— Людмила Сергеевна! — в трубке звучала паника. — Я только что узнал о безобразной сцене в магазине! Простите меня, ради Бога! Эта истеричка…
— Илья Алексеевич, — дрожащим голосом сказала Люся. — Мне очень страшно. Ваша супруга… она набросилась на меня с кулаками. Я не могу так больше. Я думаю, нам лучше прекратить наши встречи. Я не хочу проблем.
На другом конце провода повисла пауза, а затем раздался отчаянный крик:
— Нет! Людмила Сергеевна, умоляю вас! Не делайте поспешных выводов! Я все улажу! Она Вам больше не помешает! Клянусь! Эта женщина… она скоро исчезнет из моей жизни! Так же, как и первая…
Квакин резко замолчал, поняв, что проговорился. Ледяная волна прокатилась по спине Люси. Он сказал это. Прямо так и сказал: «…как и первая».
— Что… что Вы имеете в виду? — тихо спросила Люся, стараясь, чтобы голос не дрогнул.
— Ничего! Ничего! — заторопился Илья. — Просто скоро все изменится. Вы не бойтесь. Вы – мой счастливый случай! Моя судьба!
Он быстрее закончил разговор. Люся медленно опустила телефон. Ее руки дрожали, но внутри все горело холодным огнем. Он почти признался. Почти. Теперь она знала точно. Он не просто подлец, он убийца и его новая жена может стать следующей в списке.
Люся Горошкина посмотрела в окно на темнеющее небо. Игра стала смертельно опасной. Теперь она знала слишком много, но и отступать было поздно. Оставался один путь – вперед, до самого конца, но хватит ли у нее смелости и сил выиграть эту партию, где ставка – не только справедливость, но и ее собственная жизнь?
****
После звонка Квакина, в котором он так красноречиво проговорился насчет «первой» жены, Люся провела ночь без сна. Фраза «она скоро исчезнет из моей жизни! Так же, как и первая…» звенела в ушах навязчивым, зловещим эхом. Это было уже не предположение, не детская догадка. Это было почти признание. Но «почти» для суда – не доказательство. Нужны были железные, неопровержимые улики.
На следующее утро, едва открыв глаза, Людмила позвонила Ивану.
— Нам нужно срочно встретиться и поговорить, но не вдвоем, а с участием моего отчима.
— Люся, что произошло? Проблема? — сразу же насторожился Иван.
— Скорее, прорыв, но очень опасный.
Они встретились вечером в парке, возле укромной скамейке, с видом на детскую площадку, где резвилась малышня. Контраст между беззаботным смехом детей и мрачной серьезностью их беседы был поразительным.
Дмитрий Николаевич пришел в своей неизменной камуфляжной куртке, с лицом, выражавшим готовность к немедленному штурму вражеской крепости.
— Ну, дочка, докладывай обстановку, — с ходу начал он, разминая мощные кулаки. — Этот… Квакин… что он натворил? Я ему ноги пообломаю!
— Папа, успокойся, я сейчас все объясню, — мягко остановила Дмитрия Николаевича Люся и тут же изложила суть, а затем попросила. — Пап, ты же у нас со связями. Не могу ли я попросить тебя навести справки? Официальное вскрытие Тани Скриповой. Что там указано в качестве причины смерти?
Дмитрий Николаевич нахмурился, его брови сомкнулись в одну сплошную жесткую линию.
— Дело тонкое, Люсь. Не моя епархия. Но… для тебя пошевелюсь. У меня там кое-кто в экспертно-криминалистическом центре остался. Дай срок.
Спустя два дня Дмитрий Николаевич сидел вечером на кухне с видом заговорщика.
— Ну, вот что я выяснил, — сказал отчим, усаживаясь на кухне и принимая из рук Надежды Ивановны стакан чая. — Официально – смерть от острой сердечной недостаточности, развившейся на фоне тяжелой кишечной инфекции. Никаких следов отравления, никаких токсинов. Все чисто.
Люсино сердце упало. Значит, Сашка ошибся? Или… Или все было продумано до мелочей.
— Я же говорил! — воскликнул Иван, который присутствовал при этом разговоре. Он заметно оживился. — Существует целый класс ядов – алкалоиды, выделяемые из кожи некоторых амфибий, например, древолазов. Или растительные токсины вроде рицина. Многие из них практически не определяются стандартными судмедэкспертизами! Они распадаются в организме за несколько часов, не оставляя следов. Для их обнаружения нужны целенаправленные, сложные и дорогие анализы, которые никогда не станут делать без веского подозрения!
Все трое уставились на него.
— Откуда ты такое знаешь? — удивленно спросила Люся.
— Археология, дорогая Люсенька, — загадочно улыбнулся Иван. — Это не только черепки копать. Это и палеоботаника, и изучение древних методов… кхм… устранения неугодных. В истории полно примеров. Так что отсутствие яда в протоколе – не доказательство его отсутствия в чайнике, например.
Все присутствующие вздрогнули и зачем-то посмотрели на чайник. Люся медленно кивнула. Теория обрела черты. Но теория – это одно, а доказательство – другое. Нужно было заставить Квакина говорить и сделать это так, чтобы он не просто намекал, а прямо во всем признался.
— Значит, нужна провокация, — задумчиво произнесла Людмила. — Нужно создать ситуацию, в которой Квакин почувствует себя в полной безопасности и настолько уверенным в своем безнаказанности, что развяжет язык.
И тут ее осенило. Скоро должен был состояться день рождения Наташи Дубининой. Коллектив собирался отметить это событие скромным пикником на природе, на живописном берегу залива.
— Идеально! — воскликнула Люся. — Шумная компания, шашлык, выпивка… Я приглашу Квакина. Скажу, что хочу познакомить его с друзьями, показать, что я простая и веселая. В такой обстановке, под водочку, он может и проговориться.
Дмитрий Николаевич хмурился.
— Опасно, Люсь. Ты с ним один на один останешься…
— Я не одна! — возразила она. — Там будет весь наш коллектив. И Иван. И… — она многозначительно посмотрела на отчима, — может, вы, пап, где-нибудь неподалеку устроите свои маневры? С биноклем. На всякий пожарный.
Лицо майора просияло.
— Маневры? Так я могу! Я с ребятами из ветеранской организации как раз на выходные встречу планировал. Район залива нам подходит. Считай, что прикрытие обеспечено!
План был принят. Люся, заручившись согласием Наташи, с которой она, конечно, поделилась лишь малой толикой правды («Хочу пригласить хозяина, чтобы отношения наладить»), торжественно пригласила Илью Алексеевича.
Тот был польщен до глубины души. Пикник с «дочерью миллиардера» и ее простыми друзьями? Это же жест доверия! Шаг к сближению!
— Конечно, Людмила Сергеевна! Я буду счастлив! Я привезу лучшего шампанского и маринованного осетра!
И вот, в ясный субботний день, на поляне у залива закипела жизнь. Дядя Толя с важным видом раздувал мангал, Аня и Наташа накрывали на стол, Иван колол дрова с таким ученым видом, будто проводил археологические раскопки. Люся нервно поправляла салат, украдкой поглядывая на дорогу.
Вскоре подъехал Квакин на своем внедорожнике. Он вышел, сияющий, с несколькими коробками дорогого алкоголя и закусок. Эмма Георгиевна, которую он, видимо, взял для солидности, вылезла следом с видом страдалицы, вынужденной терпеть общество плебеев.
Пикник начался. Сначала все было чинно и благопристойно. Квакин держался с напускной простотой, но по его лицу было видно, что он мнит себя меценатом, снизошедшим до общения с народом. Но по мере того, как стопки с водкой и бокалы с шампанским опустошались, он начал расслабляться.
Люся, пристроившись рядом, играла свою роль обожающей слушательницы.
— Илюша, Вы просто гений! — восторженно говорила она, подливая Квакину коньяку. — Как Вы смогли всего этого добиться? Вот у моего папы все от дедушки досталось, а Вы – самородок!
Лесть подействовала лучше любого алкоголя. Квакин раздулся от гордости.
— А я, Люсечка, всегда говорил – цель оправдывает средства! — провозгласил он, уже изрядно захмелев. — Вот смотри… Были препятствия… Но я их… убрал. Всегда убираю. И сейчас уберу…
Квакин многозначительно подмигнул. Люся почувствовала, как по спине побежали мурашки. Она незаметно опустила руку в карман куртки и нажала кнопку на диктофоне.
— Илюша, а Вам не страшно? — с притворным испугом спросила Людмила. — Вдруг что-то не так пойдёт?
— Чего бояться-то? — махнул рукой Илья. — Я же все продумываю на сто ходов вперед. Вот Марина думает, я с ней до старости коротать буду? Да ни за что! — усмехнулся Илья. — Она мне свои связи не дала, отец ее, сволочь, помогать отказался. Говорит, сам крутись. А зачем она мне тогда нужна? Я ее… — он понизил голос до конспиративного шепота, — я ее так же уберу, как и Таньку. Тихо, мирно. Никто и не узнает.
Люся едва дышала.
— Как Таньку? — прошептала она. — Илюш, да ты что? Не может быть…
—А вот и может! — похвастался он, его язык уже заплетался. — Яд, детка, яд! Один мой… кхм… знакомый из Азии привез. Из лягушек каких-то тропических добывают. Его после смерти в теле не найти! Через пару часов – как не бывало! Я ей в ромашковый чай капнул, она его перед сном всегда пила… Ничего не почувствовала. Ну, почти ничего…
Квакин глупо хихикнул. Люся смотрела на него с ужасом и омерзением. Он хвастался убийством собственной жены, матери своего ребенка, как каким-то выгодным деловым проектом.
В этот момент Квакин, потянувшись за шашлыком, случайно задел куртку Людмилы. И его взгляд упал на небольшой, едва заметный предмет в кармане и на крошечный красный огонек, просвечивающий сквозь ткань. Илья внезапно протрезвел. Холодный и пронзительный ужас, исказил его лицо.
— Это… это что? — сипло прошептал он. — Ты… ты что, записываешь?
Он рванулся к девушке,пытаясь залезть рукой в карман. Люся тут же отскочила в сторону.
— Нет! Отстань!
Но Квакин был сильнее и тяжелее. Он навалился на несчастную Людмилу, сжал ее запястье и рванул куртку. Диктофон выпал на траву.
— А-а-а-а! — зарычал Квакин, поднимая его. — Подстава! Ах, ты ж, с…чь! Ты кто такая?!
Его глаза метнулись по сторонам, и он, кажется, впервые действительно увидел компанию: Аня и Наташа в ужасе прижались друг к другу, дядя Толя замер с шампуром в руках, Эмма Георгиевна окаменела. А потом его взгляд упал на Ивана, который медленно и очень спокойно поднялся с бревна.
— Отдайте диктофон, Илья Алексеевич, — совершенно невозмутимо сказал Иван.
— Да пошел ты! — взревел Квакин и бросился бежать к своей машине.
Но он не успел сделать и трех шагов. Иван, несмотря на свой «ботанический» вид, двигался с поразительной скоростью и ловкостью. Одна точная подсечка – и Квакин с грохотом рухнул на землю, роняя диктофон. Прежде чем тот опомнился, Иван, применив какой-то хитрый захват, скрутил ему руки за спину и прижал коленом.
— Держу, — спокойно сообщил он Люсе. — Можешь звонить куда следует.
Все произошло так быстро, что никто не успел и глазом моргнуть. Люся, дрожащими руками, подняла диктофон. Запись была сохранена. Затем она набрала номер полиции.
Пока они ждали, Квакин, лежа в пыли, пытался вырваться и орал:
—Это провокация! Она все выдумала! Вы мне должны верить! Я убью вас! Всех убью! Вы не знаете, с кем связываетесь!
Но его крики уже ни на кого не действовали. Все смотрели на Илью Алексеевича с отвращением и страхом. Через пятнадцать минут на поляну выехали полицейские машины, а следом за ними – уазик с Дмитрием Николаевичем и парой его бодрых, подтянутых товарищей-ветеранов.
— Что, гад, попался? — с глубочайшим удовлетворением произнес майор, глядя на скрученного Квакина. — Говорил же, ноги пообломаю. Теперь, выходит, в тюрьме будешь их разминать.
Люся отдала диктофон старшему оперативной группы.
— Здесь признание в умышленном убийстве Татьяны Скриповой и планировании убийства Марины Квакиной, и свидетельские показания.
Эмма Георгиевна, увидев полицию, попыталась было вступиться:
— Граждане! Это недоразумение!Илья Алексеевич не мог…! —попыталась оправдать начальника заведующая, но на нее так сурово посмотрел дядя Толя, что она сразу съежилась и замолчала.
Квакина увезли. На поляне воцарилась оглушительная тишина, нарушаемая лишь плеском волн и криком чаек.
«Секретики» канала.
Рекомендую прочесть
Интересно Ваше мнение, а лучшее поощрение лайк, подписка и поддержка ;)