Из-за высоких кованых ворот соблазнительно тянуло ароматом дымящегося шашлыка, доносились ритмы зажигательной музыки, взрывы смеха и гул оживленных голосов. Это пахло не просто едой — это пахло жизнью, той самой, шумной и бесшабашной, в которой я всегда была лишь тихим наблюдателем.
Боря, стоя на задних лапках, нетерпеливо скреб когтями по железному полотну ворот и повизгивал. А я... у меня в животе зашевелились знакомые, цепкие бабочки тревоги. Незнакомые люди. И я... кто я для них? Новая пассия Павла, с которой он познакомился пару недель назад? Явившаяся неизвестно откуда с котомкой проблем?
— Ана! Ты чего? — Теплая, твердая ладонь Павла снова легла на мою руку, и его спокойный голос вернул меня к реальности. — Щеки побледнели. Все в порядке?
—Нууу... как-то... неловко все это, Паш! — выдохнула я, чувствуя себя глупой девочкой.
—Перестань! — он мягко, но настойчиво потянул меня за собой. — Я же сказал, мы просто хорошие знакомые. Ничего больше от тебя не ждут и не требуют. Расслабься.
И в этот момент калитка с громким щелчком распахнулась, выпустив наружу целый фонтан света, тепла и энергии.
— Ой! СЫночка мой! Похудел-то как! — Из-за двери, словно яркий, пушистый комок, выпорхнула женщина и, не обращая внимания на нас, присела перед Борей. — Он тебя совсем не кормил, вражина этакий! Ничего, родной мой, сейчас мама Валя тебя откормит! Говядинка уже ждет в мисочке! Беги скорее, пока котики и папка не отобрали!
Боря, забыв о всех правилах приличия, с радостным визгом рванул во двор, виляя всем телом. Женщина поднялась, отряхнула руки о фартук и, наконец, взглянула на нас. Ее глаза, живые и блестящие, как изюминки, широко раскрылись.
— Ааааа... не! Ну это ж... — Она хлопнула себя пухлой ладошкой по пышной груди, прикрыла глаза, изображая обморок, и тут же распахнула их снова, уставившись на меня. — Пашкаааа! Ты что это с женщиной сделал? Довел бедняжку до ручки? Ветром сдуть можно!
— Валюш, успокой свой паровоз, — с невозмутимым видом сказал Павел, обнимая подругу за плечи. — Знакомься, это Лилианна. А это наша Валентина. Главный стратег, тактик , финансовый Бог и аналитик , но главное- кормилица всего нашего разномастного мужского полка.
— Ты мне зубы не заговаривай, красавец, они у меня не болят пока! — отрезала она, но в ее глазах плескалось одно любопытство. Она повернулась ко мне, и ее взгляд, изучающий, но не осуждающий, скользнул по мне с ног до головы. — Лиличка! Что ж ты такая хрупкая, словно фарфоровая куколка? Идем, идем! Ничего! Откормлю! — Она решительно приобняла меня за плечи своей теплой, крепкой рукой и потащила во двор. Я, ошеломленная, даже пикнуть не успела.
— Я ж тебя предупреждал! — успел шепнуть мне на ухо Павел, следуя за нами.
Двор был огромным и уютным одновременно. В центре, в просторной беседке, ломился от яств большой деревянный стол. Рядом дымил мангал, за которым хлопотали двое молодых мужчин.
— А вот и мой долгожданный переводчик! — К нам мощной, уверенной походкой подошел хозяин — Михаил Михайлович, или просто Мих Мих, как его называл Павел. Настоящий русский медведь: высокий, дородный, с густой седой шевелюрой и добрыми, смеющимися глазами. Я взглянула на его кучерявую голову и невольно улыбнулась, представив его молодым и бесшабашным.
— Аккуратнее, Мишаня! Ребра ей не поломай своими лапищами! — строго предупредила супруга. — Это ж не я — кость широкая!
Но было поздно. Михаил Михайлович заключил меня в объятия, в которых было столько искренней, простой радости, что вся моя тревога растаяла без следа.
—Ну, Пашка, удружил ты мне! — густым как мед голосом провозгласил он, хлопая друга по плечу. — Проси что хочешь! Такую находку в наш огород привел!
—Я подумаю, — с хитрой усмешкой ответил Павел.
Я стояла, чувствуя себя немного потерянной, но уже не чужой. Меня без лишних церемоний приняли в свою стаю.
-Без меня меня женили, — пронеслось в голове, но это вызывало лишь улыбку.
— Что стоим столбом? — засуетилась Валя, уже кружась у стола, как юла. Она была удивительной — среднего роста, пышущая здоровьем и энергией, ее полнота не портила, а делала ее образ законченным, по-домашнему уютным и невероятно притягательным.
К нам подошли двое молодых мужчин, двойняшки — Саша и Леша, вылитые копии отца в молодости, но с мамиными живыми глазами. За ними — их жены, Оля и Катя, улыбчивые и приветливые.
— Это наша банда, — с гордостью представила Валя. — Остальные , внуки да деды ,на море отдыхают. Еще успеешь со всеми познакомиться.
Меня усадили за стол, который, по русской традиции, ломился от яств: салаты, соленья, домашние закуски, свежие овощи с огорода. Мужчины тем временем сняли с мангала дымящееся, зажаристое мясо и рыбу, и начался настоящий пир. Шумный, веселый, без церемоний. Я, привыкшая за столом молчать и лишь поддакивать, сначала растерялась от этого водоворта шуток, подначек и рассказов. Но атмосфера была настолько теплой и заразительной, что вскоре я сама не заметила, как расслабилась, заулыбалась и даже вставила пару слов в общий разговор.
За ужином мы успели и познакомиться поближе, и обсудить мою будущую работу. Михаил Михайлович, мой новый босс, оказался прямым и открытым.
—Даю тебе два дня на раскачку, — сказал он, — Осмотрись, отдохни с дороги, а со вторника за работу. Дел — невпроворот!
А потом... потом мы пели. Снова, как на даче у тети Шуры, но теперь в еще большем составе. И тут выяснилось, что в гостиной стоит пианино, рояль в кустах нашелся , старшая внучка учится в музыкальной школе. Окна распахнули настежь, и под аккомпанемент моего немудреного исполнения наш импровизированный хор затянул сначала «Ой, да кто-то с горочки спустился», а к концу вечера дошел до душевной «Гори, гори, моя свеча». Павел, откинувшись на спинку стула, смотрел на меня с немым удивлением и какой-то новой, мягкой теплотой в глазах.
— А какие у тебя еще таланты припрятаны? — спросил он уже по дороге домой . Мы шли неспеша , наслаждаясь тихим вечером лунным и послевкусием от веселья.
—Все! Больше нет, — рассмеялась я. И поняла, что это чистая правда. Я смеялась в последние дни больше, чем за все предыдущие пятьдесят лет. Мне было хорошо. По-настоящему.
Мы даже успели немного посплетничать с Валей, пока мужчины обсуждали свои мужские дела.
—Удивил нас Пашка, — доверительно понизив голос, сказала она. — Он же... как развелся, так и закрутился. Ни одной женщины рядом не было. Хотя, поверь, многие пытались — и пирогами соблазняли, и борщами. А он со всеми — вежлив, но на расстоянии. А тут... когда сказал, что тебя везет, я чуть со стула не грохнулась!
—Валя, мы просто случайно познакомились, — попыталась я объяснить. — Он помог мне в трудную минуту. Я ему безумно благодарна. Вот осмотрюсь немного и квартиру сниму, а то сплетен потом не оберешься.
—А ты плюнь на эти сплетни! — махнула она рукой. — Языки без костей у людей для того и дадены, чтоб чесать. А вообще... — она вздохнула, — Пашка он золотой. Просто невезучий. Я ж его знаю столько, сколько и своего Мишаню. Еще с курсантских времен. И бывшую его знаю... Ой! Давай не будем о грустном в такой прекрасный вечер! Давно мы так душевно не сидели!
Так, в один вечер, у меня появились и новые друзья, и работа. Все сложилось как-то само собой, легко и естественно.
В воскресенье мы с Олей и Катей отправились в долгожданный «шоппинг», как смеялась младшая сноха. Мужчины остались хозяйничать на участках. Мне отчаянно нужен был новый гардероб — не просто одежда, а доспехи для новой жизни. Девчонки, весело и со вкусом, помогли мне выбрать все: от элегантных костюмов для офиса до удобных джинсов и уютных свитеров для дома. Я вернулась, загруженная пакетами, с чувством, что переодела не просто серые безликие платья, а кожу.
В понедельник мы отдыхали, а во вторник Павел отвез меня в офис. На утренней планерке меня представили начальникам отделов. Оклад, указанный в трудовом договоре, приятно ошеломил — он в несколько раз превышал мою библиотечную зарплату. Правда, и масштабы были иные: технические переводы, тесная работа с юристами, сопровождение шефа на встречах с иностранными партнерами, даже зарубежные командировки. Первую неделю я знакомилась с порядками и коллегами, а потом с головой нырнула в работу. Мне пошли навстречу и разрешили работать удаленно , дома, в тишине мансарды, где никто не отвлекал, было идеально.
Павел тоже вышел из отпуска. Наша жизнь вошла в новое русло. Мы виделись в основном в его выходные, а в рабочие смены пересекались лишь за завтраком или ужином. Жить с ним под одной крышей было на удивление комфортно. Он был невероятно аккуратен, самостоятелен и, как выяснилось, прекрасно справлялся с любыми домашними делами. «Мы ни одного носка не нашли, когда убирались перед вашим приездом», — смеялись потом Оля и Катя.
По утрам в свои выходные он часто готовил нам завтрак — яичницу или оладьи, блинчики, кофе . А я, в свою очередь, собирала ему «тормозок» на сутки дежурства — сытные, домашние блюда. У нас все было... как в крепкой, слаженной семье. Вот только семьей мы не были. Мы были двумя одинокими людьми, нашедшими в друг друге тихую гавань и надежное плечо.
В конце сентября у меня появился еще один источник дохода. Оля и Катя попросили позаниматься с их детьми-погодками, которые пошли в пятый класс. Слухи разнеслись быстро, и вскоре ко мне обратились еще две мамочки из поселка. Так у меня появились ученики, с которыми мы занимались онлайн по вечерам.
А что же моя прежняя жизнь? Тишина. Глухая, оглушительная, как я и предполагала. В сентябре я перевела деньги на оплату коммуналки за квартиру, но они вернулись обратно. А вчера на почте меня ждал тот самый, ожидаемый «сюрприз». Конверт с фирменным логотипом нотариальной конторы. Внутри — договор аренды. Моя же мама, с ледяной, выверенной точностью, составила документ, согласно которому они с отцом арендуют у меня мою же долю в квартире и дачу. Они брали на себя оплату всех счетов, а я «великодушно» разрешала им пользоваться имуществом. Пунктов было много, все юридически безупречно.
Я проконсультировалась с начальником нашего юридического отдела. Он просмотрел документ и посоветовал либо подписать, либо официально выделить доли и платить за себя, чтобы в будущем меня не могли признать недобросовестной наследницей, уклоняющейся от расходов. Сердце сжалось от горькой иронии. Я подписала. Четким, твердым почерком. Лилианна Генриховна Бекетова.
Все. Меня вычеркнули. Аккуратно, чисто, по всем правилам. Официально. Ну что ж... Значит, так тому и быть. Обидно? Да, до слез. В горле стоял ком. Но назад я не хотела. Ни на миллиметр. Я только-только начала жить, только распробовала ее настоящий, полновесный вкус.
Вечером я сидела на террасе, сжимая в руках тот злополучный конверт. Павел вышел из дома, молча посмотрел на меня, на конверт, и все понял без слов. Он просто подошел, взял мою холодную руку в свои большие, теплые ладони и сжал ее. А Боря, уловив настроение, забрался ко мне на колени, устроился поудобнее и, тяжело вздохнув, лизнул меня в щеку. И в этот момент стало так тепло и спокойно на душе. От этих простых, безмолвных жестов. От этого молчаливого понимания. Да, слова были не всегда нужны. Иногда тишина говорила громче любых клятв.
_____________________
Спасибо всем за дочитывания, комментарии, лайки и просмотр рекламы, донаты.