Метель разыгралась с обеда и мела до самого вечера, бросая снежные крупинки в лицо, подталкивая в спину спешившую домой молодую женщину. Нина быстро перебирала валенками, прижав к себе объемную холщовую сумку с тетрадками своих второклашек. Не хотелось бы, чтоб тетради намокли.
Нина жалела, что не спрятала сумку под пальто с немного облезлым каракулевым воротником. Но сейчас это делать поздно, не посредине же улицы расстёгиваться. Она спешила, видя, что уже темнеет, и бабушка Клава снова будет ворчать.
Бабушка Клава — жена деда Митяя, что зимой снабжал Нину дровами. Они жили в соседнем доме, и старушка согласилась присматривать за Матвейкой, пока Нина работает в школе. Не забесплатно, естественно, за половину дневного пайка, что выдают учительнице.
Нина спешит домой, а ветер, что толкает спину, легко может свалить с ног, настолько она слаба. Трудные времена, и само собой она недоедает. Хочется надеяться, что проклятая война вскоре закончится. И такая надежда есть, ее дают ежедневные сводки информбюро, что слушают в учительской по радио. Наши наступают по всем фронтам.
Вася тоже писал, что фашист отступает. Жалко, что писем от него давно нет. Значит, нет возможности написать, и это ничего. Нина дождется!
Недавно был Новый год, и вновь дед Митяй предложил привезти из леса ёлку. Матвейка тогда запрыгал от радости, захлопал в ладоши.
— Ёлка, ёлка, у нас будет ёлка!
— Не будет, — отрубила Нина. — Ёлку мы поставим, когда вернётся папа, Матвейка, ты помнишь? Дед Митяй, зачем вы предлагаете? Я же говорила.
— Глупости какие-то, — фыркнул старик. — Могла бы порадовать ребятенка. Сколько уж война тянется, и когда твой Вася вернется? Да и вернется ли вообще?
— Не смейте так говорить, не смейте! — взвизгнула Нина. — Вася вернется, он обязательно вернется. А Матвейка у меня уже большой мальчик, он все понимает. Правда, Матвей?
Матвей, по всей видимости, не понимал. Он сунул палец в рот и обидчиво изогнул губки. Губы пухлые, красиво изогнутые, совсем, как у Васи. Как же он похож на папу!
Вот только не видел мальчик никогда папу, и надоедает ему так часто слушать письма, что зачитывает мама. Она может читать одно и то же письмо несколько раз. Матвей многих слов не понимает, и кто такой «папа» не представляет. Хотя мама часто показывает фотокарточку, твердит, что надо ждать.
А Матвей ждать устал, ему хочется елку. Наряженную, красивую, как в школе на празднике, куда мама отводила. Ему тоже хочется поскакать вокруг неё зайчиком, помахивая хвостиком из ваты.
Нина всё это понимает, и иногда Матвейку ей жалко, но раз сказала, что ёлка будет только при Васе, теперь так и будет! Не посмеет она её поставить, пока мужа не дождётся.
Она свернула за угол, и ветер подул в спину. Так идти быстрее, почти бегом. А вот уже и дом с резными ставенками. Ярко светятся два окошка с клетчатыми занавесками. Возле двери Нина потопала ногами, стряхивая с валенок снег, мотнула головой, сбила его с обмотанной шали. Вошла и приготовилась к ворчанию бабушки Клавы.
Соседка сидела на лавке возле окна, сложив руки на коленях обтянутых темной юбкой, и скорбно поджав тонкие губы. Нина решила, что на этот раз бабушка Клава недовольна больше обычного, и, стараясь ее задобрить, быстро заговорила:
— А нам сегодня рафинад выдали, я себе ни кусочка у него не взяла. Всё отдам вам, сейчас только разденусь.
Нина сняла шаль, повесила на крючок возле двери пальто. Матвей играл на полу с деревянными фигурками, но был как-то необычайно тих, даже не подбежал к маме, как делал всегда.
— Ребятенку рафинад отдай, жизнь-то поди, не сахар. Пусть хоть порадуется.
Было что-то в словах бабушки Клавы такое, что Нину насторожило. Пожалуй, соседка не сердится, в голосе совсем другие нотки. Досадуя, что холщовая сумка всё-таки промокла, Нина достала из неё тетрадки своих учеников, потом, с самого дна, дневной паёк. Положила всё это на стол и замерла возле него.
Вот она, причина настроения бабушки Клавы. Белый официальный конверт с напечатанным адресом. Конверт раскрыт, соседка уже полюбопытничала.
— Что там? — тусклым, ничего не выражавшим голосом спросила Нина.
— Ведомо что, похоронка на муженька твоего. Ой, горемычные, осиротели, ой, осиротели!
Соседка заголосила траурным голосом, и, видимо, не в первый раз, потому что Матвей испуганно вскинул на нее свои большие глазки и тут же опустил их на деревянную лошадку. Вот и причина того, почему Матвей так тих. Бабушка Клава завывает и напугала ребенка.
— А ну-ка, хватит, — прикрикнула Нина, — нечего тут выть! Наш папа жив. Слышишь, Матвейка? Ты бабушку Клаву не слушай, она ошибается.
— Да как же это, не слушай-то? Ты хоть с конверта достань, прочитай. Там всё чёрным по белому написано, — обиделась соседка. — Я, что ль, по-твоему, совсем неграмотная? Погиб муж твой, представлен к награде, посмертно. Герой он у тебя, сколько уж наград за войну получил? Тебе, наверное, их все перешлют...
— Он сам их привезёт.
Нина достала из раскрытого конверта похоронку, глянула на неё мельком перед тем, как начать рвать. Как в прошлый раз, на мелкие-мелкие клочки и похоронку, и конверт. Чтобы духу этого в доме не было!
— Ты чё делаешь-то? Это ж документ! — кричала соседка, видя, как глупая худосочная училка несёт обрывки к печи, голой рукой хватает раскалённую заслонку и высыпает туда клочки.
— Ошибочный это документ, — отвечает Нина, подув на обожжённые пальцы. — Я в прошлый раз чувствовала, и сейчас чувствую. Вася жив, он вернётся.
— Ой, дурная башка, — поднялась с лавки баба Клава. — Пошла я домой.
— Рафинад возьмите, и хлеба там немножко.
— Не возьму сегодня, мальчонке отдай.
Клавдия торопливо накинула фуфайку, обмоталась платком. Ей не терпелось рассказать мужу, какая дурная у них соседка.
— А вы завтра придёте? А то у меня контрольная, мне пораньше надо уйти, — кричала ей вслед Нина.
Когда за соседкой закрылась дверь, она развернулась к Матвейке.
— Ну что, значит, у нас сегодня праздник? Сейчас будем пить сладкий чай.
Мама улыбалась, и это было так странно, что трёхлетний Матвей находился в замешательстве. Целый день бабушка Клава выла и жалела сиротиночку, а мама почему-то улыбается.
— Ну чего ты, Матвейка? — увидела скованность сына Нина. — Ты бабушку Клаву не слушай, все у нас хорошо. Папа вернется. Давай уже ставить чайник.
На следующее утро Нина пораньше сбегала за соседкой, потому, что бабушка Клава не пришла. Старушка думала, что одумается училка, не пойдет на работу. Все же похоронки на мужа не каждый день приходят. А Нина вела себя, как ни в чем не бывало, и запрещала даже упоминать похоронку в разговорах.
Время шло, писем от Василия не было. Прошла зима, наступила весна. Грянуло оглушительное событие — Победа! Столь мощная по своей силе, она накрыла ликованием весь город, всю страну. Люди ходили, словно пьяные, обнимались с незнакомыми.
В школе отменили занятия. Нина, взяв Матвейку, пошла на городскую площадь, где гуляния продолжались всю ночь. Играли на гармошке, пели, танцевали. Люди на самом деле были пьяны, пьяны без вина. Дождались, выстояли, победили!
Нину тоже шатало от счастья. Теперь-то точно Вася вернется, совсем скоро вернется.
Но опять шло время, и ни весточки. Каждый раз, приходя к Нине, бабушка Клава скорбно поджимала губы.
— Ты б сходила там, куда надо, восстановила бы похоронку. Ты ж вдова красноармейца, может, льготы какие будут. Награды, опять же, у твоего мужа.
— Все, хватит, хватит, я сказала. Бабушка Клава, сколько раз я запрещала вам говорить об этом? Я жду Васю и дождусь.
Лето близилось к концу.
На дворе стоял август, когда взъерошенный Матвей вбежал в дом. Нина разрешала играть ему возле ворот с соседскими ребятами, приглядывая в окно, через забор из штакетника и распахнутую калитку. И вот Матвейка вбегает и кричит:
— Мама, мама, там дядька. Он тебя спрашивает. Он солдат. Это наш папка, да?
А в сенцах уже громко топают солдатские сапоги. И осела Нина на лавку, уставившись на открывающуюся дверь с округлившимся ртом Она уже готова была вскрикнуть, готова бежать, кинуться на шею любимому, но через невысокий порожек перешагнул чужой.
Высокий, привлекательный мужчина с широкими плечами зашел в комнату. На нем форма, и явно не солдатская, как кричал Матвей.
Нина в званиях не очень разбиралась, но поняла, что перед ней офицер, а не рядовой.
— Здравствуйте, Нина. Вы чего так испугались?
— Я не испугалась, нет, просто...
Нина не нашла слов, за нее ответил Матвейка:
— Мы думали, что ты наш папка, что ты вернулся.
— Как вернулся? — растерялся вошедший. — Нина, вы разве не получали похоронку на Василия?
— Да мало ли, что я получала! Я же знаю, что это ошибка.
— Я вас именно такой себе и представлял.
Майор Лихолетов прошел к столу, положил на него планшет и начал доставать из него ордена.
— Вот это все Василия. Он служил под моим командованием, но был мне близким другом.
— Вы Сергей, да? — тихо спросила Нина. — Сергей Лихолетов? Я знаю вас, Вася писал. Но вы тоже ошибаетесь, он не мог погибнуть.
— К сожалению, не ошибаюсь, — майор порывисто шагнул к Нине, сидевшей на лавке, наклонился, взял ее ладони в свои и встряхнул.
— Посмотрите на меня. Посмотрите, Нина. Кроме вас нет на свете человека, который так сильно бы желал, чтобы гибель Васи была ошибкой. Но, к сожалению, это случилось на моих глазах. Я видел, как он забрался в тепловоз. Застрелив фашистского машиниста, принял на себя управление. Я все видел. Позвольте мне рассказать о последних минутах его жизни?
— Да что же это я? — Нина аккуратно высвободила руки, встала. — У нас в гостях близкий Васин друг, а я сижу. — Сейчас поставлю чайник, и мы будем пить чай. Вы расскажете мне, расскажете все. Но всё равно я знаю, что Вася жив. Понимаете, я чувствую, я бы почувствовала....
Майор Лихолетов засиделся с Ниной допоздна. Они вспоминали Васю. Нина рассказывала, как впервые увидела мужа, Лихолетов, как Василий, спас ему жизнь, и не один раз.
Когда Матвейка, устав от разговоров взрослых, взобрался на кровать и уснул, Нина спохватилась.
— Ой, вы же издалека, вам отдохнуть надо. Я на лавке постелю?
— Спасибо Нина, только я уйду рано. У меня в шесть утра поезд. Будить вас не буду. Давайте договоримся сейчас. Вот здесь я написал свой адрес, вы всегда, слышите, всегда можете ко мне обратиться. Если нужна помощь, еще что-то. По первому времени я каждый месяц буду высылать вам деньги, немного, сколько получится. Нет, нет, не спорьте, я хочу это делать. Хочу помочь семье близкого мне человека. Матвей так похож на отца...
В вашем доме я будто встретил друга. Я буду помогать вам, по мере своих возможностей.