Каждый год осенью весь литературный мир замирает в ожидании. Кто станет новым нобелевским лауреатом? Ветеран мировой сцены или тихий гуманист из Ирландии? В этом списке — 11 имён: один пишет о травме Европы, другой — о вине и любви, третий — о невозможности быть честным.
Добрый вечер, уважаемые любители провести вечер с книгой.
В кулуарах Шведской академии всё ещё шепчутся: «А вдруг в этом году- Мураками?» Давайте честно: мир литературы на нём клином не сошёлся. Есть и другие имена, и ставки куда серьёзнее. В этой статье 11 авторов, которые реальные фавориты нобелевской гонки. Коротко- о чём их книги. И главное- за что именно им могут дать премию. Никакой конспирологии. Только мощные тексты и реальные шансы.
1. Петер Надаш- Путешествие вокруг дикой груши
Тут такое. Берёшь эссе и прозу венгерского деда, который видел весь XX век и пытается понять, как это всё уместилось в одной голове. Память, травма, история — но не как в учебнике. А как заноза, которая сидит в тебе всю жизнь. Надаш копается в деталях, как Пруст, только вместо пирожных у него — горечь дикой груши и пепел Европы. Чтение-медитация. Медленное, вязкое, настоящее.
Почему он? Нобелевский комитет обожает таких- последних интеллектуалов старой школы, для которых литература- это не развлечение, а способ не сойти с ума. Моральный компас, все дела.
2. Себастьян Барри- Время старого Бога
Старый коп доживает свой век в ирландской глуши. И вспоминает. Всю свою жизнь- с её грязью, нежностью, кровью и виной. Звучит как тысяча других романов, но нет. Барри пишет так, будто подслушивает тишину. Его проза- акварель. Размыто, прозрачно, но если всмотреться- видишь всё. Про то, как память может быть и спасением, и личным адом.
Почему он? Потому что это тихий гуманизм. Без надрыва. Барри берёт историю одной ирландской души и делает её понятной любому, кто хоть раз чувствовал себя потерянным. Нобель за такое дают.
3. Карл Уве Кнаусгор- Моя борьба. Книга первая. Прощание
Кнаусгор просто взял и вывалил на читателя всю свою жизнь. Без прикрас. Вот моё детство, вот мой никчёмный отец, вот как он умирает в собственном д*рьме, а вот я — пытаюсь об этом написать. Это не автобиография. Это какой-то новый уровень откровенности, от которой неловко, но оторваться невозможно. Он превратил бытовуху в эпос.
Почему он? Он взорвал литературу. После него писать "как раньше" стало сложнее. Все эти споры, скандалы, диссертации- он уже не просто писатель, он культурное явление.
4. Эмманюэль Каррер- Изверг. Когда правда страшнее смерти
Реальная история. Мужик 18 лет врал, что он крутой врач. А когда обман почти раскрылся, он убил жену, детей, родителей. Конец. Но для Каррера это только начало. Он не просто пересказывает криминальную хронику. Он лезет в голову этому чудовищу, пытается нащупать там хоть что-то человеческое и спрашивает себя (и нас): а где та черта, за которой кончается самообман и начинается зло?
Почему он? Каррер- мастер делать из реальной жести высокую литературу. Он заставил весь мир говорить о новой этике нон-фикшна. Его книги- это прививка от лицемерия.
5. Колм Тойбин- Волшебник
Все думают, что знают, кто такой Томас Манн. Гений, нобелевский лауреат, совесть нации. Тойбин заходит с чёрного хода. Он пишет о его страхах, о его подавленной гомосексуальности, о семье, которая была для него и клеткой, и спасением. Это роман о том, чего стоит искусство. Огромная эмоциональная махина, спрятанная за идеальным, холодным стилем.
Почему он? Тойбин — стилист от бога. Пишет так, что ни одного лишнего слова. А ещё он всегда про моральный выбор. Искусство и долг, личное и публичное- это вечные нобелевские темы.
6. Амитав Гош- Стеклянный дворец
Забудьте про линейную историю. У Гоша всё иначе. Бирма, Индия, рушатся империи, люди мечутся по миру, как щепки в океане. Но сквозь весь этот хаос он протягивает ниточки человеческих судеб. Его проза- это пряный, густой, как джунгли, текст, где запах специй смешивается с порохом, а древние мифы- с биржевыми сводками.
Почему он? Гош дал голос тем, кого раньше не слушали. Он- главный специалист по постколониальной травме. И делает это не для академиков, а для людей.
7. Томас Пинчон- Радуга тяготения
Так, это не чтение. Это штурм. Роман-шизофрения о Второй мировой, теориях заговора, сексе, смерти и ракетах. Сотни персонажей, сюжетных линий нет, есть только пульсирующий хаос. Пинчон написал книгу о том, как устроен мир- никак. И единственный способ это понять- сойти с ума вместе с ним.
Почему он? Потому что это было бы дерзко. Наградить главного затворника и анархиста американской литературы. Признать, что интеллектуальная мощь и художественный вызов — это тоже ценность.
8. Энн Карсон- Горько-сладкий эрос
Профессор античной филологии, которая пишет как рок-звезда. Она берёт Сапфо, Платона, древнегреческие мифы и смешивает их с личными рефлексиями о любви и желании. Получается не научный трактат, а что-то вроде поэмы в прозе. Остро, умно, больно. О том, как мы веками пытаемся подобрать слова к самым главным вещам.
Почему она? Карсон- уникум. Она стоит на перекрестке поэзии, науки и эссеистики. Нобелевка для неё — лишь вопрос времени.
9. Салман Рушди- Нож
2022 год. На него нападают с ножом. Он чудом выживает. И пишет об этом книгу. Просто и прямо. Без метафор. Вот я, вот страх, вот моё тело, которое предали. Это текст не о мести, а о силе. О том, почему слова важнее ножей. И зачем вообще писать, если за это могут убить.
Почему он? Потому что это уже не про литературу. Это про мужество. Наградить его- значит наградить свободу слова, за которую он заплатил кровью. Плюс, не забываем, он и без этого- гигант литературы.
10. Харуки Мураками- Хроники Заводной Птицы
Все его ждут. Парень ищет пропавшую кошку, потом жену, а проваливается в кроличью нору из снов, воспоминаний и травм японской истории. Классический Мураками: джаз, коты, параллельные миры и ощущение, что ты потерял что-то важное, но не помнишь что. Детектив, который превращается в медитацию о пустоте.
Почему он? Он сделал японскую литературу частью мирового мейнстрима. Его читают все. Дать ему премию- это как признать, что книги, которые любят миллионы, тоже могут быть великими.
11. Кристиан Крахт- Евротрэш
Ироничный и дико меланхоличный роуд-трип. Герой везёт свою мать-алкоголичку через Швейцарию, чтобы та могла совершить эвтаназию. Звучит мрачно? Но написано легко, почти воздушно. Это разговор с призраками прошлого, с чувством вины, с целым XX веком, который никак не закончится. Европейская тоска в дорогом автомобиле.
Почему он? Крахт- голос поколения, выросшего после всех стен и войн. Он пишет о новой Европе, где нет границ, но полно внутренних демонов. Очень точное отражение нашего времени.
__________________________________________________________________________________________
А вы за кого болеете в этом списке?
Пишите в комментариях, кто, по-вашему, достоин Нобеля-2025.
__________________________________________________________________________________________
Другие мои статьи на канале:
6 забытых рукописей Марины Цветаевой — огонь под пеплом
«Последний бумажный журавлик»: трагедия века, на одном дыхании
От Флоренции до научпопа: заключительная десятка книжных новинок сентября