Около подъезда меня встретила Ирма. Она сосредоточенно жевала какую-то травинку.
— Ты чего это? — удивилась я. — Думаешь, я вещи свои не дотащу?
— Курить хочу, страсть как. Все сигареты после нашего разговора выкинула, а теперь чуть ли не по потолку бегаю, — выдала она. — Сейчас домой придем, и ты мне в подробностях все расскажешь, как я болела, как в реанимации лежала и даже как помирала.
— Все страсти-мордасти? — с усмешкой спросила я ее.
— Да, всё-всё, — закивала она.
Я открыла багажник. Ирма заглянула внутрь.
— Это все твои вещи? — с удивлением спросила она.
— Так я взяла только весну и лето, - пояснила я.
— Планируешь обратно вернуться к Гене?
— Нет. С чего это?
— А чего все не забрала? — прищурилась она.
— Так куда все это тащить? - поинтересовалась я.
— Ко мне тащить.
— Да ничего не будет с вещами у Генки. Потом заберу, как решу проблему с жильем, - отмахнулась я.
— Ага, не будет, — хмыкнула Ирма.
— Ну он не такой человек, не пропьет, не продаст и не испортит.
— Он обычный разгильдяй. Какая-нибудь очередная Генина дамочка приделает ноги к твоим вещам и все.
Вдруг я вспомнила, как при переезде пропала хорошая теплая дашкина пижама, мои фирменные джинсовые шорты и рубашка в клетку, а может, еще чего пропало, вот только я на этом не зацикливалась.
Я замерла, держа в руках очередную сумку. Воспоминание ударило, как обухом: да, тогда, после развода, я недосчиталась нескольких вещей. Списывала на собственную забывчивость при упаковке. Но сейчас, слыша слова Ирмы, я поняла — она права.
— Чёрт, — тихо выругалась я. — Ты права. Он не продаст, но какая-нибудь… «гостья» запросто может примерить мои шорты и решить, что они ей идут.
— Ну вот, — Ирма с удовлетворением вынула травинку изо рта и бросила её на асфальт. — Значит, тащим всё. Сейчас. Пока этот разгильдяй не нашёл себе новую пассию с хорошим вкусом. Ты же не хочешь, чтобы кто-то пил из твоих чашек и спал на твоём постельном белье, которое ты с любовью покупала.
— Нет, не хочу. Я для своей семьи покупала, а не для посторонней тетки.
— Вот и я о чем. К тому же это всё тебе пригодится в твоём новом доме.
Решение было принято мгновенно. Мы быстро разгрузили машину и отправились вторым рейсом за оставшимися вещами. Теперь я смотрела на них другими глазами. Это была не просто одежда — это была моя жизнь, которую я оставляла на растерзание.
— Бери всё, — скомандовала Ирма, хватая с вешалки моё осеннее пальто. — Зимние пальто, сапоги, пледы, постельное бельё — всё, что влезет в машину.
Мы работали быстро и молча. Ирма, забыв о желании курить, таскала коробки с книгами и посудой. Я выгребала содержимое шкафов, не глядя. Теперь не было времени на сантименты.
Когда багажник и заднее сиденье были забиты под завязку, я в последний раз оглядела опустевшую, в сущности, квартиру. Теперь здесь не осталось ничего моего. Ни одной ниточки. Я даже свои картины сняла со стен.
— Готово, — выдохнула я, захлопнув дверь. Ключ я оставила внутри, под ковриком. Пусть решает свои проблемы сам.
— Молодец, — коротко сказала Ирма, садясь в машину. — Теперь ты официально свободна. И от вещей, и от него.
Я завела мотор и тронулась с места. В зеркале заднего вида уплывал знакомый подъезд. На этот раз — навсегда.
Мы въехали во двор Ирмы, и началась вторая часть операции «Переезд». Таскание коробок по лестнице под одобрительные взгляды соседей-старушек было делом нелёгким, но на удивление бодрым.
— Вот так всегда, — проворчала Ирма, ставя в прихожей коробку с книгами. — Мужик — д-рянь, а таскать свои пожитки приходится нам, женщинам.
Я не могла не рассмеяться. В её устах это звучало не как жалоба, а как констатация факта, закон природы.
Когда последняя коробка была водворена на место, мы повалились на кухонный диван, как подкошенные. Ирма тут же схватилась за пачку жевательной резинки и сунула в рот сразу две пластинки.
— Ну, — сказала она, смотря на меня выжидательно. — Рассказывай. Как я там помирала? Со всеми подробностями. Только подожди, я включу диктофон, давай под запись, а то со временем события стираются, и ты можешь многое забыть.
— Хорошо, — согласилась я с ней.
Она включила диктофон на телефоне и приготовилась слушать. Я откинулась на спинку дивана, глядя в потолок. Сейчас, в безопасности её квартиры, заваленной нашими вещами, говорить об этом было уже не так страшно.
— Всё началось с кашля, Ирма. Обычного кашля курильщика. Ты отмахивалась, говорила — бронхит. Потом добавилась одышка. Потом ты заразилась той гадостью. Затем ты слегла с воспалением лёгких, и тебя подключили к аппарату. Легкие были поражены на 70%, но ты выкарабкалась. Но болезнь дала осложнения на другие органы. Шесть лет, Ирма. У тебя впереди шесть лет, чтобы сходить к врачу, бросить курить и не допустить этого.
Она слушала, не перебивая, её лицо стало серьёзным.
— А… а больно было? — тихо спросила она.
— Не столько больно, сколько унизительно, — честно ответила я. — Ты, такая всегда независимая, не могла сама даже в туалет сходить. А потом… потом был тот самый вирус. Ты слегла с температурой. Сначала думали — обычная простуда. Но стало только хуже. Почки отказали, потом сердце стало сдавать. Последний раз я видела тебя под кислородной маской. Ты была вся в трубках. И ты смотрела на меня таким взглядом… будто просила, чтобы это уже закончилось.
Я замолчала, глотая ком в горле. Ирма сидела, сжав в кулаке пустую пачку от жвачки.
— Чёрт, — выдохнула она. — Так вот он какой, мой славный конец. Под кислородной маской. А я-то думала, что протяну до самой старости, как мои родители или в голову кирпич прилетит.
Её попытка пошутить не удалась. Она встала, подошла к окну и закурила воображаемую сигарету, просто сжав пальцы в знакомой щепотке.
— Ладно, — твёрдо сказала она, оборачиваясь ко мне. — С этой болезнью мы разберёмся. Я уже записалась на полное обследование. Только надо дожить до этого славного времени. А теперь давай о хорошем. Ты же знаешь, где тут спрятан клад? Номера выигрышных лотерейных билетов помнишь?
Я снова рассмеялась. Говорить с ней было легко. Она не впадала в истерику, не требовала жалеть себя. Она восприняла информацию как данность и сразу начала строить план.
— Нет, Ирма, лотерей я для тебя не припасла. Но я точно знаю, что после твоей смерти объявится племянник-аферист. И мы сделаем так, чтобы он и близко не подошёл к твоей квартире.
— Ладно, юристом буду я. А ты… ты сейчас что будешь делать?
Я оглядела заваленную коробками квартиру.
— Сначала разберу эти вещи. Потом позвоню родителям, скажу, что всё в порядке. А завтра… завтра начну искать работу. Настоящую.
— О, точно, я вспомнила, что хотела тебе сказать. Ты же говорила, что в будущем занимаешься рекламой. Так вот, у меня есть один интернетный знакомый, ему нужно провести рекламную кампанию.
— Ирма! Ты чего издеваешься? Я в прошлом, вернее сейчас, этим не занимаюсь, и не знаю, что сейчас в моде, какие тенденции, инструменты, да и вообще, сколько это всё стоит.
— Вот и разберешься, — пожала она плечами. — Мужик там адекватный, так что не переживай, прорвёмся. А теперь дуй разбирать вещи, а то тебе ещё за Дашкой в школу ехать.
— У меня даже компа нет.
— Надо было Генин забрать, — хихикнула Ирма. — У меня есть старенький ноут. Включим, проверим, как он работает.
— Ладно, не буду разводить заранее панику, — вздохнула я. — А теперь скажи, куда ты нас поселишь?
— Смотри, у меня есть гостевая комната, ну там раньше мама с папой жили, их спальня. Я ничего там не меняла, ну и есть кабинет. Предлагаю тебе спальню, а Даше кабинет. Что скажешь?
— Может, мы вдвоём с Дашей в кабинете жить будем? - я посмотрела на нее с сомнением.
— Смеешься? В квартире столько комнат, а вы ютиться в одной будете? В общем, ничего себе не придумывай, заселяйся. Вот только есть одна проблемка, — она тяжело вздохнула.
— Какая?
— Я после родителей не разбирала их шкафы. За столько лет у меня так и не поднялась рука выбросить их вещи. Так что прежде, чем сложить свою одежду, придётся перебрать их.
— Веселится и ликует наш народ. Ты не могла меня раньше позвать? — проворчала я. — Давно бы уж всё разобрали.
— Значит, не могла, — с горечью в голосе проговорила она.
— Я помогу, — сразу же сказала я. — Мы всё аккуратно разберём, сложим. Может, что-то стоит отдать? Или оставить на память?
Ирма молча кивнула, и в её глазах мелькнула благодарность. Эта задача явно была для неё неподъёмной в одиночку.
Мы поднялись и пошли в ту самую комнату. Ирма медленно открыла дверцу большого гардероба. Пахнуло нафталином и сухими травами. На полках ровными стопками лежала одежда: свитера и нижнее белье. На вешалках висели отутюженные рубашки отца, платья и костюмы матери. Всё было чистым, выстиранным и аккуратно сложенным, будто они просто ушли ненадолго.
— Мама очень любила этот жакет, — тихо сказала Ирма, проводя рукой по шерстяной ткани. — А это… это папина любимая кепка. Он в ней на рыбалку ездил.
Мы не стали торопиться. Мы сели на пол перед шкафом, и Ирма начала рассказывать. Про то, как отец купил это пальто на первую зарплату, как мама шила то платье на юбилей. Каждая вещь оживала в её воспоминаниях. Это был не разбор хлама, а неспешное, бережное прощание, на которое у неё все эти годы не хватало духа.
Я слушала её, изредка задавая вопросы, и помогала аккуратно складывать вещи в большие коробки для хранения. Мы оставили только несколько самых дорогих сердцу предметов — тот жакет, кепку, шёлковый платок. Всё остальное решено было отдать в благотворительный фонд.
— Знаешь, — Ирма вытерла украдкой слезу и потянулась за жевательной резинкой. — Я думала, это будет невыносимо. А оказалось… даже легче стало. Как будто я наконец-то их отпустила. Спасибо, что была рядом.
— Да что ты, — я обняла её за плечи. — Спасибо тебе, что доверилась.
Когда шкаф, наконец, опустел и был протёрт от пыли, я начала развешивать свои скромные вещи. Теперь в комнате пахло по-другому — не прошлым, а настоящим.
Ирма, стоя в дверях, с удовлетворением наблюдала за этим.
— Вот и отлично. Теперь здесь снова живут люди. Иди, разбирайся, а я пойду, старый ноут поищу. И заодно обед приготовлю. Предупреждаю, кулинарный навык у меня один — не сжечь дом.
Автор Потапова Евгения