слову не верю, — жёстко остановил её Звонарёв, а потом удивлённо спросил, — Послушай, как ты нас вообще отыскала?
— Я ездила в Воронеж, к Сергею Скобелеву, вы ведь с ним дружите.
Сам Сергей говорить со мной не захотел, но его жена рассказала, что ты пишешь ему, и дала адрес. Только это всё не важно, Саша, это сейчас не главное. Главное, что я здесь, и я хочу быть с вами. Пожалуйста, дай мне шанс.
Александр покачал головой, усмехнувшись своим мыслям.
— Шанс? Ты говоришь о шансе? А ты дала шанс мне, когда уезжала? Когда оставила меня с ребенком, который каждую ночь плакал по матери? Когда я не спал ночами, пытаясь успокоить его, и одновременно думал, как жить дальше? Ты думала обо мне тогда, Тамара?
Тамара опустила глаза.
— Я знаю, я была не права. Но я изменилась, Саша. Я стала другой. Я поняла, что ты и Сенюшка — это самое дорогое, что у меня есть. Пожалуйста, поверь мне. Дай мне возможность доказать это. Я буду самой лучшей женой и матерью, обещаю.
Александр посмотрел на нее долгим, пронзительным взглядом.
— Слишком поздно, Тамара, — тихо произнес он. — Слишком много воды утекло. Если бы это случилось раньше. Может быть, и простил. Потому что любил тебя дурак, а сейчас нет. У нас здесь теперь другая жизнь. Поэтому уезжай.
Он отстранил её и пошёл к калитке.
— И что мне теперь делать, — растерялась Тамара, — ночь на дворе, где я буду ночевать?
Александр остановился.
— А где ты остановилась?
— В другом селе, в Ивановке кажется, в гостинице.
— Вот там и переночуешь.
— Но темно уже, а дорога лесом, хоть проводи тогда.
— Вот, держи, — Александр протянул ей фонарик, — идти не так далеко, дорога хорошая, доберёшься.
И решительно шагнул за ворота.